Марк Энтони - За гранью

• Название: За гранью
• Автор: Марк Энтони
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019895-7, 5-9577-0468-7

Это — мир за гранью.

Сумрачный, сумеречный параллельный мир, где стоят высокие замки и царят высокие боги, где грядущее повинуется закону тайных рун и закону могущественных заклинаний.

Мир, который века и века стоял рядом с миром нашим — неведомый, недоступный, чуждый. Но однажды граница меж Землей и миром за гранью перестала существовать. И тогда…

И тогда в маленьком городке внезапно ПОРВАЛАСЬ ДНЕЙ СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ. Просто — древние руны были написаны на витринах современных магазинчиков — и древние легенды стали реальностью…

И тогда в большой и шумный город ПРИШЛА ТЬМА. Просто — стали бродить по ночным улицам мертвые, а кто-то из живых возродил черные законы запретных ритуалов…

И тогда в мире за гранью, в мире «меча и магии», возродилось страшное Зло. Зло, прорвавшее тонкую завесу меж миром иным — и миром нашим. И теперь спасти мир НАШ смогут лишь люди, что по тонкому мосту меж временем и пространством пройдут в мир ИНОЙ…

---

Трэвис провел по клинку пальцем, словно пытаясь ощутить лежащий на нем отпечаток веков. На ум пришел еще один вопрос, и он задал его, о чем сильно пожалел, еще не закончив произносить. В лицо вдруг пахнуло мертвящим могильным холодом, и даже пламя костра как будто съежилось под этим ледяным дыханием.

 — Скажи, что за страна лежит за теми горами? — прошептал он.

Фолкен смерил его пронизывающим взглядом.

— Во тьме ночной не стоит поминать о том, что кроется за цепью Фол Трендура, — сухо ответил он и отвернулся.

На этом разговор как-то сам собой оборвался. Да и на боковую было уже пора. Бард аккуратно присыпал золой догорающие угли. Взошла луна. Подобно солнцу Зеи, ее ночное светило выглядело не в пример крупнее своего земного аналога.

Трэвис поразился ее размерам. Луна как будто нависала над самыми верхушками деревьев, едва не касаясь их своим краем. Даже звезды, словно задавшись целью вытравить у него из головы последние сомнения относительно того, в каком мире он находится, казались ближе и ярче звезд на земном небосклоне, и Трэвис, как ни старался, не сумел найти ни одного знакомого созвездия.

Он придвинулся ближе к костру, но все равно дрожал от холода. Это не осталось незамеченным.

— Держи, — буркнул Фолкен, вынув из котомки какой-то сверток и протянув его Трэвису. — Одежка старенькая и по краям малость поистрепалась, но ткань добротная и греет неплохо.

Уайлдер развернул сверток. Это оказался плащ — похожий на тот, что облегал плечи барда, но только жемчужно-серого цвета. Толстая мягкая ткань была приятной на ощупь и совершенно не отражала лунный свет, как будто впитывая его подобно губке.

— Мало что может больше пригодиться в путешествии, чем дорожный плащ, сотканный умельцами Перридона, — заметил Фолкен. — Он согреет тебя и защитит от ненастья и самой лютой стужи.

Трэвис, пораженный щедростью барда, с благодарностью взглянул на своего непредсказуемого спутника.

— Спасибо тебе, Фолкен, — произнес он растроганно. — Спасибо за все!

— Не спеши благодарить раньше времени, Трэвис Уайлдер, — ответил тот, сверкнув глазами, но смысл этой туманной фразы раскрыть не соизволил.

Трэвис нагреб поближе к углям костра большую кучу хвои и мха, завернулся в плащ и улегся на свою импровизированную постель. Очень скоро он согрелся и перестал дрожать. Мозг его переполняли воспоминания о случившихся за последние сутки странных, невероятных событиях, очевидцем или участником которых довелось ему стать, хотя и не по своей воле. Они все еще оставались так свежи в памяти, что Уайлдер сильно сомневался, позволят ли они ему уснуть. Но постепенно накопившаяся за день усталость взяла свое, и он погрузился в глубокую дремоту.

Впоследствии он так и не смог с определенностью утверждать, было это на самом деле или пригрезилось ему во сне. Засыпая, он видел сквозь полуприкрытые веки неподвижную фигуру барда, задумчиво созерцающего догорающие угли в кострище. Затем в руках у него появился какой-то инструмент, отдаленно напоминающий лютню. Коснувшись струн, Фолкен заиграл нежную, берущую за сердце мелодию, а спустя некоторое время начал негромко напевать под собственный аккомпанемент. Он пел о горечи утрат и щемящей сладости воспоминаний, но более всего пел он о красоте. Сон это был или явь, но слова той песни навеки запечатлелись в памяти Трэвиса Уайлдера.

Угас волшебных башен свет,
Высоких стен в помине нет,
И ни души, куда ни кинешь взор.
Но чудный сон на крыльях грез 
Меня сквозь время перенес
К вратам твоим, о дивный Малакор.
Где роскошный цвел сад
Средь ажурных оград,
Запустение ныне лежит.
Только дикая роза
Льет росистые слезы —
О былом одиноко скорбит.
Где стояли колонны
Пред серебряным троном,
Там трава меж расколотых плит.
Галереи и залы —
Все руинами стало,
Лишь луна валсиндар серебрит.
Я часами бродил
У заросших могил,
И сквозь шелест листвы в вышине
Тех, кого потерял,
Голоса услыхал,
Воскресившие память во мне.
Вдруг, как морок ночной,
Сон развеялся мой,
Но теперь до скончания дней
Будет сладостно мне
Вспоминать в тишине
 Дивный блеск малакорских огней.

