Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

• Название: Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая
• Автор: Марк Еленин
• Издательство: Вече, Рипол
• Жанр: Роман
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-0224-Х; 5-87907-024-1

В своем новом романе Марк Еленин, опираясь на малоизвестные архивные материалы, рассказывает о трагедии белого русского офицерства в эмиграции, о горькой и страшной участи чекистов, внедренных в эмигрантские круги: в 30-е годы Сталин уничтожает лучшие кадры советской разведки в Европе. Роман — остросюжетная увлекательная книга, продолжающая произведение «Семь смертных грехов».

---

— Что за перемены, Володя? Что за маскарад?

— Почему маскарад? Просто так удобно — тепло и работать не мешает. Я ведь человек трудовой, не то что некоторые плавающие и путешествующие.

Даже шутки в эти минуты были невеселы. Они расставались, быть может, навсегда и не умели, да и не привыкли в словах выражать свою боль.

— Я вам счастья желаю, и вот принес... — Он протянул туго набитый маленький мешочек — старый кисет Аристархова. — Тут земля с его могилы. Приедете на место, обоснуетесь, посадите где-нибудь деревцо в его память... А эту землю под корни подсыпьте — крепче память будет.

Поцеловав по очереди Ирину и Андрея, попрощавшись с Сигодуйским, Святосаблин круто повернулся и быстрым шагом почти побежал по улице, не оглядываясь. Так они расстались, быть может, навсегда.

...Марсель встретил их дождем.

— Хорошая примета! — бодро заявил Сигодуйский. Он извлек из дорожного баула английский дождевик для Ирины и решительно направился на поиск багажных кладовых, куда доставляют вещи из Парижа. Заодно он хотел ознакомиться с расписанием движения пассажирских и торгово-пассажирских судов через океан, снять два номера в недорогой гостиничке, поближе к главной улице Канабьер, спускающейся к морю.

И хотя отель находился неподалеку от вокзала, они успели изрядно промокнуть, пока добирались до него.

Дождь и ветер не утихали еще несколько дней. Неутомимый Дмитрий Сигизмундович с утра исчезал — «дела, дела, друзья мои!» — и Андрей с Ириной были предоставлены сами себе.

Пытались несколько раз выйти в город, побродить по улицам, но сырость и ветер гнали их обратно в отель.

Сидели у окна, смотрели на порт, который с их верхнего этажа был как на ладони, вели нескончаемые разговоры о том, как будет в Бизерте и в том неведомом Парагвае, куда их тянет Сигодуйский.

И неутомимо предавались любви — одни в целом свете, как казалось, в этом маленьком гостиничном номере под крышей марсельского чужого дома, где их никто не знал и никому до них не было дела.

Сигодуйский возвращался к вечеру, к позднему обеду, который заказывал в номер. С ним врывалась суматошная, полная забот повседневность. Он рассказывал новости, обещал хорошую погоду, скорый отъезд, делал какие-то покупки, с кем-то встречался, вел переговоры о делах...

В один из вечеров он вернулся в отель в сопровождении высокого худощавого человека с приятным интеллигентным лицом и торжественно объявил:

— Я привел удивительную личность, старого знакомого друга... Как только вы узнаете его получше...

— Ну полно, полно, Дмитрий, — старался урезонить его спутник. — Что за реклама, я представлюсь сам.

— Нет уж, извольте мне, это моя обязанность, — не сдавался Дмитрий Сигизмундович. Итак, Ирина, перед тобой один из замечательнейших русских людей, знаменитый геолог и путешественник Павел Анатольевич Нефедов. — Кланяйся, Паша, целуй ручку...

Нефедов смущенно улыбаясь, топтался у входа, бормотал укоризненно:

— Что ты перехлестываешь, Дима, ничего не знаменитый и не замечательный. Обычный геолог, каких было в России немало. Замолчи, пожалуйста, ты меня совсем смутил.

Знакомство оказалось не только приятным, но и полезным. Так и не удалось Ирине дознаться, сговорил ли Нефедова Сигодуйский или было это решение Павлом Анатольевичем принято самостоятельно, но его путь тоже лежал в Парагвай.

Что же касается Андрея, то он, как правило, плохо перенося новые знакомства, к Нефедову проникся дружескими чувствами сразу же. Разумеется, немало этому способствовало то, что вышли они из «одного гнезда Петрова» — и тот и другой, правда, в разное время, учились в Петербургском Горном институте.

Хотя Павел Анатольевич был многими годами старше, но нашлись у них общие преподаватели, о которых, как всегда это случается с бывшими студентами, они вспоминали со смехом и ностальгической грустью.

Павел Анатольевич с шапкой седеющих волос, со щеточкой усов, которые то и дело подправлял рукой, в стареньком, но хорошо сшитом костюме выглядел очень элегантно. Рядом с низеньким толстым Сигодуйским, бесконечно рассуждающим о житейских проблемах, его молчаливая сдержанность была особенно заметна и очень располагала к себе.

— И чем думаете заняться в этом Парагвае, Павел Анатольевич? — спросила Ирина в конце обеда, к которому Нефедов, разумеется, был приглашен.

