Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин

• Название: Жизнь Джейн Остин
• Автор: Клэр Томалин
• Издательство: Колибри, Азбука-Аттикус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-04684-9

Джейн Остин подарила миру шесть незабываемых романов, но о самой Остин мы знаем до обидного мало: практически вся переписка писательницы после ее смерти была уничтожена. Брат Джейн Остин когда-то обмолвился, что жизнь его дорогой сестры была крайне скудна событиями, и многие биографы ему вторят, но Томалин решительно восстает против этого мнения, увлекательно рассказывая о ярких впечатлениях недолгой жизни писательницы: о несчастной любви юной Джейн к молодому ирландцу, о ее продолжительных визитах в Лондон, о ее близкой дружбе с великосветской кузиной, чей муж-француз пал жертвой революции и встретил смерть на гильотине, о службе в королевском флоте ее братьев-моряков (дослужившихся до адмиралов) во время Наполеоновских войн и об их жизни в далеких английских колониях… Миф о тихой старой деве, провинциалке и домоседке Джейн Остин, чьи представления о мире не простирались дальше околицы хэмпширской деревни, оказывается несостоятельным, в чем убедится всякий, кто прочтет одну из лучших биографий Джейн Остин, впервые переведенную на русский язык.

---

Шарлотта первая в целой череде «зацикленных», болтливых женщин, которые выйдут из-под пера Джейн, — миссис Беннет, миссис Норрис, мисс Бейтс… И она, честное слово, не хуже. Когда ее посещает мысль отправиться в Лондон, она пишет: «Больше же всего мне всегда хотелось попасть в Воксхолл[56], чтобы увидеть собственными глазами, в самом ли деле там, как нигде, умеют тонко нарезать холодную говядину. Сказать по правде, у меня есть подозрение, что мало кто умеет резать холодную говядину так, как это делаю я…» Любой автор мог бы гордиться подобными строчками, но для автора шестнадцати лет они просто поразительны.

Ранние произведения Джейн, написанные на протяжении нескольких лет, были в произвольном порядке переписаны в три тетради. Неоконченный «Замок Лесли», созданный, скорее всего, между январем и апрелем 1792 года, записан во второй из них. На обложке этой тетради Джейн написала: «Ех dono mei Patris» («Подарок моего отца»). Нельзя не восхититься тем, как он ценил способности дочери и как поддерживал ее. Он покупал для нее бумагу, которая в то время стоила дорого. Он и Кассандру снабжал бумагой для рисования. Джейн посвятила Кассандре «Историю Англии» («составленную пристрастным, предубежденным и малосведущим историком») и дала задание проиллюстрировать ее. Кстати говоря, это единственное из произведений Остин с иллюстрациями того времени.

«История» полна намеков, понятных лишь Остинам. Джейн поддразнивает отца, когда пишет о своем уважении «к Римско-католической церкви». Она намекает на отсутствующего Фрэнсиса в своем «предвидении», что адмирала Фрэнсиса Дрейка скоро превзойдет новый герой — «достойный соперник, кто, пусть пока и молод, обещает со временем оправдать пылкие и оптимистические ожидания своих родственников и друзей». В тексте есть шарада на слово «карлик», в которой подразумевается Кар, фаворит Якова I: «Мой первый слог — имя молодого красавца, столь любезного сердцу монарха, второй — наиболее привлекательная часть его внешности, а все вместе подлинная характеристика достоинств сего придворного паяца». Остины любили словесные игры, и «История» звучит как рождественское развлечение — подходящее чтение для семьи, собравшейся у камина. Джейн могла быть уверена, что родители уловят ссылку на роман их бывшей соседки, Шарлотты Смит[57], когда сравнивала фаворита королевы Елизаветы I лорда Эссекса с одним из героев Смит — романтичным Деламером, погибшим на дуэли. Джейн сама признавала, что в истории ей интересны не сухие факты и даты, а увлекательный сюжет. А еще возможность повеселить своих домашних.

Завершив «Историю», Джейн пометила ее «Суббота, 26 ноября 1791 года» (то есть незадолго до ее шестнадцатого дня рождения). К тому времени «Зевака» прекратил свое существование. И хотя Джеймс продолжал писать стихи для собственного удовольствия, да и миссис Остин не оставила привычки сочинять вирши на разные случаи, желание Джейн писать и быть признанной как писательница теперь начал всерьез воспринимать глава семьи. Мистер Остин изящно отдал дочери должное, начертав на обложке ее следующей тетради: «Излияние фантазий одной очень юной Леди, в совершенно новом стиле». Он ценил ее работу так высоко, что даже прощал кое-какие вольности. Так, в «Замке Лесли» упоминается о том, что молодая мать, бросив ребенка, убежала с любовником; в дальнейшем ее муж переходит в католичество, чтобы аннулировать брак, и обе стороны счастливо вступают в новые союзы. Надо признать, довольно смелые шутки для дочери англиканского священника.

Ясно, что Джейн могла свободно брать любые книги из отцовской библиотеки. Еще ребенком она прочла «Сэра Чарльза Грандисона», а ведь в этом романе находится место и материнскому пьянству, и отцовским изменам, и любовнице отца, и незаконным детям. В этом, как и в невозмутимом отношении, с которым он встречал самые дерзкие ее произведения, мистер Остин был исключительным отцом своей исключительной дочери. Если верить Генри, читать она начала очень рано, так что даже трудно сказать, «в каком возрасте она еще не была превосходно знакома со всеми достоинствами и изъянами лучших романов и статей на английском языке». Из этих воспоминаний, конечно, не следует, что Джейн в пять лет читала доктора Джонсона и Сэмюэля Ричардсона. Но Генри рисует живую картину — так и видишь, как эта не по годам развитая девочка уютно свернулась с книжкой в руках. Брат к тому же упоминал о ее завидной, «цепкой памяти»[58]. В общем, книжные полки отцовского кабинета значительно «подпитали» ее талант; под впечатлением от историй, написанных другими, она и сама начала писать.

