Кэти Эванс - Мой (ЛП)

• Название: Мой (ЛП)
• Автор: Кэти Эванс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

"Oн мой, а я его. Наша любовь всепоглощающая, сильная, неидеальная и настоящая..."  В международном бестселлере "НАСТОЯЩИЙ" неудержимый плохой парень Андеграунда наконец встретил достойного соперника. Нанятая, чтобы держать его в отличной форме, Брук Дюма, разбудила первобытную жажду в Ремингтоне "Разрывном" Тэйте к ней, такой же необходимой, как воздух, которым он дышит... и теперь он не может жить без нее.  Брук никогда не предполагала, что в конечном итоге будет с мужчиной, о котором мечтает каждая женщина, но не все мечты заканчиваются "долго и счастливо", и именно тогда, когда они нуждаются друг в друге больше всего, ее отбирают у него. Теперь с расстоянием и тьмой между ними, единственное, что осталось, это бороться за любовь к человеку, которого она называет "MOЙ". Переведено для группы: https://vk.com/real_raw_ripped      

---

Побуждение защитить его от грядущего настолько сильное, что я подхожу медленными, но решительными шагами, одной рукой обнимая свой животик размером с дыню, где находится наш малыш. Рука безудержно дрожит, когда я тянусь к большой загорелой ладони, привязанной к операционному столу. Привязанной. К столу. А мой голос трещит, как стекло, когда я легонько сплетаю свои пальцы с его, пытаясь звучать спокойно и рационально, когда на самом деле чувствую себя достаточно безумной, чтобы кричать.

— Реми, не делай этого. Не причиняй себе боль, пожалуйста, больше не делай себе больно.

Он сжимает мои пальцы, отведя от меня глаза.

— Пит...

Пит хватает меня за локоть и тянет прочь, и я выхожу из себя, когда понимаю, что Ремингтон действительно не хочет меня здесь видеть. Он не посмотрел мне в глаза. Почему он не посмотрит в мои долбаные глаза? Поворачиваюсь к Питу, когда он выводит меня из комнаты, мой голос доходит до степени истерики:

— Пит, пожалуйста, не позволь ему делать этого!

Пит хватает меня за плечи и шипит, чтобы не привлекать к нам внимания:

— Брук, это обычная процедура, используемая на людях с БП, так они спасают людей от склонности к самоубийству! Не каждый знает правильную дозу лекарства, а врачи осведомлены в этом. Он будет в отключке во время этого.

— Но это всего лишь бой, Пит, —  несчастно утверждаю я, указывая на комнату. — Это всего лишь глупый бой, а это он!

— Он пройдет через это. Он делал это раньше!

— Когда? — кричу я.

— Когда ты ушла, и мы должны были удержать его от вскрытия вен из-за тебя!

Обожемой. Мое сердце так сильно бьется, и думаю, что не только сердце, но и все мое тело разрушается внутри, растрескиваясь от горечи того, что только что сказал мне Пит. Боль настолько велика, что я, защищая, обнимаю свой живот, отчаянно пытаясь напомнить себе, что нужно дышать, если не ради себя, то ради ребенка. Его ребенка.

— Брук, это то дерьмо, с которым он жил всю свою жизнь. Когда он на подъеме, когда проигрывает, постоянно. Его решения могут ранить, но они помогают ему пройти через это. Так он был устроен, вот почему он тот, кто он есть. Он сильный из-за этого дерьма! Можно быть жалким или сильным, но нельзя быть и тем, и другим одновременно. Он сильный. Ты должна быть сильной с ним, он сломается, если узнает, что это ломает тебя.

Даже при том, что мои страхи полностью съели всю мою уверенность, и меня вот-вот вырвет, мне так или иначе удается собраться в некое подобие человека. У меня получается выпрямить спину и поднять голову, сделать небольшой неровный вдох, потому что я сделаю это для него. Я буду делать это для него и докажу себе и ему, что буду достаточно сильной, чтобы любить его до смерти.

Делаю еще один вдох и вытираю уголки своих глаз.

— Я хочу быть там.

Пит указывает на дверь и одобрительно мне кивает.

— Прошу.

Я направляюсь в комнату тихими и почти нерешительными шагами. Он большой, массивный и сильный, я знаю, даже, если мое сердце - словно камень в груди, а вся кровь ощущается, как лед во мне, я собираюсь доказать ему, что я достойна быть его женщиной и тем, кто устоит, когда не сможет он. Не знаю, как буду доказывать это, потому что разваливаюсь, как разрушенное здание, когда захожу внутрь. Выгляжу я нормально, но внутри, в глубине моей души я разлетаюсь, нерв за нервом, орган за органом.

Сейчас он смотрит на меня - прямо мне в глаза, и я вижу беспокойство в его темных глазах. Конечно, он боится, что я развалюсь. Он не хочет видеть это в моих глазах.

— В порядке? — спрашивает он хриплым шепотом.

Я киваю, дотягиваясь к его руке. Моим ответом должно быть "Больше, чем в порядке". Правильно? Но я просто не могу пропустить больше слов через свое закрытое горло. Так что я переплетаю свои пальцы с его, и когда он сжимает меня, я вспоминаю наш полет из Сиэтла, эту руку - ту, которую я не отпущу. И я сжимаю ее в ответ так сильно, как могу и неуверенно улыбаюсь ему.

