Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования

• Название: Мысли быстрого реагирования
• Автор: Сергей Кара-Мурза
• Издательство: Научный эксперт
• Жанр: Политика
• Год: 2015

Почти 20 лет назад возникла технология общения в сравнительно небольших сообществах через интернет. Мы уже использовали эту возможность, создавая форумы.

Первый, открытый моими товарищами, работает с 1999 года до сих пор. Многим из нас он сослужил большую службу. Мы смогли обсудить важные проблемы того турбулентного времени — на форуме излагали свои мысли и сомнения приверженцы самых разных проектов и доктрин. Всем им это было надо — и высказаться, и выслушать своих оппонентов и даже противников. В основном все старались докопаться до корней наших проблем, легкая полемика не очень увлекала. Спорщики быстро уходили на другие форумы, открывали свои. Но за 5–7 лет все как-то сделали свой выбор, выстроили свои стратегии, и форум стал как тихая речка, хотя здесь обмениваются мнениями по актуальным вопросам.

Возникла иная форма — социальная сеть. Товарищ открыл мне ЖЖ и поначалу модерировал его. «Живой журнал» — гибрид газеты с форумом. Большие тексты не идут, читатели ждут коротких и простых суждений по злободневным проблемам, но рады и каким-то трактовкам на основании старого знания или опыта. Пишут свои комментарии немногие, а читают мой ЖЖ — 3–4 тысячи человек (и сколько?то в других сетях). Эта аудитория молчит, но когда мы отклоняемся от важных вопросов, «друзья» быстро разбегаются — это полезный индикатор.

Конечно, собранные здесь блоги — не научное знание, но около того. Быстрота реакции на явления нашей жизни — большое дело. Можно даже простить, что идеи и доводы сыроваты, главное — эмоции держать в руках.

Аудитория текуча, и, посовещавшись, мы решили опубликовать этот сборник блогов, «растрепанных мыслей».

---

И стоит задуматься, почему уже почти полвека как стали угасать и угасли компартии — почти везде, где они не успели срастись с государственной властью. Их язык перестал отвечать структуре сознания, и их программы стали похожи на религии, в которые уже не верят ни священники, ни прихожане. Такие религии долго живут, выполняя другие важные функции. Поэтому и священники, и прихожане выполняют необходимые ритуалы. А компартии съежились до небольших сект, которые поддерживают на случай бедствия. Они, как считается, сохраняют тайное знание о солидарном переживании катастроф.

ПЕССИМИСТИЧЕСКАЯ ГИПОТЕЗА

18.05.2012

Во многих комментариях явно, и еще во многих неявно, высказывалась мысль, что наше спасение — в восстановлении нравственности, выработанной на основе православия. Более того, многие убеждены, что дело даже не в нравственности, а в вере, в восстановлении религиозной картины мира и мистической связи личности с Богом (в основном, в лоне православия, но это детали — вопрос ставится более общий).

Эта стратегическая мысль пока не снижается на уровень практических задач — например, выработки социальных и культурных механизмов восстановления религиозной картины мира в индустриальном (и частично постиндустриальном) обществе; обращении в веру массы людей, в нескольких поколениях воспитанных образованием, основанным на научной (секулярной) картине мира. Это задачи очевидно очень сложные, а без их решения вся эта доктрина выродится просто в попытку создания секты, причем секты отшельников.

Но в данный момент речь идет не о практическом выполнении этих задач, надо сначала окинуть взглядом наше и прилегающее пространство — с точки зрения этой доктрины. Вот что я вижу и высказываю в качестве гипотезы.

Религиозная вера понесла большие потери при наступлении Просвещения и промышленной цивилизации. Однако инерция мировоззрения и, особенно, нравственности, корнями уходивших в религиозную рациональность, оказалась очень велика. Они прижились и на почве научной картины мира, и выполняли важную социальную и культурную роль.

Скажу даже, хотя это многих возмутит, что жизнь религиозной нравственности была продлена благодаря русской революции и СССР. Советский проект (представление о благой жизни) вырабатывался, а Советский Союз строился людьми, которые находились в состоянии религиозного подъема. В разных формах многие мыслители Запада, современники русской революции, высказывали такое утверждение: Запад того времени был безрелигиозен, Советская Россия — глубоко религиозна. Дж. Кейнс, работавший в 20-е гг. в России, писал: «Ленинизм — странная комбинация двух вещей, которые европейцы на протяжении нескольких столетий помещают в разных уголках своей души, — религии и бизнеса». Позже немецкий историк В. Шубарт в книге «Европа и душа Востока» (1938) писал: «Дефицит религиозности даже в религиозных системах — признак современной Европы. Религиозность в материалистической системе — признак советской России».

Уже говорилось, что в ходе индустриализации и урбанизации СССР погрузился в мировоззренческий кризис — унаследованные от традиционного общества крестьянской России идеократические ценности и нравственность не удалось облечь в новые слова и образы и передать послевоенным поколениям. СССР рухнул потому, что православная этика большинства населения, прикрытая «тонкой пленкой европейских идей» (Ортега-и-Гассет), исчерпала свой потенциал — требовалась подпитка новыми интеллектуальными и эстетическими инструментами, а она была недостаточна.

