Иосиф Опатошу - Последний в семье

• Название: Последний в семье
• Автор: Иосиф Опатошу
• Издательство: Книжники
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9953-0363-3

«Последний в семье» — заключительная часть трилогии Иосифа Опатошу «В польских лесах». Действие романа начинается через десять лет после польского восстания 1863 года. Главный герой трилогии Мордхе Алтер, вернувшись с войны, поселился в имении своих родителей под Плоцком. Он сторонится людей и старается не рассказывать о своем прошлом даже дочери Сорке. Дочь взрослеет, и ей становится все труднее жить в одиночестве в лесу. Она выходит замуж, подчиняясь воле отца, но семейная жизнь ей скучна. Сорка увлекается паном Кроненбергом, молодым человеком с революционными взглядами и сомнительным прошлым, и покидает отчий дом.

---

— Если вы не возражаете, — студент слегка поклонился, его голос дрожал, — я провожу вас домой!

— Но я боюсь, что мне придется показывать вам обратный путь, — засмеялась Сорка. — А впрочем, идемте.

Они сделали пару шагов, Сорка обернулась, прислушалась, хлопнула в ладоши и показала на Вислу:

— Взгляните!

— Что?

— Ваша лодка уплывает!

Лодка, едва вытащенная на берег, соскользнула в воду и кружилась по ней, как игрушечная. Взглянув на реку, студент сдвинул шапку и запустил пальцы в волосы, затем махнул рукой, словно ему было все равно, и улыбнулся:

— Это к лучшему, пусть плывет!

— Как же вы доберетесь домой? — мягко спросила Сорка, словно считая себя виноватой, и по-детски добавила: — Это все из-за меня!

— Не вините себя, — успокоил студент Сорку. — Я дойду до дома по лугу, так еще ближе!

Они шли молча. Луг ликовал у них под ногами. Воздух тихо, монотонно гудел, подобно шуму морских ракушек. Только у воды на дереве сидела птичка и свистела. Сначала звук мягко разливался и пропадал… Затем стал раздаваться все громче и громче, затрещал без перерыва, вдруг взорвался и рассыпался вокруг, а в воздухе еще долго стоял металлический звон.

— Вы когда-нибудь были в Варшаве? — прервал молчание студент.

— Нет, не была.

— А…

Он разговорился, рассказывал одну историю за другой. Они, словно живые картины, представали в Соркиной голове, каждая деталь звучала необычно, по-новому. Он говорил о студенческой жизни, о том, как приходилось недоедать, удивлялся, что Сорка никогда не слышала о студенческих гулянках и веселых компаниях. Каждая история была яркой, бурлила молодостью.

Сорка так увлеклась, что ей показалось, будто рядом идет отчаянный Печорин, который ночью приедет за ней на черной лошади и выкрадет Сорку из дома.

Студент остановил Сорку у срубленного дерева.

— Если хотите, можно ненадолго присесть. В такую ночь грешно идти домой. Смотрите, — он показал на густое звездное небо, — какая сумасшедшая ночь.

— Меня будут искать, мне нужно домой, — взмолилась Сорка.

— Не уходите, — он подошел ближе и взял Сорку за руку, — останьтесь!

Его колено коснулось Соркиного и словно обожгло ее с головы до ног. Сорка взволнованно отстранилась и улыбнулась:

— Спокойной ночи!

— Вы все-таки уходите? — Он долго пожимал Сорке руку и так пристально смотрел ей в глаза, что Сорка растерялась, а потом тихо спросил: — Как вас зовут?

— Меня? Сорка, — произнесла она, едва разжимая губы и улыбаясь. — А как вас зовут?

Студента так смутила Соркина улыбка, что он не сразу понял вопрос, и растерянно, будто испугавшись, что никогда больше не увидит ее, ответил:

— Владек.

— Ну, доброй ночи! — Сорка вновь подала ему руку, повернулась и почти бегом устремилась домой.

— Я буду ждать вас завтра у скалы! — крикнул он вслед.

Сорка не ответила и, счастливая, побежала домой, радостно перепрыгивая через срубленные деревья и сломанные ветки. Подбегая к дому, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернув голову, Сорка увидела в открытом окне Бореха. Она сжалась, будто ее ударили веткой по спине, и с виноватым видом поплелась в дом.

Глава 9 Летней ночью

Колокольчик, висевший посреди двора, прозвонил к обеду. Крестьяне, стряхнув опилки, выбрались из укрытий, где они заготовляли доски, и разлеглись в тенечке — там их уже ждали жены и дети из соседних деревень с корзинами с едой. В звенящей тишине разнесся резкий запах капусты и вареного гороха.

Брайна накрыла стол, будто для миньяна гостей. От только что сваренной картошки поднимался пар, смешиваясь с запахом жаренного в масле линя, и у всякого, вдыхавшего этот аромат, глаза наполнялись жадным блеском.

Мордхе тяжелой поступью вошел в дом, тщательно умылся, вытер полотенцем лицо и шею, так что они даже покраснели, и сел обедать. Напротив него сидел Борех. Его бледные щеки подзагорели за пару недель, которые он провел в лесу. На щеках и подбородке показалось несколько кудрявых волосков, будто редкие травинки, выросшие на песчаной почве.

