Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим

• Название: Тайны мозга. Почему мы во все верим
• Автор: Майкл Шермер
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-75153-2

Священное, необъяснимое и сверхъестественное – тайны разума, души и Бога под пристальным взглядом одного из самых известных в мире скептиков, историка и популяризатора науки. Работает ли магия? Есть ли ангелы-хранители? Можно ли общаться с умершими? Где живут инопланетяне и демоны? Существуют ли тайные заговоры мировых правительств? Верить ли в приметы? Можно ли обладать сверхспособностями? Кто такие экстрасенсы? Почему мы видим призраков? Как объяснить сверхъестественное? Откуда берется вера в Бога? Что такое религиозные чувства? Новейшие научные данные, описание эпохальных экспериментов и здравый смысл против заблуждений, которыми сегодня живет мир.

---

Здесь кто-то есть

Одно из наиболее эффективных средств изучения работы мозга, которым мы располагаем, – наблюдение за мозгом в периоды разлада, когда что-то идет не так, в состоянии сильного стресса или под влиянием каких-либо условий. В качестве примера последнего приведем такое явление (хорошо известное альпинистам, полярным исследователям, морякам, очутившимся в изоляции, и спортсменам, занимающимся видами спорта, требующими выносливости), как «фактор третьего». Я называю тот же феномен эффектом ощущения присутствия. Это ощущаемое присутствие иногда называют «ангелом-хранителем», который появляется в крайне трудных ситуациях и необычном окружении.[80] Особенно часто в условиях ожесточенной борьбы за выживание, в самом суровом климате, в состоянии чудовищного напряжения или стресса, мозг, по-видимому, обращается за физическим руководством или моральной поддержкой. Эпитет «третий» заимствован из поэмы Т. С. Элиота «Бесплодная земля»:

Кто он, третий, вечно идущий рядом с тобой?
Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я,
Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу,
Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой,
Неслышный, в плаще, и лицо закутал.

(Пер. А. Сергеева)

В примечании к этим строкам Элиот объяснял, что они «вызваны отчетом одной арктической экспедиции (забыл, какой, но, кажется, Шеклтона): в нем говорилось, что группе полярников, достигших последнего предела сил, постоянно мерещилось, что их на одного человека больше, чем выходило при пересчитывании».[81] В действительности в отчете сэра Эрнеста Генри Шеклтона фигурировал некий четвертый, который сопровождал остальных троих: «Мне часто казалось, что нас четверо, а не трое». Но кто бы это ни был – третий, четвертый, ангел, инопланетянин или еще один человек, – в данном случае нас интересует сам факт ощущаемого присутствия, поскольку это еще один пример способности мозга к агентичности. Таких компаньонов впредь я буду называть ощущаемыми присутствиями, а сам процесс – эффектом ощущения присутствия.

Особенно часто в условиях ожесточенной борьбы за выживание, в самом суровом климате, в состоянии чудовищного напряжения или стресса мозг, по-видимому, обращается за физическим руководством или моральной поддержкой к невидимому существу.

В своей книге «Фактор третьего» (The Third Man Factor) Джон Гайгер перечисляет условия, которые ассоциируются с ощущаемым присутствием: однообразие, темнота, голый ландшафт, изоляция, холод, травмы, обезвоживание, голод, усталость и страх.[82] К этому списку мы можем добавить депривацию сна, которой, вероятно, объясняются упоминания об ощущаемых присутствиях в записях Чарльза Линдберга, сделанных во время трансатлантического перелета Нью-Йорк – Париж. Во время этого исторического рейса Линдберг ощутил, что в кабине самолета «Дух Сент-Луиса» он находится не один: «Фюзеляж за моей спиной заполнился призрачными существами – смутными силуэтами, прозрачными, движущимися, невесомо путешествующими со мной в самолете. Их появление не удивило меня. В нем не было внезапности». Важнее всего то, что условия в кабине не изменились – в ней не было ни тумана, ни отраженного света. Линдберг вспоминает: «Не поворачивая головы, я видел их так же отчетливо, как в обычном поле зрения». Он слышал даже «властные и отчетливые голоса», но после завершения полета признавался: «Я не помню ни единого слова из того, что они говорили». Что делали там эти призрачные существа? Стремились помочь, «обсуждали мой полет и давали советы, говорили о проблемах с навигацией, подбадривали, передавали важные сообщения, недостижимые в обычной жизни».[83]

Выдающийся австрийский альпинист Герман Буль, первым покоривший вершину Нанга-Парбат высотой 8126 метров, – девятый по величине пик мира, прозванный «гора-убийца», поскольку при восхождении на нее погиб 31 альпинист, – на обратном пути вдруг обнаружил, что у него есть компания, хотя на вершину поднимался он один: «У Зильберсаттеля я увидел две точки. И чуть не закричал от радости: кто-то идет вверх. Я слышал голоса, кто-то позвал «Герман!», но потом я понял, что это камни на пике Чонгра, возвышающемся позади. Разочарование оказалось горьким. Подавленный, я снова двинулся в путь. Такие осознания случались часто. Потом я слышал голоса, отчетливо слышал свое имя – галлюцинации». По сути дела, на протяжении всего испытания Буль «испытывал удивительное ощущение, что я не один».[84]

