М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера. Книга 2

• Название: Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
• Автор: М. Волошина
• Жанр: Фанфик

Фанфик по мотивам Newerwinter Nights.

---

Выйдя из купальни, Эйлин подсела к столику, и посмотрелась в лежавшее на нем круглое зеркальце. Если загладить мокрые волосы назад, будет не так уж плохо. Из мутноватого старого зеркала в бронзовой оправе на нее смотрела женщина. Она могла бы быть ее старшей сестрой, а если смотреть только на глаза — обычные, не особо выразительные и довольно узкие карие глаза с холодноватым зеленым оттенком — то даже матерью. Алые губы и неровные пятна румянца на бледном лице, жесткие скулы вместо округлых девичьих щек, темные круги под глазами, приглаженные, кажущиеся черными волосы, чуть плывущий от вина взгляд, легкий туман в голове и расслабленность в конечностях. Она хмыкнула.

— Узнаeшь? Это та, о ком ты мечтал.

Вздохнув, она поднялась и пошла к освещенному бумажными фонариками выходу во внешнюю купальню. Одежда Касавира лежала там, на крылечке, а сам он сидел в источнике к ней спиной, опираясь локтями на край естественной ванны. Вообще-то, они должны были делить купальню с Гробнаром, поселившимся по соседству, но он, кажется, проводил время с хозяевами. Эйлин услышала внизу звук его лютни — он подыгрывал поющим супругам. Это было красиво и трогательно: высокий, с горловыми оттенками, женский голос и неожиданный для гнома глубокий баритон, сплетающиеся в нежном и печальном танце необычной мелодии. Взяв из стопки полотенце и обернувшись — мало ли что — Эйлин спустилась по камням к источнику, поглаживая ладонью бархатные ирисы. Светло-серый вулканический камень был пористым, шершавым и приятно-тепловатым. Их домик находился на самом верху террасы, и отсюда открывался вид на горы, белеющие в свете лун — одной полной, серебристой, и двух розовых серпов. Странное небо было в стране Уэндернейвенов, темно-лиловое без привычной бриллиантовой россыпи звезд — лишь яркие, отчетливые созвездия, которые, кажется, висят так низко, что прыгни — рукой достанешь. В темной листве на склонах террасы мерцали светлячки. Ниже этажом располагались Ниваль, Сола и Келгар, но никаких звуков — даже могучего храпа дворфа — оттуда не было слышно. У Эйлин возникло подозрение, что эти маленькие волшебники что-то делают с акустикой. Тем лучше. Тишина, покой, отдаленные звуки музыки — то, что сейчас нужно.

Эйлин села на край ванны, опустив ноги в подсвеченную зеленоватым светом воду, на поверхности которой танцевали несколько красных кленовых листьев, опавших с росшего рядом дерева — вода оказалась комфортной температуры, не холодная и не слишком горячая — и положила руку на плечо Касавира.

— Не сиди на камнях, — со вздохом сказал он и стащил ее в воду, едва она успела освободиться от полотенца.

У Эйлин на мгновение захватило дух от ощущения его рук на обнаженной коже — словно это было в первый раз — а потом ее окончательно пробудили дразнящие прикосновения сотен воздушных пузырьков, поднимающихся от дна на поверхность. О, да, теперь она его понимала! В такой одновременно расслабляющей и волнующей ванне можно всю ночь просидеть.

Касавир и не торопился никуда. Не набросился с поцелуями, а, усадив рядом, молча обхватил и несколько раз медленно провел рукой по ее телу, прижавшись щекой к виску и закрыв глаза. Отвык? Наверное, отвык после долгой разлуки. Она и сама поймала себя на том, что верит и не верит своим ощущениям. Неужели это те самые руки, которые заставляли ее сходить с ума и те самые губы, которые то жадно пили ее, то легко прикасались, оставляя на коже сладкую дорожку мурашек? Неужели это мужчина, чье тело она узнает из тысячи, лишь прикоснувшись к нему и ощутив поток его энергии, его неповторимый запах, вызывающие в ней тихую дрожь? И все-таки, как ни приятна была его близость, она почувствовала в его действиях какую-то механичность. Он думал о другом, а она не хотела делить его с его мыслями. Не сейчас, не в этот вечер. Эйлин собиралась уже открыть рот, но он заговорил первым.

— Извини. Я не начинал этого разговора.

— Я не виню тебя, — она вздохнула. — Просто… мне тяжело было видеть, как вы ссоритесь.

— Ты считаешь, что он прав?

Эйлин поморщилась. Тема для разговора — в самый раз. И нехотя ответила, глядя в небо:

— Он очень изменился за последнее время.

— Ясно, — вздохнул Касавир, поняв, что не дождется конкретного ответа, и оттолкнул от себя надоедливый кленовый лист.

В этом она вся. Она человек действия, быстро делает выводы и принимает решения. Но порой, как будто намеренно колеблется, не принимая чью-то сторону именно тогда, когда это важно.