— Вот это моя девочка, — шепчет он, проводя своим пальцем по моему.

Он привязан и скоро получит разряд электрошока, а спрашивает обо мне. О Боже, я так сильно его люблю, если он умрет, то я хочу умереть вместе с ним, и это не чертова шутка. Я моргаю, смахивая слезы и сжимаю его еще сильнее.

— Могу я держать его за руку? — спрашиваю одну из медсестер.

— К сожалению, во время процедуры нельзя, — говорит она мне.

Ремингтон с осторожностью смотрит на меня, когда я заставляю себя сделать шаг назад, и они прикрепляют какие-то электроды к его лбу. Огненный шар образуется в моем горле, сердце и в животе. Я даже не дышу, когда медсестра спрашивает его:

— Вы готовы?

— Заряжайте, — отвечает он, кратко бросая на меня взгляд, проверяя мою реакцию, и снова возвращается к потолку.

Они делают инъекцию, чтобы усыпить его.

Начинают задавать ему вопросы.

— Полное имя?

— Ремингтон Тэйт.

У меня на глаза наворачиваются слезы.

— Дата рождения?

— Десятое апреля, 1988.

— Место рождения?

— Остин, Техас.

— Имена ваших родителей?

— Дора Финлей и Гаррисон Тэйт.

Я с трудом могу принять тот факт, что он привязан, и говорит о своих долбаных родителях, которые сделали его темным, как сейчас. Он глубоким сильным голосом отвечает на все, о чем они его спрашивают.

Затем она говорит ему:

— Считайте от одного до ста.

И ему прикладывают маску дыхательного аппарата.

Он начинает считать, и я в уме считаю вместе с ним. Его глаза закрываются. Красивые темные ресницы на его твердых скулах.

Мои защитные инстинкты так сильно бушуют, что мне хочется кричать на них, чтобы они остановились сейчас, когда он не может видеть меня и не может удержать от прекращения этого. Но я стою здесь, потому что он хочет это сделать. Потому что он сильный. Сильнее меня. Он будет загонять себя в форму, до которой его довела эта жизнь.

Затем ударяет ток.

Его большое тело сокращается и напрягается на столе.

Мое тело напрягается, готовое взорваться.

Аппарат издает звуковой сигнал.

Пальцы на его ногах поджимаются.

Я не знала, будет ли он метаться, ломать вещи, потому что он такой сильный, но его тело все еще сохраняет прежнее состояние, пока ток проходит через его мозг.

О Господи.

Господи, твою мать.

Я влюблена в Ремингтона Тэйта и у него биполярное расстройство 1 типа, и это обрушивается на меня, как лавина.

Не думаю, что когда-либо так плакала. Несмотря на то, что направила все свои усилия на то, чтобы не плакать, слезы буквально хлещут из глаз, и руки дрожат, а тело такое слабое от горя, что я отхожу назад, сползая вниз, прислоняясь к стене, безуспешно пытаясь вобрать все слезы назад в себя.

— Эй, Брук, эй, — говорит Пит, становясь на колени и обнимая меня.

— Это так тяжело, — говорю я, закрывая лицо и пытаясь отстранится от него, потому что Реми бы этого не хотел. Реми бы это не понравилось. — Не прикасайся ко мне, Пит, о Боже, это так чертовски тяжело. Так чертовски тяжело!

Он хватает меня, слегка встряхивает, он говорит успокаивающим голосом, а в глазах его видна боль:

— Он не страдает, Брук. Он просто хочет поправиться. Брук, он НЕ жертва. Он делает свой выбор на основе своих обстоятельств. Он будет волноваться за тебя. Тебе нужно собраться, как он, пожалуйста, прошу тебя, будь сильной.

Я киваю в то время, когда все, о чем могу думать - это прекрасный мозг Реми.

Его прекрасное тело, мой храм, мое святилище, проходит через это.

— Брук, мне это тоже причиняет боль. Ясно? Мне тоже это причиняет боль. Ты не можешь позволить ему увидеть это. Он сильный, потому что как бы он не был обеспокоен, это его реальность; он справляется с этим, он никогда не падал духом. Он не жалуется на это. Не позволяй ему увидеть, что это ломает тебя, иначе ты сломаешь его. Ты не должна спасать его; просто будь с ним, когда он спасает себя.

Взяв себя в руки, я киваю и вытираю слезы, пытаясь собраться. Вытираю глаза, пытаясь встать, и медсестры с доктором говорят, что все сделано.

Реми все еще в отключке, на столе, они сняли с него маску и все трубки из его дыхательных путей.. Я хватаю его за руку, когда они отстегивают его, подношу к своим губам, и целую каждую костяшку пальцев, затем вытираю их губами от своих слез.

То, как Реми заботится о...

Пит такой хороший человек. Мне разбивает сердце то, что моя сестра, должно быть, не увидела этого.

— Пит, ты действительно нравишься моей сестре, я не знаю, что случилось, — шепчу я.

Он поднимает брови в удивлении:

— Что? Брук, мне она тоже нравится, до сих пор. Но я не оставлю своего брата ради кого-то.

Молча кивая, я изучаю огромную ладонь Ремингтона. Каждую мозоль, каждую линию на этой ладони... размер этих костяшек, длину и форму его красивых пальцев, короткие чистые ногти.