Валида Будакиду - Буковый лес

• Название: Буковый лес
• Автор: Валида Будакиду
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-2082-6

«Буковый лес» – это рассказ о первой, светлой любви, которая продлилась двадцать пять лет, вплетенной в повествование о жизни в советском городке, переезде в Грецию, и восприятии нового для героини – дома, путешествий, разных людей в различных социумах, их чувств, приоритетов, жизней…

Впервые повесть «Буковый лес» была опубликована в еженедельнике «Мир и Омониа» под редакцией Инги Абгаровой в 2011 году.

---

И «друзья», и «друзья друзей», и «лица» выглядели довольно аристократично, почти к месту острили и вели светские беседы о деньгах, погоде и нижнем белье. Некоторые даже его показывали. В смысле нижнее бельё.

Нико со второго этажа шумно здоровался с хозяином таверны, раскидывал плетённые табуретки и обнимал официантов, как родных, одним словом, был в ударе.

Большой белой бумажной скатертью, наводящей на мысль о гнойной перевязочной в хирургическом отделении, им застелили стол и принесли горячий хлеб, воду, ципуро (анисовая водка) и многочисленные стаканы. Стаканы… стакашки… стаканчики… мерзавчик… посошок…

«Вот он, экзамен и начинается», – с ужасом думала Линда.

Ципуро исчезло за полминуты, прихватив с собой хлеб и оставив на бумажной скатерти одну воду. Особенно усердствовали хорошо одетые «лица» и «гости гостей». Когда принесли салаты, весь хлеб уже был съеден, а ципуро выпито.

Тот час же все вилки вцепились в отварную цветную капусту, причём, кто какой вилкой ел, ту в капусту и всаживал. Все громко дружно зачмокали и, показывая пальцем в общую тарелку, одобрительно закивали головами, как бы говоря:

– О! Как прекрасен сей качан, не правда ли?

То ли от выпитого ципуро, то от солнца, палившего нещадно, Линде начало припекать непокрытую маковку.

«Как чудесно, – думала она, – такой простой рецепт» – отварная капуста под оливковым маслом, а в какой экстаз может привести уважаемую публику! И не надо никакого заумного выжимания через марлечку орехового масла из пропущенных через мясорубку орехов…«Этот рецепт про курицу под ореховой подливой она прочла в книге национальной кухни». Линда в своё время подсчитала: чтоб приготовить эту самую курицу с орехами надо запачкать больше семи кастрюль.

Но попробовать деликатес из цветной капусты с лимоном ей так и не удалось. Пока она размышляла о простом великолепии греческой кухни, Коста – всё тот же родной брат «идиотиса», завозил в общей полупустой тарелке своей горбушкой, вылавливая масло и мелкие цветочки.

Вопреки ожиданиям Линды, никакой фаршированной шейки матки молодой газели с лапсеронами не принесли. Напряжение её пошло на убыль. Жизнь стала казаться гораздо менее чёрно-белой, в ней снова заиграли какие-то яркие краски, пятна. После выпитого она резко, прямо толчком пришла в восторг: от ципуро, от жары и Костиной волосатой руки в тарелке. Как всё это застолье было не похоже на те, которые она видела в своём родном Городе! Они, эти греки, ходили в рестораны не по какому-либо поводу типа свадеб, или поминок, а ходили в рестораны когда «хотели кушать»!!! Это было немыслимо – сходить в ресторан «покушать»! И ходили в ресторан с собственными жёнами, просто женщинами, девочками, с дочерьми…

В её Городе женщины вообще не знали, что существуют рестораны, туда ходили только мужчины, очень много пили, громко кричали и платили огромные деньги. Эти же не боялись ничего! Не боялись, например, что в ресторане начнётся драка. У них в Городе, если какая-то залётная устраивалась работать официанткой, так ей на улице проходу не давали, и все знали – она работает «в рестора-а-ане!» «офи-ци-анткой!», иными словами, женщина, чьё рабочее место находится при большом скоплении пьяных мужчин «испорченная», «распущенная» и «плохого поведения». В этой же самой Греции собрались все какие-то, ну-у-у… странные, что ли! Они своих же родных дочерей заставляли работать официантками. И не от большой нужды, а просто так, это называлось «икогениаки эпихириси» (семейный бизнес), и ещё гордились этим – выводили свою родную дочь к посетителям, обнимали её за плечи, прижимали к себе и гордо так произносили:

– Это – моя дочь! – И все, весь стол мужиков рассматривали её, улыбались и говорили счастливому отцу:

– О! Какая красивая! Кормара инэ! (У неё классная фигура!)

И недоделанный отец совершенно не стеснялся, что все эти сидящие мужики и бабы оценивающе рассматривали фигуру его родной дочери, называют её «кормой» и говорят, что она, видимо «корма» хорошая! И мать «кормы» тоже улыбается, и не бежит и не кричит по улице, чтоб вызвали скорую из «психушки», потому что «её муж сошёл с ума»!

Что-то в этой самой Греции происходило странное. Может, не было в учении Аристотеля – древнего, как мир, грека и вообще отца всех греков написано, что «женщина – это всего лишь инкубатор для вынашивания живых существ». Что она – «недочеловек», созданный для службы у мужчины, для его комфорта и благополучия. Короче, что-то среднее между телевизором, жареной свининой и пивом. Её родной Город о-о-чень хорошо вник в учение этого самого гениального Аристотеля, так вник, что через века «выныкнуть» не смог, или несхотел, потому, как оно оказалось удивительно созвучным с моральным обликом Города.

