Шань Са - Александр и Алестрия

• Название: Александр и Алестрия
• Автор: Шань Са
• Издательство: Текст
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7516-0755-5

Новый роман Шань Са — это историческая сага-фантасмагория, в которой два главных действующих липа: реальная историческая личность Александр Македонский и созданная воображением писательницы Алестрия, бесстрашная воительница, девочка-дикарка, правившая племенем амазонок. Великому полководцу, покорившему всю Малую Азию, завоевавшему Персию и победившему царя Дария, недоставало только царицы ему под стать…

---

Поднося к губам очередной кубок, я вдруг вспомнил, что у меня теперь есть жена. Я отбросил кубок и свистнул Буцефала. Багоас рыдал, пытаясь остановить меня, Гефестион смотрел с печальным укором, но я отправился в дорогу, взяв с собой сотню солдат. Много дней я скакал, летел, едва сдерживая нетерпение, я жаждал вновь пережить самое волнующее ощущение земной жизни: объятия Алестрии.

Я не хотел тратить время на сон, и мы скакали днем и ночью. Я больше не мог ждать. Когда ждешь, рискуешь умереть. Наконец впереди показалась ограда, украшенная моими знаменами. Я увидел силуэт всадника. Алестрия… Она ждала меня у въезда в лагерь. Я скакал из последних сил. Она пришпорила кобылу и полетела навстречу. Я спрыгнул на землю и побежал к ней. Она соскользнула со спины лошади и рванулась ко мне. Как же долго мы бежали! Я должен был добраться до Алестрии раньше, чем подземные огни выплеснутся наружу и утащат меня в подземное царство! Алестрия оступилась, скинула золотые сандалии, подвернула полы туники. Я раскрыл ей объятия. Она прыгнула на меня, повисла всей тяжестью на шее. Я отнес ее в наш шатер, сорвал одежду, разделся. Наши губы слились в поцелуе, тела соприкоснулись, и прохладная кожа жены успокоила мои страхи. Ее язык прошелся по моим щекам и груди, погасив темный огонь.

Подари мне ребенка, Алестрия! Он станет живым доказательством нашего слияния. Этот ребенок вернет мне утраченную чистоту. Этот ребенок выйдет из твоего чрева и искупит все грехи Александра. Я недостоин быть царем. Он будет достоин. Мы увидим в нем прозрачность льда и жар пылающих костров. Он получит мое достоинство и твою волшебную силу, чистоту замужней женщины и мощь воина.

Я отправился в обратный путь, не дожидаясь утра. Я оставил за спиной рыдающую царицу. Я оставил ее волосы, пахнущие розами и мятой. Я оставил ее деревянный гребень, золотые шпильки и свернувшееся калачиком от отчаяния тело. Я скакал, убегая от своей боли. Голос у меня в голове кричал, что я ее больше не увижу, что мы в последний раз обнимали друг друга. Мои щеки были мокрыми от слез, но ветер высушил их. Я снова пришпорил коня, чтобы прогнать мысли. Я должен продолжить поход.

Я вернулся к моим македонянам. Они жаловались, что ноги у них исколоты колючими кустами, показывали руки, искусанные пиявками, оводами и комарами. Они захотели показать мне раненых с гниющими конечностями. Гефестион, Кратерос, Кассандр по очереди убеждали меня повернуть назад. Я возражал, сжимая кулаки: за лесом нас ждут города богаче Вавилона, передовые науки и просвещенные религии, неведомые обитателям Запада. Все это должно быть нашим. Когда ушел последний из друзей, появился Багоас, чтобы донести о заговорах. Я выслушал его и отослал.

В ветвях стрекотали попугаи. Где-то далеко рычали тигры. Потом вокруг лагеря наступила тишина. Из глубины леса донесся странный шорох, прополз между палатками, едва не задул костры и исчез в листве деревьев.

Опомнившись от изумления, солдаты-варвары бросили оружие и простерлись на земле с криками: «Духи! Духи!»

Я стоял перед палаткой, отбросив мысли о несчастьях моих солдат, и смотрел на темные верхушки деревьев. Я тихо повторял себе, что Александр сумеет победить злоумышления заговорщиков, что страдание мимолетно, что нужно идти вперед и никогда не отступать.

Орды дикарей то и дело нападали на нас. Они не ковали металл и сражались камнями, дубинами и деревянными стрелами с пропитанными смертельным ядом наконечниками. Персы объяснили мне, что тела у гонья волосатые, потому что они происходят от обезьян. Миллион лет назад страшная эпидемия поразила мужчин, живших в гуще леса, и они утратили способность совокупляться с женщинами. Чтобы род не угас, племена отловили больших обезьян, и те оплодотворили женщин. Гонья верили в богов, а обезьяны никому не поклонялись, вот и вся разница.