— Что стоишь, Зелик? Садись обедать! — обратился Мордхе к счетоводу, рослому мужчине с густыми усами, одетому как управляющий. Он привозил Мордхе прессу два раза в неделю.

Тот робко сел рядом с хозяином, вынул из нагрудного кармана номер «Гацфира»[27], небрежно раскрыл его и стал искоса поглядывать, какое впечатление он производит на окружающих.

Брайна распределяла еду, перекладывая ее из одной тарелки в другую, и то и дело звала:

— Сорка, хватит читать, иди обедать!

— Уже иду! — слышалось из комнаты.

Борех посмотрел в зеркало, висевшее напротив над открытой дверью, и увидел сидящую над книгой Сорку: волосы падают на глаза, она глотает строчку за строчкой, будто спешит дочитать до определенного места. На лице Сорки легкая улыбка. Она становилась все шире, словно рождаясь изнутри, затем исчезала и возвращалась обратно. Борех тоже улыбнулся довольный, что Сорке нравится рассказ. Она стала листать книгу, чтобы посмотреть, далеко ли до конца главы, согнула страницу, на которой остановилась, и одним прыжком оказалась в столовой:

— Как рыба вкусно пахнет!

— Положить тебе серединку? — спросила Брайна.

— Я хочу голову!

— Ты же все испортишь! — Брайна поддела вилкой кусок рыбы. — Ну на, на тебе оба, только обещай все съесть, слышишь?

— Что ты читаешь? — спросил отец.

— По-польски, — ответила она нехотя.

— Что именно?

— Что? — Сорка быстро сообразила, что сказать, и ответила: — Это твоя книга, «Пан Тадеуш».

Сорка тут же поняла, что Бореху известно, что она читает, взглянула на него, почувствовала, что краснеет, обманывая отца, и принялась за еду.

— Достойная книга «Пан Тадеуш», — сказал счетовод, глотая горячую картошку и запивая ее холодным щавелевым супом, довольный, что представилась возможность показать свою начитанность. — Каждое слово на вес золота! Теперь уже не те аристократы, а тогда!.. Когда я читал ее в первый раз, — обратился он к Сорке, — я был вашего возраста! Что я хотел сказать? Да, мне казалось, что я знаком со всеми аристократами, которых он описывает! Я хочу сказать, что был с ними почти знаком! Как он описывает их охоту, лес, споры по поводу зайца, — такое впечатление, будто ты рядом стоишь!

— Однако когда он рассказывает о еврейских обычаях, — отозвался Мордхе, — то начинает спотыкаться, все же нееврей!

— Что ты имеешь в виду? — Сорка раскрыла глаза, удивленная тем, что удалось втянуть отца в беседу.

— Он постоянно пишет, что евреи прикладывают к голове цицит, а не филактерии, — улыбнулся Мордхе. — Это, и правда, мелочь, но лично мне ее достаточно, чтобы относиться к писателю с недоверием.

Сорка хотела продолжить разговор, ей очень нравилось слушать рассуждения отца, однако она постеснялась что-либо говорить в присутствии Бореха. Ей хотелось побыстрее сменить тему, так как она боялась еще больше завраться.

Знакомство с Владеком многое изменило в ее душе. После встречи с ним она могла часами сидеть в своей спальне, вспоминая каждое его слово, придумывая, что она должна была ему сказать и что он бы ей ответил, и так без конца. Вначале Сорка решила обо всем рассказать отцу, чтобы тот знал, что ей не нужен Борех, чтобы он, отец, встретился с родителями Владека. За другого замуж она не выйдет. Но каждый раз, когда Сорка возвращалась домой, она чувствовала, что никогда не заговорит об этом с отцом. Не потому, что не хватит смелости, она просто не хотела, чтобы кто-то знал об их ежедневных встречах с Владеком, словно вся суть заключалась в том, чтобы домашние, и среди них отец, не узнали, что, когда грустно, Сорке есть куда пойти.

Борех догадался, что Сорка с кем-то встречается, она сама ему рассказала, что берет книги у сына их соседа. А когда Борех спросил у какого, Сорка не ответила.

Закончив рыбу, отец поднялся, громко произнес «Бойре нефошес»[28], снял широкий светлый халат и обратился к Сорке:

— Ты уже пообедала? — Не ожидая ответа, он положил руку Бореху на плечо: — Если тебе не лень, Борех, дойди с Зеликом до ольшаника и разметь сто четвертей леса. Возьми маленький топорик.

— Я схожу.

Сорка знала, что отец позовет ее почитать ему газеты, приходившие раз в неделю в лес. После обеда отец отдыхал, а дочь читала ему вслух сообщения со всех концов света, недельные новости о преступлениях и политике.

Мордхе, кряхтя, снял тапочки, растянулся на мягкой оттоманке, положил одну руку под голову, другой поправил длинную бороду, поднес ее поближе к носу, чтобы посмотреть, не пробиваются ли седые волоски, и сказал:

— Ну, читай, доченька!

Сорка взяла «Польский курьер», положила ногу на ногу, устроилась поудобнее и начала:

— «Морское сражение. Эскадрилья японского флота, состоящая из легких и тяжелых крейсеров, напала на русские корабли, и после четырехчасового сражения три русских корабля были потоплены, а остальные обратились в бегство с серьезными повреждениями».