Алексей Егоренков - Змеиный бог

• Название: Змеиный бог
• Автор: Алексей Егоренков
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Его сестра выгнала из племени, — объяснил мексиканец, едва Буйвол удалился.

— Кого? Какого племени? — не понял слингер.

— Мотеро нашего, кого. Из ацтеков, из какого, мадре.

— Как это — «выгнала», что за бред? — Пепел нахмурился, припоминая слова шерифа. — Она сказала полиции, что никогда его не видела. Это не значит «выгнала». Она хотела его прикрыть.

— Ну выгнала же, слингер. — Торговец скорчился в ухмылке и потер руки. — Выгнала. Ты ж сам говорил, они всё в переносном. Не понимают ничего. А она говорит «я его не знаю». Ну и мотеро наш…

Вумп-вумп.

Мексиканец покосился вверх.

— Ты это тоже слышишь? — спросил Пепел. — Что это?

— Это люди, — Пако то ли скривился, то ли прищурился.

— Какие люди? — не понял слингер.

— Плохие, — ответил торговец, и отвел глаза.

Пепел затянулся в последний раз и потушил окурок.

— Я думал, это мы плохие, — сказал он.

— Колдунья твоя за нами охотится, — сообщил ему Пако.

— Какая еще колдунья? — спросил слингер.

Он покосился на торговца, но тот хранил невозмутимый вид. «Откуда он знает?» — подумал стрелок.

— Игуана твоя, какая, — сказал Пако. — Она, колдунья, прогнала его и гадов напустила. А красный расстроился. Давай, говорит, шерифа того. Ну как отказать было парню, а? Так он уходит, и ружье приносит. И что мне с ним делать, а?

— Она его не прогоняла, — сказал Пепел. — И колдовства не бывает. Это всё механика. Цирковые фокусы. А Игуана, кстати, наверняка в Вегасе будет…

— Змей в трубу кто наслал? — перебил его мексиканец. — Я малым пацаном, понял, на День мертвых шамана ихнего видел, так он тоже змеями повелевал. А потом сделал глиняного скелета… И в бубен бьет. Мигель спрятался, а шаман говорит — горячо, холодно. Я на горячо пошел, а там он и сидит. Ну? Не бывает, говоришь?

— Ацтекского шамана? Я, честно говоря, был помолвлен с такой, с «колдуньей»…

— А пёс его знает, астекского или нет! Я когда малой был, слингер, мы об ацтеках этих слыхом не слышали! Все они были красные, кукарачас без роду, без племени. А потом развелось вдруг: астеки какие-то, миштеки… Тьфу.

— Я вот чего не пойму… — Пепел осекся. — Постой. ты сказал «змей»? В трубе?

— Кукарача, какароч. «Красные» по-вашему!

— Значит, вы тоже ушли через трубу, — пробормотал стрелок. — И тоже видели змей.

«Кто-то научил ацтеков пользоваться техникой, — подумал он, — и сразу же они перебрались на север. А теперь вдруг хотят обратно. Горячо-холодно…»

Повинуясь внезапной догадке, слингер выудил из кармана лезвие — бритву Игуаны. Было «горячо», еще как горячо. Казалось даже, будто лезвие раскалено и немного светится во мраке.

— Я об заклад готов побиться, что никакого колдовства не существует, — произнес стрелок, осматривая лезвие со всех сторон.

— Не бейся об заклад, чико.

— Не буду, — сказал Пепел. — Потому что змей я сам видел. А вот с рабовладельчеством пора завязывать. Мистер Кеннеди запретил его в шестьдесят девятом.

— За что и смерть принял, — ответил Пако. Он вскинул из-под мышки свою телескопическую винтовку и направил ее на слингера. — Бах! Бах! Как ты будешь с ним завязывать?

— Раз у тебя выгорело с изгнанием, — сказал Пепел. — То я, кажется, знаю способ.

Бум! Косая дверь распахнулась. На пороге стоял маленький вожак, и вид у него был чрезвычайно заносчивый. В вытянутой руке Ревущий Буйвол нес комок живого меха, который выгибался и трепыхался изо всех сил.

— Это заяц. Я догнал его и поймал голыми руками, — сказал Буйвол, подняв кролика к свету. — Вот так охотится настоящий охотник. И потому вы мои помощники, а я ваш наниматель. Только человек моего происхождения…

Слингер шагнул ему наперерез.

— Для начала объясни мне, — сказал он. — Вот этот человек, сеньор Рамирес, говорит мне, что твоя сестра тебя изгнала. Это так?

Мексиканец хихикнул. Ревущего Буйвола выходка не тронула. Он так и стоял в горделивой позе, держа кролика на отлёте и весьма красноречиво давая понять, что ждет похвалы.

— Если это так, то значит ты больше не можешь называться ацтеком, пока не вернешься в племя. Это так? — спросил Пепел.

— Это так, — сказал Буйвол, не особенно вслушиваясь. Он добавил: — Теперь хвали меня, помощник, или я тебя накажу за то, что ты говоришь со мной без разрешения.