Ведь мощное (даже безумное) наступление на христианскую идею равенства (в карикатурном образе «уравниловки»), начатое в 70-е гг. в интеллигенции и охватившее «широкие народные массы», делегитимировало главные основания советского строя. Социальный порядок постсоветской России — торжествующее безбожное мракобесие. Размеры социального «дна», т. е. общности совершенно обездоленных, в середине 2000-х гг. достигало 15-17 млн человек, но благополучная половина населения вообще этого не видела. Еще в 1989-1990 гг., когда начали выезжать на Запад, нас поражало даже не столько зрелище бездомных и нищих, сколько абсолютное равнодушие благополучных. Но мы сами через 5-7 лет провалились гораздо глубже. А кого сейчас волнует безысходное бедствие деревни?

Церковь окормляет души людей строго по «госстандарту» — готовит к неизбежной встрече со смертью, отпускает огрехи, примиряет с земными печалями. Проблему дехристианизации социального порядка она не затрагивает.

Есть ли надежда, что «заграница нам поможет?» У меня такой надежды нет, тамошние мыслители (из консерваторов) еще с 1989 г. предупреждали: «Если СССР падет, то Запад оскотинится». Тогда это туманное предвидение понималось в политическом смысле, свидетельством стала, как полагали, «война в Заливе» и характер празднования «победы».

Но это были цветочки. Запад оскотинился в том смысле, что произошла его глубокая и почти молниеносная дехристианизация, причем синхронная с похоронами Просвещения. Универсальные ценности и нормы как корова языком слизнула. От гражданского общества остались рожки да ножки, социал-демократы выполняют жестокие неолиберальные программы, двухпартийная система называется «ambi-dextra» — «двоеправая».

К чему я клоню? К тому, что кризис всеобщий, и он пока на подъеме. Все хорошие и даже сомнительные идеи нам надо собирать и фиксировать, не заводя свары. И в то же время не придавать нашим, даже любимым, идеям ранг панацеи. Надо стабилизировать сознание, чтобы остаться на плаву, но надо пытаться охватить мысленно всю большую систему этого кризиса, вертеть ее в уме, чтобы найти слабые места. Какой-то одной ниточки, за которую следует потянуть, мы не найдем, надо будет растаскивать этот клубок за много ниточек.

Понятно, что среди нас много товарищей излишне возбужденных, нельзя их подзуживать и подкалывать, у нас всех глаза чем-то застит. Нам придется думать, разговаривать, а потом и действовать среди плевков, воплей и стонов. Надо надевать какие-то психологические защиты — «другого населения у нас нет».

О ПЕРЕДАЧЕ «ГРАЖДАНИН ГОРДОН»

25.05.2012

Не ожидал, что она вызовет такой интерес. Я и ехать не хотел, так как был болен, но уломали. Зато с большим интересом просмотрел полемику. По сути я противник «оранжевых», но о сути речи не было, а в тактике дискуссии они оказались сильнее. Это было неожиданно, в том числе для самого Гордона (у него был явный заказ их «зарыть», а что он сам думает — неизвестно).

В общем, «наша» троица «антиоранжевых» постоянно попадала в глупое положение, и «враги» это сразу использовали с видом наивных «простых людей». Таково мое мнение, а уж поклонники этой троицы могут оставаться при своем.

В конце Гордон дал мне слово, и я очень кратко высказал такие тезисы:

1. К сожалению, обе стороны тщательно обходили суть нынешнего момента (чуть не брякнул «суть времени»). Все свели к честным выборам, а это лишь повод выразить недовольство.

2. Здесь ситуация новая и сложная. Я зачитал цитату (в ЖЖ привожу ее несколько шире).

В выводах доклада «Двадцать лет реформ глазами россиян» (Институт социологии РАН, 2011) сказано: «В первую очередь… стоит упомянуть чувство стыда за нынешнее состояние своей страны. Стыд за страну… связан с отрицанием сложившегося в России “порядка вещей”, “правил игры” и т. п., которые представляются людям не просто несправедливыми, но и позорными… Новой тенденцией последних лет является то, что если еще пять лет назад наблюдалась отчетливая концентрация испытывающих соответствующие чувства людей в низкодоходной группе, то сейчас они достаточно равномерно распределены по всем группам общества, выделенным с учетом их среднедушевых доходов. Это значит, что если тогда эти чувства вытекали прежде всего из недовольства своей индивидуальной ситуацией, то сейчас — это следствие несовпадения реальности с социокультурными нормами, широко распространенными во всех слоях россиян, что также говорит об идущих процессах делегитимизации власти».

Таким образом, чувство стыда и несправедливости теперь «равномерно распределено по всем группам общества»! Это кризис, который неминуемо ведет к изменениям.

3. Второй важный сдвиг в структуре общества состоял в том, что на общественную арену вышло совершенно новое поколение — первое постсоветское и постимперское поколение. Оно представляет собой новый культурно-исторический тип, который мы почти не знаем.

На людей этого поколения возлагаются надежды — они уже лишены дефектов советского сознания, уже не тронуты либеральной утопией перестройки, их миновала контузия «лихих девяностых» и их мозги еще не успела промыть «реформированная школа». Этот «креативный класс» недоволен, и важно, куда он качнется. Выборы давали возможность начать серьезный диалог.