Оттолкнувшись ногой от дна, Эйлин проплыла немножко вперед, подставляя тело щекочущим струйкам пузырьков, и повернулась к Касавиру.

— Это так уж важно?

Паладин сморгнул. Словно мысли прочитала.

— Ты для меня — самый большой нравственный авторитет, — произнесла она, немного помолчав, — я многие вещи оцениваю, думая, как на них посмотрел бы ты. Но у меня своя история взаимоотношений и с Нивалем, и с Невервинтером, и подменять свой опыт твоим я, извини, не хочу. Я честно признаю, что не могу назвать безусловно правым одного из вас, и, — она подалась вперед и посмотрела на него усталым взглядом, — пожалуйста, уволь меня от объяснений, в которые мне сейчас не хочется вдаваться.

Касавир внимательно посмотрел на нее. Изменилась. Повзрослела, наверное. И нет ни упрямства во взгляде, ни нарочитой мягкости в голосе. Говорит спокойно, тихо, устало — и твердо. Чувствуется, что за этим стоит не простое желание понять каждого и быть хорошей для всех. Придется, видно, привыкать к ней такой.

— Спасибо за откровенность, — выдохнул он.

Она пожала плечами.

— Знаешь, я ведь легко могла бы сказать, что поддерживаю тебя, а потом пойти к Нивалю и убедить его, что я всецело на его стороне. И вы оба были бы счастливы. Я же бард, и не самый последний, но на друзьях свои чары никогда не испытывала, — Эйлин несмело улыбнулась, погладив рукой его грудь. Родную, широкую, теплую, с напрягшимся от ее прикосновений сосками, — как бы мне иногда ни хотелось.

Тихо застонав и закрыв глаза, Касавир откинулся на край ванны, опираясь локтями. Пассивный эгоизм в любви был совсем не в его характере. Но ему было приятно иногда вот так откровенно отдавать себя ее ласкам, что он раньше считал исключительно женской привилегией. И когда она, намеренно держась на расстоянии, стала водить то всей ладонью, то кончиками пальцев по его плечам, груди и животу, он почувствовал, как соскучился по этим доводящим до исступления проявлениям ее нежности — даже больше, чем по самому сексу. Послать бы этого Ниваля к черту и забыть… Но этот его взгляд за столом… ревнивый взгляд исподлобья. Что с ним произошло, и понимает ли она, с чем связалась?

Касавир прочистил горло. Эйлин, уже собиравшаяся прикоснуться к его груди губами, почувствовав его нерешительность, остановилась и подняла голову, глядя вопросительно и слегка раздраженно. Его губы тронула мягкая извиняющаяся улыбка, и он потянулся рукой к ее талии.

— Я знаю, я старый зануда. Даже тебе, Солнце, меня не переделать.

Она лукаво сощурила глаза и, по-детски вытянув руки, обняла его за шею. Теплые пузырьки скользили между их телами, нежно лаская их и явно намекая, что хватит предаваться разговорам.

— Насчет зануды согласна, — она запустила пальцы в завившиеся от влаги волосы на затылке, приблизилась, почти соприкасаясь с ним, и прошептала: — Ну, скажи, что тебя волнует? Если между нами все еще стоит фантом сэра Ниваля, лучше уж покончить с этим сейчас.

Касавир усмехнулся. Как она иногда умеет точно сформулировать суть его ощущений.

— Ты уверена, что он… не испытывает к тебе мужской интерес? Не подумай, я не ревную. Но мне кажется, он ревнует.

Эйлин поджала губы. Касавир, конечно, был прав, но так не хотелось портить этот момент разговорами о темных страницах ее родословной. И она вяло попыталась уйти от темы.

— Ерунда. Ты же знаешь его отношение к женщинам. Вы же не обо мне спорили.

— Вы много пережили вместе, — возразил Касавир, — я же не слепой, вижу, как вы стали близки. Он мог всерьез увлечься тобой.

Эйлин закатила глаза, собираясь прервать его, но Касавир продолжал напирать.

— Может быть, ты не до конца понимаешь. Он не просто припомнил мне уход из Невервинтера. Он был раздражен и раздосадован, и это началось, когда мы сидели за столом. Не хочу говорить о нем плохо, но ты сама его знаешь. Он расчетливый дипломат и манипулятор. Он может уничтожить, втоптать в грязь или продемонстрировать свое превосходство, но при этом не даст повода думать, что это что-то личное.

«Это точно», — вынуждена была признать Эйлин.

— А услышать от него такую… интимно окрашенную колкость — вообще немыслимо. Хочешь сказать, это была не ревность, которую он пытался скрыть?

Эйлин усмехнулась, но благоразумно промолчала о том, сколько таких «интимно окрашенных колкостей» она от него уже наслушалась, сама не оставаясь в долгу. В ближнем кругу общения дипломат Ниваль не утруждает себя деликатностью, и, возможно, Касавиру стоит гордиться тем, что он оказался в числе избранных.