Ольга Елисеева - Наследник Тавриды

• Название: Наследник Тавриды
• Автор: Ольга Елисеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7666-6

Беспокойное наследство досталось графу Михаилу Семеновичу Воронцову, наместнику Юга России. Волнения в Молдавии и Крыму, греки рвутся помогать восставшим соотечественникам. «Южное общество», собрав под своим крылом молодых офицеров-аристократов, впитавших идеи европейских демократов, начинает представлять серьезную угрозу самодержавию. Империя созрела для перемен, и вопрос только в том, кто первым решится на них. А тут еще молодой поэт и бузотер Александр Пушкин явно увлекся красавицей-графиней и осыпает ее знаками внимания… Новый роман известной писательницы Ольги Елисеевой — настоящий подарок всем любителям остросюжетной исторической литературы!

---

— Прости, что не умер.

Действительно, его жизнь тянулась, не нужная теперь никому. И особенно тяжко было сознавать, что тянулась благодаря Груше. Она возила его на воды. Нашла лучших врачей. Не позволяла переутомляться за бумагами. Им было хорошо вместе. Проклятая семеновская история!

Вечером в субботу генерал Закревский возвращался из города на дачу и велел кучеру ехать нешибко, наблюдая, как солнце садится в туман над заливным лугом. Вдруг из-за поворота показалась дорожная карета, которую влекла четверка сильных немецких лошадей. Она двигалась в том же направлении, но с большей скоростью. Расстояние сокращалось. Разъехаться на узком проселке было невозможно. Уступать генерал-губернатор не собирался. Раздраженный жизненными неудачами, он стал спесив.

— Ваше высокопревосходительство, сшибут нас! — обернулся к нему кучер.

— Я им покажу, сшибут. Тоже моду взяли…

В этот момент карета, по приказу седока, затормозила. С запяток спрыгнул лакей, не по-здешнему загорелый, и поспешил к коляске.

— Ваша милость, — обратился он к Закревскому, низко кланяясь. — Не прогневайтесь. Путешествующая знатная дама просит вас подойти.

Арсений крякнул. На черта ему дама? Но все же тряхнул воспитанием и отправился за слугой. Парень растворил перед генерал-губернатором дверцу. В полутемной глубине кто-то зашуршал атласом, и знакомый голос произнес:

— Не могу ли я попросить ночлега на той ферме, которая виднеется за лугом?

Глава 6 Бес Арапский

Одесса.

Весть о приезде графини застала Михаила Семеновича врасплох. Около восьми часов утра он диктовал секретарю запрос в Министерство финансов о торговом обороте Одесского порта за год. По подсчетам, проведенным его служащими на месте, таковой составлял девять миллионов рублей. Наместнику было любопытно, какую сумму подали наверх. Зная ее, вчерне можно было судить о размере хищений.

Разбор дел на время усыплял самолюбие Воронцова. Но стоило какой-нибудь бумажке благополучно перекочевать с его стола на секретарский, как граф снова вспоминал свое положение. Недовольство государя ни для кого не секрет. Карьера буксует, как тележное колесо в грязи. Полными генералами стали списочные сопляки, герои вахтпарадов! А его опять отхлестали по щекам!

— На чем встали?

Канцелярист хотел прочесть последнюю фразу, но в этот момент дверь кабинета приоткрылась и в щели мелькнуло удивленное лицо Казначеева.

— Ваше высокопревосходительство, из дома сообщили. Госпожа графиня приехала вместе с дочерью. Ждут вас.

Михаил подскочил как ужаленный. Когда? Почему без предупреждения? Что-то случилось? Ни на один вопрос Саша не знал ответа. Он смотрел на начальника и глупо улыбался, полагая, что весть радостная. Сам Воронцов похолодел. Хорошо, если Лиза в порядке. Но что заставило ее пуститься в путь? В теперешнем состоянии? Граф вообразил худшее. Они опять потеряли ребенка. И жена не смогла остаться в Белой Церкви, где все напоминает о горе.

Канцелярия генерал-губернатора располагалась в доме Потоцкого, нанятом для казенных нужд. До собственного особняка — двухэтажного каменного здания во дворе строящегося дворца — было два шага пешком. Но наместники по улицам не бродят. Едва сдерживая нетерпение, Михаил доехал в коляске. Путь же по двору проделал галопом. Мимо изумленных слуг, разгружаемых тюков, сундуков и корзинок, которые вереницей носили на второй этаж. Двери зала были распахнуты. Еще утром пустой, он заполнялся вещами, так что ногу негде было втиснуть.

— Лиза!

Графиня с Александриной на руках стояла посреди этого царства неразберихи и отдавала распоряжения. На голос мужа она обернулась и просияла. Ее большой, выпирающий живот не могло скрыть даже свободное платье. У Михаила отлегло от сердца.

— Ты очень рисковала, — выдохнул он наконец, продравшись к ней через брустверы коробов и свертков.

— Я соскучилась.

Воронцов притянул жену к себе.

— У меня тут… Полный беспорядок… Ничего не готово…. И еще всякие обстоятельства…

Лиза коснулась губами его щеки.

— Мне кажется, тебе будет полезно на время забыть об обстоятельствах и поволноваться за меня.

Петербург.