Начинался сезон дождей. Грозы случались по нескольку раз на дню. В редкие моменты затишья гонья в накидках и шляпах из пальмовых листьев совершали свои вылазки. Они падали в ямы-ловушки и попадались в сети, которые я приказал растянуть между деревьями. Передо мной провели череду странных созданий: одни носили во рту кабаньи клыки, у других был короткий костистый хвост, лица третьих были покрыты татуировками, четвертые украшали себя перьями, амулетами и тигриными хвостами. Прошло несколько дней, и мои персидские переводчики, говорившие на всех языках мира, сумели с ними договориться. Под ногами чавкала грязь, мы долго шли по лесу и наконец добрались до деревни племени бунбун-гонья. Эти люди поставляли яд всем, кто жил по соседству.

Деревня располагалась у подножия отвесных скал и была отгорожена от внешнего мира гигантскими деревьями-столбами толстой стеной из лиан и колючих растений. Мои солдаты попытались прорубить проход: их руки и ноги сразу покрылись сыпью. Они катались по земле, крича от боли. Один из проводников объяснил жестами, что лабиринт из семи растительных стен защищает людей племени, живущих в этом лесу. Лишь они да их обезьяны знают дорогу. По моему приказу солдаты скрытно наблюдали за тем, что происходило вокруг. За три дня они поймали десятки обезьян, тащивших на спинах бамбуковые трубки со смертельным ядом. Он предназначался для обмена на «траву счастья». Захвалить кого-нибудь из бунбунгонья мы не могли — они были слишком ленивы и почти не трогались с места.

Муссон стих, и мы выжгли дорогу к деревне. Прикрываясь щитами, мой отряд проник в царство отравителей. Мы ждали, что нас встретит град камней и дождь смертоносных стрел, но ошиблись. В деревне царил удивительный покой, где-то журчал водопад, кричали птицы. Густые кустарники и похожие на кувшинки цветы с лепестками в форме красноголовых змей скрывали тайные проходы. Я последовал за обезьянами и нашел их хозяев. Бунбунгонья валялись на солнце перед хижинами. Нечесаные волосы они забирали в хвост, а фаллос прятали в створки раковины. Одни спали прямо на земле, другие разрисовывали тела черно-желтым порошком. Увидев нас, они заулыбались, показывая зеленые от травяной жвачки зубы. Мне объяснили, что гашна заставляет людей грезить наяву.

Внезапно тишину разорвали пронзительные крики, и появились женщины-бунбунгонья. Их нагие тела были разрисованы красными узорами. Они швыряли в нас змей, сороконожек, камни. Мои стражи хватали нападавших и тут же падали, корчась от боли. При контакте с кожей бунбунгонья руки становились лиловыми.

В этом племени царил особый уклад. Мужчины не работали. Женщины умели заклинать обезьян, и те помогали им в работе: карабкались на деревья и собирали фрукты для пропитания. Они опаивали крокодилов особым зельем и натаскивали для охоты на змей. Они наносили на тела детей особую мазь из растительного яда, растертых сороконожек и пауков. Густая шерсть выпадала, и кожа на теле и лице становилась совершенно гладкой. Когда крокодил добывал змею, женщины терзали ее до тех пор, пока она не отдавала им свой яд. Его смешивали с черным порошком и корнями хищных растений и цветов. Получалась смертоносная масса под названием бунбун.

Как и все гонья, бунбунгонья жили общиной, семей у них не было. Женщины рожали детей, которых воспитывало все племя. В отличие от гонья, бунбунгонья жили изолированно, и у них испортилась кровь. Самцы обленились и даже не пытались покрывать самок, поэтому молодых в племени было очень мало. Выглядевшие молодо были старыми, их кожа сохранилась благодаря яду, старикам же было никак не меньше ста лет.

Не найдя противоядия, мои солдаты пришли в отчаяние. Оказалось, бунбунгонья его просто не готовили. В ночь полнолуния мы услышали леденящие душу крики. Дикари собрались у водопада, выбрали мужчину и женщину, разрезали живыми на куски и поджарили на костре, внутренности бросили крокодилам, а кости отдали обезьянам.

Мои солдаты закололи людоедов копьями. Их кровь оказалась ядовитой: попадая на кожу, она вызывала сыпь и чесотку, несчастные, которым она брызнула в глаза, надолго ослепли. Я приказал выпустить змей и сороконожек и сжечь хижины. Сгорело все — цветы, орудия пыток, пропитавшиеся ядом деревянные ступки и бамбуковые сосуды. Горький запах вызвал страшную головную боль.

Не дожидаясь рассвета, мы свернули лагерь и бежали от тошнотворного дыма. Обезьяны с плачем и визгом кинулись следом. Одна из них прыгнула на Буцефала, взобралась мне на плечо и обвила лапками шею. Я назвал зверька Никеем.

— Македоняне не понимают, почему ты променял роскошные дворцы, толпы наложниц, пиры с обильными возлияниями на бесконечный поход через горы Бактрианы в скифские степи, потом отправился в густые леса Индии, где приходится бороться с дождем, людьми-обезьянами и змеями. Они заметили, что Александр не ищет ни золота, ни славы, и больше не верят обещаниям об алмазах. Поступь воинов становится тяжелой, если их не подогревает мысль о добыче и блестящих, тешащих тщеславие победах. Недовольство распространяется как эпидемия, — сказал Гефестион.