Росс Томас - Хочешь жить - не рыпайся

• Название: Хочешь жить - не рыпайся
• Автор: Росс Томас
• Издательство: Грэгори-Пэйдж
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-900493-18-0

Богатый и влиятельный некогда сенатор, ушедший в отставку не дожидаясь предъявления обвинений во взяточничестве, казалось бы исчез уже из новостей. Но популярный газетный обозреватель пристально следит за ним, особенно после неожиданного убийства, жертвой которого стала дочь сенатора. Он нанимает Дика «Декатура» Лукаса для расследования и сбора материала…

---

— Вам тоже это свойственно, мистер Лукас? — спросила Конни.

— В определенной степени, но я не настолько знаменит, чтобы полностью полагаться на наитие. Я не могу доверяться ему, как доверяется Сайз. Он вправе это делать, потому что промах случается у него лишь в одном случае из ста.

— В скольких случаях ваша интуиция или наитие дает осечку?

— Я как-то не задумывался над этим. Вроде бы я оказываюсь прав на девяносто семь или девяносто восемь процентов. Это греет душу, но не выдвигает в ряд знаменитостей.

— А вы хотели бы стать знаменитым?

— Более нет. Для этого требуется честолюбие, а честолюбие означает повседневный, тяжелый труд. А вот пахать, как пчелке, мне совсем не хочется.

Если б она продолжала меня слушать, чуть склонив голову, приоткрыв рот, словно пробуя каждое мое слово на вкус и находя их восхитительными, я бы мог говорить еще пару часов, делясь с ней воспоминаниями детства и даже секретами, о которых не рассказывал никому.

Но она потянулась к столику, достала из пачки сигарету.

— Мне жаль, что сенатор задерживается, но он говорит с матерью по телефону. Она совсем старая и смерть Каролин ужасно ее расстроила.

— Сколько же ей лет?

— Семьдесят пять. Она живет в Индианаполисе.

— Там, где он родился?

— Сенатор? Да.

— А вы родились в Лос-Анджелесе, не так ли?

Она улыбнулась.

— В Голливуде. Двадцать первого мая одна тысяча девятьсот сорок шестого года.

— С днем рождения.

На ее лице отразилось удивление.

— Ой, я совсем забыла. Благодарю вас.

— Вы учились в Лос-Анджелесе?

— Вас интересую я или сенатор, мистер Лукас?

Я пожал плечами.

— Вы тоже героиня этой драмы. Может, играете в ней важную роль.

— Хорошо, — она сдвинула колени, сложила на них руки, отбросила голову и заговорила, словно ребенок, декламирующий заученный текст. — Я родилась в Лос-Анджелесе в семье среднего достатка и папа умер, когда мне исполнилось десять лет, так что маме пришлось пойти работать секретарем, а я пошла учиться в Голливуд-Хай, где очень старалась и была вознаграждена за свои усилия стипендией в Миллз. Там я не так корпела над учебниками и уделяла больше времени развлечениям. После окончания колледжа сменила несколько работ, в конце концов оказалась в Вашингтоне и теперь живу в пентхаузе «Уотергейта».

— Другими словами, поднялись на вершину этого мира?

Конни чуть наклонилась вперед.

— Мне здесь нравится, — таким жестким тоном она еще не говорила. — Это история моей жизни, мистер Лукас. Она не изобиловала событиями, но все-таки, я ушла достаточно далеко от Гоуэр-стрит.

— В Голливуде?

— Совершенно верно. В Голливуде.

— А чем занимался ваш отец?

— Он был инженером. Работал в конструкторском бюро. Кажется, они разрабатывали конструкции мостов, которые потом строили по всему миру.

— И он умер, когда вам было десять лет?

— От сердечного приступа. Моя мать до замужества работала секретарем, и после его смерти пошла в ту же фирму. Она многое знала о мостах, потому что, по ее словам, мой отец только о них и говорил.

— Как называлась фирма?

— «Коллинсон и Кирни». На бульваре Беверли. Телефон «Крествью 4–8905». Сейчас он, наверное, изменился. Я звонила по нему каждый день в три сорок пять пополудни, чтобы сказать маме, что я пришла из школы домой и у меня все в порядке.

— Почему вы сказали Глории Пиплз, что посадите ее в тюрьму и напустите на нее лесбиянок?

Конни Майзель рассмеялась. Смех у нее был золотистый, в тон ее волосам.

— Вы говорите о той маленькой серой мышке?

— Я говорю о Глории Пиплз, бывшей до вас секретарем сенатора. Вы так называете ее, маленькой серой мышкой?

— Вы уже побеседовали с ней, не так ли?

— Да, побеседовал.

— Она была трезва?

— Относительно.

— Вам повезло. Она звонит днем и ночью, чтобы поговорить с сенатором. Мы меняем номера, но она как-то их узнает.

— В Вашингтоне это не проблема.

— Я пригрозила нашей миссис Пиплз лишь для того, чтобы она не устроила шумный скандал. Как видите, угроза подействовала.

— Она их боится?

— Получается, что да. В тринадцать лет ее чуть не изнасиловала подруга матери.

— Она рассказывала вам об этом?