К Талону не принято было ездить гурьбой. Всякий приходил сам себе господин и, лишь вступив под благословенную сень ресторации, соединялся с товарищами. Арзамасцы любили это местечко, впрочем, как и кавалергарды, а вот гусаров и улан принимали заведения на другой стороне Невского. Часов около шести, в пятницу, здесь сошелся за портером, лимбургским сыром и страсбургским пирогом «опекунский совет» бессарабского изгнанника. Ибо всякому ясно, что сами о себе поэты не заботятся. Не ведают, что творят.

— Говорили ли вы перед отъездом графу Воронцову о Пушкине? — спросил, протирая очки, князь Вяземский. — Я сам, ей-богу, не осмелился. Вы знаете его короче.

— Конечно, говорил. Я не отличаюсь вашей застенчивостью. — Александр Тургенев, брат Николая, придвинул к себе тарелку с трюфелями. Он мало походил на брата-ипохондрика. Полноватый, кудрявый, с добродушным лицом и толстыми губами эпикурейца. Друзья в ужасе воззрились на сотрапезника. Изысканные блюда французской кухни заставляли его желудок исполнять трели эоловой арфы.

— Вот как дело было. Я спросил Нессельроде, у кого Пушкин теперь должен служить, у Воронцова или у Инзова? Нессельроде утвердил графа и сам сказал ему об этом. А потом уж и я истолковал Воронцову положение вещей. Каков Пушкин и что нужно для его спасения. Наместник обещал употребить Сверчка для какого-нибудь дела и дать его таланту досуг. Все пойдет на лад. Меценат, море, исторические воспоминания. За дарованием дело не станет. Лишь бы не захлебнулся.

Вяземский удовлетворенно кивнул.

— Давно пора кому-нибудь из сильных мира сего взять беса арапского под крыло. Сверчок писал мне, что хочет остепениться. Ему скучно в Кишиневе. А досада — плохой советчик. Того и гляди, настрочит что-нибудь язвительное. Беда!

— Вы полагаете, в Одессе он будет вести себя тише? — с сомнением проговорил Жуковский, склонив голову к плечу и ласково глядя на собеседников. — Живя здесь, он по утрам рассказывал мне, где всю ночь не спал. Целый день делал визиты к б… недостойным женщинам, а вечером играл в банк. Боюсь, офицеры генерала Инзова его только испортили.

— Сверчка не худо бы года на три запереть в Геттингенский университет и кормить молочным супом, вместо шампанского, — кивнул Тургенев. — Талант тоже можно промотать. Сидит в глухой дыре, а об его выходках спорят обе столицы!

— Не могу не согласиться, — вздохнул Вяземский. — Хотя все это очень умно.

— Что? — почти хором спросили собеседники, не угадывая ход его мыслей.

— Да поведение нашего Байрона. Будь я его антрепренером, лучшего бы не придумал. Пушкин так умеет обставить свои выкрутасы, что о них говорят во всех гостиных. От него вечно ждут эдакого. Чтоб уши краснели, а сердце замирало. Половиной известности он обязан скандалам. А поэзия заставляет всех с симпатией брать его сторону в любом споре.

Оба сотрапезника молча смотрели на Вяземского, на их лицах читалось осуждение.

— Вот-вот. Вы на себя, господа, поглядите. Зеркало напротив! — сухо рассмеялся князь. — Мы, друзья, не можем уберечь нравственность Пушкина и предлагаем человеку, который Сверчка в глаза не видел, заняться его воспитанием. Ей-богу, если бы Воронцов знал, какую свинью вы ему подложили, сбежал бы из Одессы!

Одесса

Михаил Семенович принял Пушкина ласково. Еще летом разбойник выпросил у Инзова разрешение отбыть в Одессу. Де-здоровье и застарелый аневризм требуют морских ванн. Генерал пустил пташку на волю. Из глубины азиатских степей Сверчок явился в Европу, отогрелся на солнце и застрекотал на все лады. Ресторации и итальянская опера заметно взбодрили поэта. Между тем колесо судьбы крутилось без всяких усилий с его стороны. Новый наместник, узнав, что ссыльный очень кстати сам заявился куда его не звали, не выказал ни малейшего неудовольствия и пригласил Александра Сергеевича к себе.

Прибыв в губернаторскую канцелярию около 12-ти, поэт застал хозяина Новороссии за столом, припорошенным бумагами. Двое секретарей, стоя с обеих сторон, попеременно подкладывали наместнику то один то другой документ. Воронцов быстро пробегал текст глазами и либо отодвигал в сторону, либо подписывал, если не имел никаких вопросов. Заметив посетителя, он немедленно отложил перо, не выдерживая положенной начальственной паузы. Этот жест объяснялся не особым вниманием к Пушкину, а желанием поскорее покончить с ним, освободившись для других дел. Граф указал поэту на стул.

— Вы имеете предписание от вашего начальника министра иностранных дел Нессельроде перейти в мое подчинение. Новым местом вашего жительства определена Одесса. Я вижу, вы здесь освоились? — Воронцов улыбнулся. При этом дрогнули только его губы. Остальное лицо не изменилось. Утомленное и замкнутое, оно не позволяло сказать, как граф на самом деле относится к переводу ссыльного. — Со мной говорил о вас Александр Тургенев. Я знаю его с самой лучшей стороны.