— Чем может заниматься геолог? — ответил Нефедов на вопрос вопросом. — Своим делом, конечно. Земля эта наверняка таит в себе несметные богатства, но пока мало разведана. Думаю, что найду людей, которые имеют для такой работы средства.

Тут же, после обеда, когда пили кофе, рассказал обществу о существующей теории так называемых геологических поясов Земли. Оказывается, по мнению многих геологов, существуют золотой, алмазный и, разумеется, нефтяной пояса Земли, располагающиеся четко по параллелям. И если верить этой теории, то в Парагвае должно быть много нефти.

— Остается ее только найти! — оптимистично закончил Нефедов. — Так что и мой маршрут в Парагвай.

2

...Наконец, отъезд был назначен. Море и ветер, будто лишившись всех сил, утихли, и пароходы могли выйти в море.

Несмотря на то, что пароход гордо назывался «Принц Фердинанд» — это была старая, грязная посудина с маленькими тесными каютами и малосимпатичной командой. Матросы и даже стюард, обслуживающий каюту, были неопрятны, совершенно не обращали внимания на пассажиров, кричали друг на друга и ругались на всех языках мира, да и капитан был им подстать: заросший рыжей щетиной не то норвежец, не то датчанин, угрюмый, злой, ходивший по палубе, тяжело опираясь на суковатую палку.

Ирина не могла дождаться, когда завершится это тяжелое плавание. Спасала тройка — теперь уже тройка ее верных рыцарей. Нефедов тоже поддался ее чарам, хотя никаких усилий для завоевания его симпатий Ирина не прилагала: просто всякий нормальный и благовоспитанный человек хотел чем-нибудь быть полезным слабой красивой женщине, так нуждающейся в опеке. Это было удивительным свойством Ирины — немедленно вызывать желание быть ей полезным. Заботу о себе она принимала как должное — так уж сложилось в последнее время в ее жизни. И начало этому положил, конечно, Сигодуйский.

Наконец, они добрались до Бизерты. Быстро выгрузились, нашли носильщиков, двинулись к дому. Андрей чувствовал себя прескверно. Кто он, в конце концов, Ирине? Они так и не обвенчались в Париже, решили церемонию отложить до Бизерты, чтобы совершить ее среди друзей, чтобы девочки тоже приняли участие. В глубине души Андрей решил, что матери требуется разрешение от них на замужество... Что ж, в конце концов, в этом была своя логика...

«Девочки», как их за глаза называла и Ирина, и Сигодуйский, были совсем взрослыми барышнями, вот-вот им должно было исполниться по 20 лет и встреча с ними, предстоящие «смотрины» не зря тревожили Андрея.

Но в тот вечер это не произошло. Было совсем темно, когда они вошли в дом. Хозяев ждали. Знакомые, соседи. А «девочки» или притворялись спящими, как подумал про себя Андрей, или уже спали. Быстро разошлись по комнатам: дом был просторный, комнаты почти без мебели — на африканский лад, какие-то диваны, ковры, ниша в стенах — толком Андрей рассмотреть ничего не успел. Ирина отвела его в одну из таких просторных комнат, поцеловала нежно, шепнула «отдыхай»...

Знакомство состоялось наутро за завтраком. Андрей вышел к столу весь внутренне напряженный и от этого сердитый. Ирина в свободном цветастом платье из местной ткани хозяйничала за столом, нервно переставляя чашки и тоже, видно, была неспокойна.

— Дмитрий Сигизмундович уже убежал — у него и тут дел невпроворот. А ты садись, будем завтракать.

Но сесть Андрей не успел, дверь распахнулась и две тонкие, высокие девицы с визгом и хохотом ворвались в комнату. Не обращая внимания на Андрея, они кинулись к Ирине, обнимая ее, тормоша, отталкивая друг друга.

— Катя, Маша, ну что вы как с цепи сорвались, мы же виделись уже, здоровались, — отбивалась Ирина. — Вы меня всю растрепали, всю прическу испортили. Угомонитесь. Я хочу познакомить вас.

— С нашим будущим папа! — закончила Маша.

— С князем Белопольским, — добавила Катя.

— С отставным! С бывшим! Нет, будущим! А я говорю — бывшим! — эти выкрики совершенно сбили с толку и Андрея, и Ирину, а Катя и Маша, будто наслаждаясь произведенным эффектом, продолжали кричать и даже стали припрыгивать вокруг стола.

Лицо Ирины загорелось гневом. Она ударила по столу ладонью, крикнула резко: «Хватит! Сядьте на свои места!» — И Катя с Машей мгновенно остановились, замолчали, и приняв благонравный вид, сели по обе стороны матери. Только что бесновавшиеся, они изображали испуганных, покорных и молчаливых девочек, и только быстрые заговорщические взгляды, которыми они обменивались, выдавали их с головой.

— Зачем вы устроили эту дикую сцену? — спросила Ирина. — Ведь я разговаривала с вами утром, как с умными, взрослыми людьми. И мне казалось, вы поняли меня.