— А если ты не ацтек, — упрямо вел дальше Пепел, — значит, тебе нельзя иметь помощников. За это сеньор Рамирес может доложить о тебе в полицию.

Лицо индейца оставалось неподвижным. Стрелок добавил:

— А в полиции тебе предъявят убийство шерифа.

— Он не мёртвый… — начал Буйвол.

— Ах да, еще Тони-Глиста, — вспомнил Пепел. — Этот точно мертвый. Я всадил пулю ему в глаз.

Ревущий Буйвол снова замолчал. Он молчал долго, стоя в полной неподвижности. Даже кролик устал трепыхаться в его хватке и замер, ожидая своей участи.

— Вы не мои помощники, — проговорил он медленно. — И я не ваш наниматель. Сестра прогнала меня, и вы не можете ничего сообщить в полицию.

Слингер ощупал нагрудный карман. Бритва не остывала.

— Что теперь будем делать? — спросил Буйвол детским голосом.

Пако молчал. Решать за всех, как видно, оставалось Пеплу.

— Надо избавиться от лезвий, — сказал он. — Иголки из носу тоже, Буйвол. Если они тёплые или светятся — они заколдованы. Мы должны избавиться от них.

— Они тёплые, — сообщил индеец. — Но кто и как лучше спрячет эти иголки? Они здесь хорошо спрятаны.

— В зайца спрячь, — сказал торговец, выступив из тьмы. — В зайце будет еще лучше.

Буйвол обернулся к нему.

— Как? — спросил он у Пако. — Почему будет лучше?

— Ты что, контрабанду никогда не возил? — спросил торговец.

Индеец надолго задумался. Потом сказал:

— Он живой. Я не убиваю жизнь.

— Засунь в живого.

— Что ты такое говоришь, помо… что ты такое говоришь. Право отнять жизнь принадлежит только…

Хлоп! Ударом кулака Пако свернул кролику шею. Он взял у Пепла бритву, забрал у Буйвола кроличью тушку, слегка подрагивавшую в конвульсиях, и единственным плавным движением упрятал лезвие зверю в глотку целиком.

— Красота, — сказал он. — Всё, теперь мертвый. А иголки можно из носа в нос. Чтоб висюлька торчала. Будет этот, Ревущий Кролик. Да?

Мексиканец заржал, потом опять сделался серьезным:

— А ты, компа, еще одного нам покажи, как надо ловить, — сказал он. — А лучше сразу двух. А то жрать теперь охота, зайца нанюхавшись.

Буйвол посмотрел на него в упор.

— Я не стану показывать, — сказал он. Его освобожденные ноздри вздулись и опали. Ревущий Буйвол заговорил чуть ниже: — Я не стану помогать тебе. Ты не мой помощник, но я теперь не твой помощник тоже.

На выходе из сарая торговец размахнулся и зашвырнул кролика в соседний овраг, густо поросший ветвистым черным кустарником.

— Койоты в нору затащат, — сказал он. — Пускай она туда за ним лезет.

— Кто за кем? — спросил Пепел.

— Девка твоя, ведьма, сестра его.

Стрелок пожал плечами. «Так в любом случае безопаснее, — подумал он. — Тем более, когда индеец рядом».

[ФОН] /// Gone to Jericho /// PECULIAR PRETZELMEN

Горы почти не двигались. Их лесистые голубые предгорья всё так же маячили низко над горизонтом, и голубели так же, как час, и два, и три назад. Скалистые горы упорно не желали подпускать троих путников ближе, и степь вокруг оставалась в точности такой же, как была весь день.

Заметно изменялась только труба. Пока они шли вперед, одолевая милю терновника за милей акации, это медное чудище неторопливо показалось из-под земли, поднялось выше и выше, и теперь извивалось над головой, опираясь на замшелые просмоленные опоры. Из его брюха, поросшего черной патиной, здесь и там сочилась вода, и путники дважды смогли устроить привал так, чтобы заодно напиться.

Равнина вокруг была сплошь затянута кустарниками самых дрянных и колючих пород. Стрелку и торговцу приходилось то и дело петлять, чтобы не лезть в колючки и паутину по шею, а Буйвол, напротив, выбирал для себя самый неудобный маршрут, и его голые плечи вскоре исполосовались кровоточащими царапинами вдоль и крест-накрест.

— Что это за художество? — спросил Пепел во время очередного привала, кивнув на этот кровавый узор.

— Мучается за грехи, — предположил мексиканец. — В рай попасть хочет, грешная душа.

— Я прошу удачи у богов, — сказал Буйвол. — Чтобы мне хорошо везло. Вчера мне не очень хорошо везло, и позавчера, и сегодня.

Слингер и Пако не нашлись, что ответить, и добрую милю трое путников одолели среди полного, немного давящего безмолвия, думая каждый о своем. Потом индеец снова заговорил, шагая сквозь колючки:

— Моя мать была принцессой из Мехико. Мой отец лучший гонщик в мире, — сказал он. — Я достойный, почтенный воин.