24

То ли маршрут оказался полегче, то ли легкие Трэвиса приспособились к разреженной атмосфере нового мира, но на следующий день, когда путники вновь углубились в пустынные дебри Зимней Пущи, он не только ни разу не разминулся с Фолкеном, но и практически не отставал от него.

Он шагал автоматически, не замечая ни сказочного великолепия окружающей природы, ни трепещущих в призрачном танце заиндевевших ветвей валсиндара. Мысленно он перенесся назад, в Кастл-Сити. Сейчас его, должно быть, уже хватились и разыскивают. Шериф Домингес занес его имя в список пропавших без вести, а заместитель шерифа Джейс Уиндом наверняка рыщет по городу, усердно опрашивая всех, кто может пролить свет на его таинственное исчезновение. Одно утешение: Макс, конечно, малый не слишком надежный, но за салуном присмотрит в случае чего. Трэвису вдруг мучительно захотелось снова окунуться в прокуренную атмосферу «Шахтного ствола», увидеть знакомые лица завсегдатаев, услышать неторопливый и родной голос Джека Грейстоуна. Сердце кольнуло болью невосполнимой утраты. Трэвис машинально потер ладонь правой руки и тряхнул головой, прогоняя печальные мысли.

Что-то рано он ударился в меланхолию! С другой стороны, сама атмосфера в Зимней Пуще странным образом способствовала появлению соответствующего настроения. Словно чья-то тень нависала над этим лесом без конца и края, но, не будучи его порождением, создавала ощущение не мрачной враждебности, а скорее светлой, щемящей печали, сопровождающей грустные воспоминания об утраченной былой красе. Трэвис вздохнул и прибавил шагу. Всему свое время, хотя иногда и погрустить немного не мешает.

День склонялся к вечеру, и солнце уже коснулось багровым краем верхушек деревьев, когда Трэвис и Фолкен вышли на поляну. Тягостное безмолвие окутывало это место. Путники замедлили шаг и остановились. Поляна, шагов тридцати в диаметре, имела очертания правильной окружности, но на всем ее пространстве не произрастало ни единой былинки. Не было даже вездесущих мхов и лишайников.

В самом центре прогалины возвышался стоячий камень. Высеченный из какой-то темной вулканической породы, камень поднимался над землей на высоту роста взрослого мужчины и был примерно вполовину меньше по ширине. Движимый любопытством — а может, каким-то иным побуждением, — Трэвис подошел поближе. В глаза ему бросились высеченные на поверхности камня знаки — полустертые и сильно пострадавшие от разрушительного воздействия времени и стихий. Когда же он приблизился к камню вплотную, его вдруг обдало холодом — как при резком переходе из летнего зноя в густую тень. Трэвис импульсивно протянул руку и потянулся к испещренной таинственными символами грани.

— Не прикасайся к нему, друг Трэвис! — мягко, но повелительно прозвучал у него за спиной голос Фолкена.

Уайлдер застыл с вытянутой рукой. Казалось, будто камень сковал ему душу и вытеснил все мысли из головы. Невероятным усилием воли он сумел освободиться от наваждения и отдернуть ставшие вдруг непослушными пальцы. Он судорожно сглотнул, но во рту было сухо, как в пустыне.

— Что это такое, Фолкен? — хрипло прошептал Трэвис, бессознательно понизив голос.

— Это воплощение Зла, — с угрюмым видом ответил бард. Он несколько раз обошел вокруг камня, избегая, однако, подходить к нему слишком близко. — Знак давно минувшей эпохи, когда этот край был охвачен войной. Если мне не изменяет память, в те времена он назывался пилон. Я всегда считал, что эти знаки, установленные по приказу Бледного Властелина, были низвергнуты и уничтожены столетия назад. Теперь вижу, что заблуждался.

Трэвис покосился на камень. Слова барда эхом звучали у него в голове. На миг ему померещилось, что на гранях пилона засверкали тысячи алых искр — будто отблеск заката на наконечниках копий сияющего доспехами воинства, спешащего на битву с огромной затаившейся во мраке армией темных сил. Слабо, но отчетливо послышались чистые звуки боевого рога. Белое воинства перешло в наступление, все дальше врезаясь во тьму и тая в ней, как одинокий парус корабля, уходящего за ночной горизонт.

— Пойдем отсюда, — хмуро сказал Фолкен. — Скверное место. Прошли века, а почва все никак не отойдет от коренившегося здесь некогда Зла.

Трэвис согласно кивнул, и видение тут же растаяло в морозном воздухе. Он отступил от камня всего на несколько шагов и поразился перемене. День снова засиял яркими красками, а с души словно свалился тяжелый камень. С опаской взглянув на пилон в последний раз, он повернулся и поспешно бросился догонять ушедшего вперед барда. Если раньше тот шел в быстром, но приемлемом темпе, то теперь в него будто черти вселились. Трэвису несколько раз пришлось переходить на рысь, чтобы держаться вровень. Но он не жаловался, и вскоре поляна с пилоном осталась далеко позади.