Зато Греция сама давно похоронила это уродское «ученье» и живёт в своё удовольствие. Девчонки эти, официантки – дочери хозяев наряжались в короткие шортики и прозрачные майки, а когда им оставляли «чаевые» – брали их! Они брали у чужих мужчин деньги! А за что, спрашивается, он эти деньги на столе оставил?! А-а-а-! Просто так? Да, конечно! Кто поверит? Значит, ему сто процентов понравилось, как хозяйская дочь вертит «кормой»!

Ха-ха! Кстати, о «ста процентах», так интересно: у них с Городе тоже употребляли в разговоре «сто процентов», то есть, обязательно. Однако, как оказалось позже, горожане вовсе не имели понятия о процентах, как о процентном соотношении. Они, оказывается, произносили это одним словом – «стапрацен», что означало – «всенепременно»!

Нет, ей явно нравилась Греция, ей очень нравилась Греция! Линде казалось, что она прямо физически вливается в греческий коллектив, в атмосферу балаганной радости и счастья. Всё ей чудилось сказочным, несерьёзным, нарисованным, и переживали греки не всерьёз, и ссорились, и страдали. Даже когда кто-то умирал, они не держали по десять дней в центре квартиры покойника, как в Городе, словно он уже стал привычным атрибутом квартиры, но хоронили на следующий же день, и «чёрное» вообще никто не носил, только в день похорон и самые близкие.

– Зои се сас! (Вам – жизнь!) – Желали друзья родственникам покойных.

Да и родственники особо не отчаивались. На похоронах стыдно плакать и рвать на себе волосы, это неприлично. Стараются как-то тихо друг друга успокоить, поддержать, рассказывают не очень смешные, но хорошие анекдоты, улыбаются, радуются встрече друг с другом.

– Что делать? – Говорят греки, – Всё в руках Божьих. Захотел и забрал раба своего, – и всё!

Замечательная, чудесная Греция! Такая замечательная компания, и совершенно замечательный этот Димитрис – Димитраки – Тркаки – Таки – Ки-И! И вообще, с ним замечательно! Во-первых, потому, что он её – Линду взял на работу, во-вторых, они стали друзьями. Денег он почти не платил, но друзьями они стали.

– У неё, – рассказывал он Линде про свою жену, – вот здесь, – он показывал чуть ниже талии по бокам, – торчали вот такие две кости, а живот был не плоский, а вогнутый внутрь. Прямо, казалось, желудок просвечивает. Такая фигурка была. Я ещё, чтоб было красивей, когда она ложилась спать, просил её надевать белые короткие носочки! Аа-ах! Ты такое не видела! Когда она лежала на спине, у неё даже места для сисек не было! Узкая-узкая. Вот такая была красавица! – Такис сладострастно вытягивал шею вперёд и вверх, и она становилась похожей на плохо бритую индюшачью, – А что теперь?! Всё недовольна, что я с ней мало сексом занимаюсь. А, я не могу! Просто не могу себя заставить! Растолстела она после третьего ребёнка, кто ей виноват?! Кто, я спрашиваю?! Ты её видела?!

– Конечно! – Презрительно соглашалась Линда, – Ужас, а не женщина!

– Вот только ты меня понимаешь! – Такис был готов разрыдаться от умиления.

Линда тоже. Но от жалости к Верке.

Верка была похожа на мешок с костями, не очень туго обтянутый кожей. Пожелтевшее от загара, но, видно, очень бледное лицо выдавало в ней хроническую анемию не фоне какого-то другого жуткого системного заболевания. Эдакая маленькая старушечка с тощим пучком посекшихся волос на затылке.

Вот не повезло Такису с растолстевшей Веркой. Вот жил бы он в Городе вместе с нами! Ого! Он бы вообще при своих деньгах мог жениться на любой пятикласснице, лишь бы пришёл официально и культурно, в костюме чёрном свататься, и с папой бы очень уважительно разговаривал. Женился бы сперва, и на других смотрел бы потом, сколько заблагорассудится: с головы до ног, с ног до головы, останавливая взгляд на груди, и прижимался бы к впереди стоящей в очереди в магазине тоже сколько хотел. Теперь вот, бедный, на всю жизнь повязан с «толстой» Веркой.

Классно сидим!

С визгом отпихнув чужую руку, Линда нырнула в сок от помидоров своей собственной хлебной мякушкой.

Тут уже подлетели официанты с новой порцией анисовой водки, осьминогов, кальмаров и других морских гадов.

Вдруг, прямо перед самым её носом на вилке оказался кусок чего-то съедобного. Сперва она подумала, что хозяин куска хочет ей что-то продемонстрировать, ну, типа какой-то животный орган, или его запах. Оказалось, что в Греции так принято, что если перед твоим лицом маячит вилка соседа с куском пищи, это значит, что в знак безмерного своего к тебе расположения сосед по столу насадил на свою вилку лучший кусок из тарелки и хочет запихнуть тебе в рот. В данной ситуации Линда в лучших традициях греческого застолья, чтоб ни в коей мере не обидеть кавалера, обязана открыть рот и принять сей кусок в своё чрево, тем самым подчеркнув свободу, равенство и братство. Только она страшно боялась обкапаться с чужой вилки поэтому премило улыбнувшись, сказала, что у неё с детства от осьминогов метроэндометрит. Все сочувственно закивали в ответ, дескать «как мы тебя понимаем! У самих почти то же самое!», а самый жалостливый «друг друзей» тут же протянул визитную карточку с заверениями, что «это самый лучший ухо-горло-нос в Северной Греции, а главное, его близкий товарищ и большой специалист именно по эндометритам».