Но составить более-менее систематическое представление о ее чтении в юном возрасте достаточно сложно. Начнем с того, что пятьсот томов из библиотеки мистера Остина были впоследствии распроданы; и потом, когда Генри писал свои воспоминания о сестре в 1817 году, он всячески стремился подчеркнуть ее добродетельность и респектабельность, а уж никак не эклектичность ее вкуса. Он прежде всего упомянул о том, что Джонсон и Каупер были ее любимыми «писателями-моралистами», а Ричардсона она ценила больше Филдинга. «Ей претила всякая грубость», — объяснял Генри; может быть, и претила, но уже после того, как «грубое» произведение было с удовольствием прочитано. Ханжой она никогда не была. И она наслаждалась Филдингом. Не только его фарсом «Жизнь и смерть великого Мальчика-с-пальчика» (который ей дали прочесть братья), но и «Томом Джонсом»[59]. Она была знакома и со Стерном, с его «Тристрамом Шенди» и «Сентиментальным путешествием», о чем Генри не упомянул. Не назвал он ни одной из бесспорно важных для Джейн женщин, романисток и драматургов, — ни Шарлотту Леннокс[60], ни Фанни Бёрни[61], ни Шарлотту Смит, ни Марию Эджуорт, ни Ханну Коули. Возможно, в 1817-м он счел неподобающим упоминать о пьесах, которые читались, обсуждались, ставились всей семьей. Он ничего не написал даже о Шекспире, хотя ведь «для англичанина он — неотъемлемая часть души», как высказывается Генри Крофорд (в «Мэнсфилд-парке»), с которым вполне согласен и Эдмунд Бертрам: «Все мы, без сомнения, в какой-то мере знакомы с Шекспиром с малых лет… мы говорим его словами, повторяем его сравнения, пользуемся его описаниями…» Вполне справедливо будет счесть, что Эдмунд говорит здесь как за Бертрамов, так и за Остинов. Кэтрин Морланд также зачитывалась Шекспиром, а Дэшвуды читали «Гамлета» вместе с Уиллоби. (Хотя в письмах самой Джейн есть всего лишь три беглые ссылки на его произведения.)

А вот непосредственное влияние Джонсона усмотреть проще. Известно, что Джейн читала и «Расселаса», и статьи в «Бродяге» и «Бездельнике». Через много лет она назвала его в письме «мой дорогой доктор Джонсон» и с интересом прочла его биографию, написанную Босуэллом[62]. На нее повлияло и то, как он мыслит, и то, как строит фразу. Какая-то безусловно «джонсоновская» нота, одновременно ироничная и печальная, звенит в таком, например, предложении Остин: «Помешать ее счастью могли лишь ее муж и ее совесть». Это из раннего романа «Леди Сьюзен», и похожий отзвук можно расслышать и в знаменитой начальной фразе «Гордости и предубеждения» («Всем известна та истина, что молодому человеку, располагающему средствами, необходима жена…»), которая легко могла бы служить началом статьи из «Бродяги».

Заглядывая через плечо Джейн на страницы книг, которые она читала в юные годы, мы приходим к понимаю того, как самобытна она была; видим, как она, проанализировав и оценив, брала только то, что было ей нужно, и сохраняла свое творческое воображение независимым. Ни одно из ранних произведений Остин не написано в манере Ричардсона, или Фанни Бёрни, или Шарлотты Смит — у нее не найдешь ни неизменно праведной героини, ни героя, который проносил бы свою нерешительность через все пять томов. И это притом, что в юности Джейн положительно восхищалась Шарлоттой Смит, этой Дафной дю Морье[63] 1780–1790-х годов, все еще занимательной даже сегодня, — с ее интригующими героями и великолепными пейзажами: тут и горы Уэльса, и Швейцария, и Америка, и юг Франции… Каждый из ее романов, будь то «Эммелина», «Этелинда» или «Старый особняк», состоит из четырех-пяти томов. В ранних работах Остин слышатся отголоски романов Смит, а в «Истории Англии» она упоминает одного из персонажей своей старшей коллеги, страстного и бесшабашного Фредерика Деламера, который поразил ее воображение. Деламер живет чувствами, он импульсивен и впадает чуть ли не в безумие, когда ему мешают достичь желаемого. Он хорош собой, темноволос, горд и родовит. Склонен к авантюризму, но не способен поступить бесчестно: похитив Эммелину и собравшись было ехать с ней в Шотландию, он одумывается еще до того, как они достигают Барнета. Эммелина не любит его, но она им очарована — как и юная Джейн Остин. А вот героиням Смит, слезливым девицам, которые вечно лишаются чувств или падают с лошадей, униженным и обманутым теми, кто выше их по положению, в мире Остин места нет (если только не счесть Фанни Прайс их дальней родственницей). И все-таки Остин находила удовольствие в чтении романов Шарлотты Смит, насыщенных событиями, хорошо написанных, изобретательных. «Если книга хорошо написана, она всегда мне кажется слишком короткой», — говорила Джейн в защиту Смит[64].