Николай Надеждин - Эдит Пиаф

• Название: Эдит Пиаф
• Автор: Николай Надеждин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98986-464-5, 978-5-271-33047-6

В книге представлена беллетризованная биография французской певицы Эдит Пиаф. Обладательница уникального голоса и необыкновенно щедрого, доброго сердца, Пиаф стала символом Франции, ее знаменем, ее душой. Многие из нас никогда не слышали живого голоса Эдит Пиаф, поскольку не бывали на ее концертах. Но голос этот абсолютно узнаваем, как узнаваем голос, скажем, Шаляпина. Стоит лишь прозвучать первым звукам ее песни, как мы безошибочно угадываем – она, незабвенная Эдит Пиаф… Она пережила все – и страшные трагедии, и небывалый триумф. И до последнего часа оставалась истинной француженкой, которая знает, что такое любовь… Биографические рассказы об Эдит Пиаф иллюстрированы редкими фотографиями, сделанными в разные периоды ее жизни.

---

– Ах, Сердан! – ответила Эдит. – Помню, конечно, помню. Вы еще собирались встать на колени, чтобы мне было легче на вас смотреть.

– Я сделаю это сейчас, если вы согласитесь со мной поужинать. Я стою у дверей подъезда вашего дома, возле телефонной будки.

– Хорошо, – сказала Эдит. – Я как раз чертовски голодна…

Сценка в кафе.

49. Мясо с горчицей

– Куда же вы так спешите? Помедленней, пожалуйста…

– О, извините, ради бога.

– Ну вот, снова побежал. Я не успеваю за вами!

Рассерженная Пиаф остановилась. Ее глаза стали злыми и колючими. Сердан переминался с ноги на ногу, словно застоявшийся конь. Он вел себя, как неопытный мальчишка, и жутко стеснялся.

– Здесь недалеко есть один ресторанчик, – промямлил Сердан.

– Тогда пойдем туда. Только не так быстро. И… встаньте рядом. Я вас не укушу, – заявила Эдит.

Они зашли в какую-то закусочную. Зал был пуст. За одним столиком ужинали два пожилых таксиста. У барной стойки скучал официант.

– Сэр? – произнес официант вопросительно, глядя, впрочем, на Эдит, а не на Сердана.

– Я полагаю… – замешкался боксер. – У вас есть мясо? Вареная телятина?

– В горчичной заливке, сэр. А что будет дама?

Эдит и Марсель в ресторане.

– Две порции телятины, – сказал Сердан и густо покраснел.

Он готов был провалиться сквозь землю, но ничего не мог с собой поделать.

Официант принес две большие тарелки с дымящимся мясом. Сердан тут же набросился на еду. И вдруг понял, что есть не может…

– Господи, Эдит! – сказал он простодушно, отодвигая тарелку. – Что со мной? Почему я все делаю не так? Я чувствую себя четырнадцатилетним юнцом.

Эдит, даже не взглянувшая на блюдо, словно его не было на столе вовсе, вскинула брови.

– Эдит Пиаф и Марсель Сердан в забегаловке для таксистов, – произнесла она. – Какой сюжет для вечерней газеты.

Сердан расхохотался.

50. Чего желает мадам, того желает сам Бог

– Официант, вызовите такси.

Сердан протянул официанту сложенную вчетверо стодолларовую банкноту и жестом показал – сдачи не надо.

– Едем в ресторан, который вас достоин, Эдит. Вы ничего не имеете против «Павильона»?

– Надеюсь, там вы не станете кормить меня вареной телятиной с горчицей?

– О, нет, конечно – нет, – засмеялся Сердан. – Простите мою скованность. Я никак не могу привыкнуть к мысли, что рядом со мной великая Эдит Пиаф.

– Голодная Эдит Пиаф, которая хорошо себя чувствует в любой забегаловке, но не в данный момент…

Они сидели в полутемном зале роскошного ресторана «Павильон». Тихо играла музыка. Принесли кофе.

– Эдит, – произнес Сердан, – я сделаю для тебя то, чего ты захочешь. Прямо сейчас. Что угодно.

– Ах, Марсель, – ответила Пиаф с улыбкой, откидываясь на спинку кресла. – Здесь так хорошо… И я не знаю, чего хочу.

И снова Сердан. 1945 год.

– Подожди, я угадаю.

Сердан посмотрел на нее внимательным долгим взглядом.

– Я люблю тебя, Эдит.

Он положил свою тяжелую ладонь на ее маленькую руку. Приблизился и… поцеловал.

– Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни. И я тебя – люблю, – прошептал он.

– А ты его исполнил, Марсель. Мое заветное желание, – ответила Эдит. – Ты сделал именно то, чего я ждала весь вечер… Ты всевидящий, Марсель.

– Нет, что ты. Я всего лишь слушаю свое сердце. И твое… воробышек…

51. Ты – мое счастье

На следующий же день Марсель Сердан перебрался в маленькую нью-йоркскую квартирку Пиаф. Верная Андреа Бигар переселилась в гостиницу. А на кухоньке появилась холостяцкая электрическая плитка и кофейник.

По утрам Пиаф просыпалась от запаха кофе и шкворчания яичницы. Марсель приносил завтрак на серебряном подносе. И они устраивали пир прямо в постели.