Конни Майзель вновь рассмеялась.

— Разумеется, нет. Она рассказала сенатору. Думаю, в постели. А уж он мне.

— Так вы знали об их романе?

— Естественно, — Конни затушила окурок. — От меня у него секретов нет, — она посмотрела на меня. — Ни одного.

— Как вы ладили с его дочерью… с Каролин?

— Подругами мы не стали, но особых трений тоже не возникало. После того, как она осознала, какие чувства связывают нас с сенатором, она даже попыталась заставить себя сблизиться со мной, но, похоже, не смогла пересилить себя. Но она пыталась. Для своего возраста она была очень мудрой.

— И какие же чувства связывают вас с сенатором?

— Послушайте, мистер Лукас, не слишком ли это личный вопрос?

— Возможно, но это, тем не менее, вопрос?

Взгляд ее нацелился в какую-то точку над моим плечом. Она чуть улыбнулась.

— Хорошо. Я вам отвечу. Мы влюблены. Мы по уши влюблены друг в друга.

— Именно так, — вмешался в наш разговор мужской голос. — Влюблены по уши.

Я обернулся. За три дня, прошедшие после похорон, сенатор Эймс постарел на добрых десять лет.

Глава 13

Походка у него стала не такой легкой, ему с трудом удавалось не горбиться. Возможно, причиной тому мое воображение, но мне показалось, что на лице у него прибавилось морщин. А вот мешки под глазами нарисовало не мое воображение. Сами же глаза глубоко запали и горели мрачным огнем.

— Дорогой, это мистер Лукас, — представила меня Конни Майзель.

— Вы работаете у Френка Сайза, не так ли?

— Да.

Он протянул руку, которую я незамедлительно пожал. Не думаю, чтобы он этого хотел. Руку он протянул по привычке. Рукопожатие политика, которое ничего не значило.

— Садись рядом со мной, — Конни похлопала по дивану.

Эймс кивнул и осторожно опустился на диван. Так садятся глубокие старики, опасающиеся, как бы чего не сломалось.

— Мы только что говорили о бедной Глории.

В глазах Эймса появилась искорка. То ли интереса, то ли печали. И быстро пропала.

— У нее все нормально? На похоронах она… э…

— Она опять пьет, — вставила Конни Майзель. — Так говорит мистер Лукас. Он говорил с ней вчера.

Эймс повернулся к Конни.

— Может, мы должны как-то ей помочь? Я не знаю, что мы можем сделать, но…

— Я позабочусь об этом, — она похлопала сенатора по руке.

Он кивнул.

— Хорошо. Постарайся что-нибудь для нее сделать.

— Мистер Лукас хочет задать тебе несколько вопросов. Задавать вопросы он умеет.

— Вы умеете задавать вопросы? — мистер Лукас.

— Это моя работа.

— По-моему, я уже ответил на все мыслимые вопросы. Мне кажется, неотвеченных просто не осталось.

— Сенатор, ваша дочь позвонила мне перед тем, как умерла. Сказала, что у нее есть информация, которая… обелит вас. Вы представляете себе, что это за информация?

— Обелит меня? То есть оправдает? Я в этом не нуждаюсь. Меня ни в чем не обвиняли, не так ли? — он посмотрел на Конни. — Не так ли? — повторил он.

— Разумеется, не обвиняли, дорогой.

— Вы сложили с себя сенаторские полномочия. Ушли в отставку до начала работы следственной комиссии. Ходили слухи, что вы взяли взятку в пятьдесят тысяч долларов. Вы говорите, что не брали. Если это так, Френк Сайз обязательно напишет об этом.

— Оригинально, — сенатор сгорбился еще больше. — Раньше он написал, что я вроде бы взял взятку. Ничего не доказав. И в дальнейшем ему этого не доказать. Да теперь это и неважно. Непонятным вы занимаетесь делом. Нынче, оказывается, читателям будет интересно узнать, что я не брал взятки. Вы не находите, что у вас несколько странная профессия, мистер Лукас?

— Полностью с вами согласен. Вы брали взятку?

— Нет.

— А что вы можете сказать о двух тысячах долларов, которые попали на ваш счет?

— Я занял деньги у полковника Баггера. Поступил весьма опрометчиво.

— Почему вы заняли у него деньги?

— Случайно оставил бумажник и авиабилет дома, в Мэриленде. В тот вечер я должен был выступить в Лос-Анджелесе. По субботам, как вам известно, банки не работают. Вот я и занял две тысячи долларов, чтобы оплатить билет и мелкие расходы.

— Но вы отказались от поездки?

— Да. В самый последний момент. Я намеревался выступить на ежегодном собрании одного профсоюза, но у них началась внутренняя склока, так что кто-то из руководства позвонил мне и посоветовал не приезжать. Он опасался, что в таком настроении делегаты не станут меня слушать.

— А вот ваша бывшая секретарь рассказывает о том дне иначе. Она говорит, что вы не забыли билет дома. Она говорит, что лично отдала вам его в руки. Она также говорит, что обналичила в винном магазине чек на сто долларов. Она говорит, что кредитные карточки были при вас, так что вы не нуждались в двух тысячах долларов.