В альпинистском фольклоре таких рассказов известно множество. Самый знаменитый в истории альпинист-одиночка (первым взошедший на Эверест без запаса кислорода) Райнхольд Месснер вспоминает, как часто беседовал с воображаемыми спутниками во время экспедиций в разреженном воздухе Гималаев. Связывая эффект ощущения присутствия с верой в более широком смысле, я заинтересовался отчетом альпиниста Джо Симпсона о том, что случилось с ним во время спуска с вершины Сиула-Гранде высотой 6344 м в Перуанских Андах после того, как несчастный случай создал угрозу для его выживания. Пока Симпсон пытался вернуться в базовый лагерь, у него в голове вдруг материализовался второй разум, который обеспечивал ему помощь и утешение. Определив, что голос исходит не из плеера Walkman, Симпсон решил, что столкнулся с совершенно новым для себя явлением: «Голос был чистым, резким и властным. Он всегда оказывался прав, я прислушивался к нему и следовал его указаниям. Другой разум перебирал бессвязные образы, воспоминания и надежды, за которыми я следил, как в полусне, продолжая выполнять приказы голоса».[85]

В соответствии с верообусловленным реализмом и моим тезисом о том, что сначала возникает вера, а потом объяснение, самопровозглашенный атеист Симпсон приписал свой опыт «шестому чувству», которое, по его мнению, скорее всего являлось эволюционным пережитком давнего прошлого, и назвал его просто «голосом». В отличие от него в классических мемуарах «Последнее плавание «Карлука» (The Last Voyage of the Karluk) глубоко религиозный исследователь Арктики Уильям Лэрд Маккинли описал опыт ощущения присутствия, как чувство, которое «наполнило меня ликованием, как ни одно земное. Постепенно оно проходило, а я возвращался к кораблю, всецело убежденный, что никакой агностик, скептик, атеист, гуманист или сомневающийся никогда не отнимет у меня уверенности в существовании Бога».[86] И действительно, как отмечал психолог Джеймс Аллан Чейн, специалист по исследованию сверхъестественного опыта, «зачастую двойственность сознания ассоциируется с присутствием, в котором непримиримый реалист одновременно чувствует нечто и нереальное в обычном смысле слова, и непреодолимо притягательное – настолько притягательное и стойкое, что этому присутствию даже машинально и мимоходом могут предложить угощение».[87] Такова сила агентичности.

Я сам много раз получал подобные впечатления в связи с участием в безостановочных трансконтинентальных велосипедных гонках Race Across America (RAAM) протяженностью около 4827 километров. В 1993 году журнал Outside причислил их к «труднейшим из спортивных состязаний» (на основании таких критериев, как протяженность дистанции, сложность трассы, боль и мучения, внешние условия, процент участников, сходящих с дистанции, время восстановления и других факторов).[88] Трасса RAAM начинается на Западном побережье и заканчивается на Восточном, участники спят только в силу необходимости и стараются тратить на остановки как можно меньше времени. Лучшие гонщики преодолевают три тысячи миль за восемь с половиной или девять суток, в среднем оставляя позади 550 километров в сутки и ухитряясь выспаться всего за девяносто минут. Погодные условия варьируются от 120 градусов по Фаренгейту (49 °C) в пустынях Калифорнии до 30 градусов (–2 °C) и ниже в Скалистых горах Колорадо. Боль от натертых седлом мозолей и в точках давления, а также усталость почти невыносимы. Восстанавливать силы некогда. Процент сходящих с дистанции – примерно две трети от общего числа участников, наглядное свидетельство сложности этого ультрамарафона, за почти три десятилетия проведения которого менее двухсот человек завоевали заветное кольцо RAAM. Эти гонки – периодическое исследование физического и психологического истощения, которые в сочетании с депривацией сна породили немало невероятных и удивительных историй о больших и малых дорогах Америки. Все это я знаю потому, что в 1982 году стал одним из основателей гонки вместе с тремя товарищами и пять раз участвовал в ней.

Всем гонщикам RAAM есть что рассказать о неизгладимых впечатлениях, полученных в этих невероятных условиях. Я сам часто принимал скопления почтовых ящиков у обочины на Среднем Западе за толпы приветствующих нас фанатов. Заплаты на асфальте, следы мелкого ремонта дорожного покрытия выглядят похожими на животных и мифических существ. Во время гонки в 1982 году олимпиец Джон Ховард сообщил съемочной группе АВС: «Недавно я видел примерно пятьдесят метров шоссе, испещренных египетскими иероглифами, – мне впервые попалась на глаза такая бредятина, но она там была!» Джон Марино вспоминал о той же гонке: «Во время тумана я ехал по Пенсильвании и представлял, что еду вдоль стены заполненного туманом туннеля. Я опустил руку, остановился, сошел с велосипеда и сел на землю, а затем снова сел в седло». В гонке 1986 года Гэри Веррилл приобрел опыт внетелесных перемещений: «После трех дней гонки со мной случилось что-то вроде помрачения сознания. Я был достаточно активен, чтобы поддерживать разговор, но одновременно видел себя со стороны. Ощущения были в точности как во сне, с единственной разницей в виде разочарования, что нельзя проснуться или управлять этим сном».[89]