Однажды Сердан сказал:

– Ночью я проснулся от острого ощущения счастья. Со мною такого не было никогда. Понимаешь? Проснулся, смотрю на тебя и думаю – вот мгновенье, которое стоит жизни. Твое умиротворенное лицо, твое дыхание. Биение твоего сердечка… Эдит, мне стыдно признаться, я… заплакал…

– Дурачок, дурачок, дурачок, – прошептала Пиаф, зарываясь в его объятия. – Ты мой, ты единственный, ты – мое счастье.

Днем они гуляли по Нью-Йорку. Их уже узнавали – гастроли Пиаф были в самом разгаре, а Сердана считали первым претендентом на чемпионский титул среди боксеров-профессионалов. Но им было все равно. Репортерам они только улыбались. А в ответ на просьбу дать автограф отшучивались и бесстыдно целовались. И люди их понимали… А кому непонятна любовь?

Эдит чувствовала себя девчонкой. Свободные вечера, когда не надо было выходить на сцену, она проводила валяясь на диванчике и болтая без умолку о всякой чепухе. И Сердан внезапно ловил ее маленькую ногу и целовал в самую «ладошку». А Пиаф уворачивалась и заливалась счастливым смехом.

Их счастливые дни.

52. Женатый холостяк

Временами на нее накатывала тоска. Она вдруг вспоминала, что Сердан женат. И в далекой Касабланке его ждет законная супруга и трое малышей. А она отняла у отца его сыновей.

– Ты их любишь? – спрашивала Пиаф, мучаясь жестокими приступами ревности. – Я знаю, не отпирайся!

И Сердан всегда отвечал прямо:

– Да, очень. Я люблю своих детей, Эдит. И это нормально. Ты должна с этим смириться. Если… если любишь меня…

– А Маринетта?

– Ее я люблю как мать моих детей. И как женщину, которая была до тебя…

– Какая гадость! – в отчаянии выкрикивала Пиаф и набрасывалась на Сердана.

Она колотила в его грудь маленькими кулачками и ругалась так, как не ругались парижские клошары. И Марселю стоило большого труда успокоить ее.

Однажды он сказал:

– Этому надо положить конец. Больше о Маринетте и детях говорить не будем.

– Это трудно, Марсель. Я не хочу тебя ни с кем делить.

Пиаф и Сердан. 1948 год.

– Ты меня ни с кем не делишь, дорогой воробышек.

– А газеты?

– С ними я разберусь.

На следующий же день он собрал журналистов и провел ту знаменитую пресс-конференцию. Встреча длилась не более тридцати секунд. Войдя в зал, Сердан тут же заявил, что Эдит Пиаф его любовница, но лишь потому, что он женат. И под аплодисменты опешивших журналистов удалился.

В утренних нью-йоркских газетах о Пиаф и Сердане не было ни слова.

53. Ты – сама песня

А как она в те необыкновенные дни пела!

Современники вспоминали, что не узнавали Пиаф на сцене. Она была совсем другой – светящейся, искристой. Она пела не для них, а для себя. Она пела, потому что не могла не петь. И зал это чувствовал. И тут же подхватывал ее настроение. Слушатели выходили из зала с улыбкой, хотя потом, на улице, никто не мог точно сказать – чему же он улыбался.

Ее гортанный низкий голос тех дней звенел, переливался, возносился к небесам. И песни ее, простые песни, которые пели в народе, давно считая своими, были песнями о любви.

Франция боготворила Пиаф. Но в те дни Пиаф боготворила и Америка. На ее концерты приходили эмигранты и коренные американцы. Люди, которые не знали ни слова по-французски, понимали ее песни так, словно это был американский диалект английского. А она пела только по-французски…

В зале всегда находился Сердан. Она чувствовала его присутствие. А лучшей наградой стало признание Марселя, которое Эдит запомнила на всю жизнь.

– Я полюбил тебя сразу, с первого взгляда, – сказал он. – Но когда я с тобой познакомился, то слышал твой голос только с пластинки. Я просто знал, что ты – великая Пиаф… И я никогда не думал, воробышек, что настолько великая. Сейчас, когда я тебя услышал, мне хочется упасть перед тобой на колени и молиться, как на икону. Ты не просто певица, моя девочка. Ты – сама песня.

Она пела, потому что не могла не петь…

54. Какой я счастливец!

Сердан старался не пропускать ни одного концерта своей Эдит. Он стеснялся ее славы, считая, что не вправе разделять с ней ее триумф. Нет, он должен быть рядом, но – у ее ног. И так, чтобы этого никто не видел, кроме самой Эдит.

Обычно Сердан забирался на галерку, стараясь затеряться в толпе. Высокого роста и могучего телосложения, он старательно вытягивал шею, высматривая свою маленькую Эдит и при этом оставаясь незамеченным. Во время выступления Пиаф Сердана колотил озноб. После концерта он приходил за кулисы совершенно разбитым, словно только что провел изнурительный поединок на ринге. Он приближался к Пиаф и с волнением в голосе говорил:

– Господи, какая ты великая, какая изумительная… И какой же я счастливец!

Однажды Эдит давала концерт в «Плейель». Она только что спела последнюю песню и стояла на сцене, принимая бурю аплодисментов и восторженные возгласы публики. Зал приветствовал ее стоя – иного на концертах Пиаф и не бывало.