Картер Браун - Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак

• Название: Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак
• Автор: Картер Браун
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00704-7

Детективу Рику Холману постоянно приходится иметь дело с людьми из шоу-бизнеса. Но, досконально зная этот неспокойный мир, он порой сталкивается с невероятным коварством, необъяснимым для простого человека. Убийство доктора по прозвищу Секс, исцеляющего душевные недуги кинозвезд, поначалу ставит его в тупик. Неужели за этим преступлением кроется лишь обычный шантаж, а не деньги и секс?

---

Объяснение с Биллом Карлином продолжалось два часа. Я сообщил ему все, что мне было известно, за исключением содержания магнитных лент, использованных для шантажа. Барбара Дун оставалась моей клиенткой, и я посчитал себя обязанным молчать про все эти сенсационные подробности как можно дольше. Карлин, который был гораздо больше лейтенантом, чем просто Биллом, в конце концов отпустил меня с миром, напутствовав обычными словами о том, что теперь это уже «забота криминальной полиции», так что мне следует держаться подальше. Домой я вернулся лишь к четырем часам, последовал совету доктора и сразу же лег спать. Я проспал без задних ног целых шесть часов, спал бы, наверное, и дольше, но меня разбудил телефон.

— Рик? Это Барбара Дун. — Голос ее звучал напряженно. — Мне необходимо вас видеть. Немедленно.

— Вас навестила полиция?

— Да, я знаю про то, что миссис Рейнер убита! — нетерпеливо пробормотала она. — Но дело не в этом. Кое-что другое.

— Что именно?

— Я не могу говорить об этом по телефону… Пожалуйста, приезжайте сюда как можно скорее. Дело срочное. — И она повесила трубку.

Я приехал приблизительно через час. Дверь мне отворил Ларсен. Мне показалось, что он осунулся и позеленел. Он проводил меня в гостиную, как будто я был гробовщиком, явившимся с целью лицезреть дорогую ему усопшую.

Барбара Дун бросила на меня яростный взгляд, ее фиалковые глаза можно было охарактеризовать любым эпитетом, за исключением «ласковые». Она снова облачилась в черные брюки и свитер, будто собиралась заняться прокладкой новых дорог. По выражению ее лица я мог предположить, до чего ей не терпелось прогуляться туда-сюда по физиономии Холмана в туфельках на каблуках-гвоздиках!

— Черт побери, для чего я вас наняла?! — Это было сказано мне вместо приветствия. — Теперь уже вмешалась полиция, убита вдова Рейнера, и что же вы предприняли, чтобы этому помешать?

— Полиция не знает, что записано на ленте, — сказал я. — Единственное, что им известно, так это то, что ее использовали, чтобы вас шантажировать.

— Это просто восхитительно, не так ли?! — Ее тощее тело задрожало от ярости. — Они пока еще не знают, что записано на ленте. Но зато это известно человеку, использующему ее для шантажа. И он будет и дальше заниматься этим, пока вы с идиотской ухмылкой на лице изнываете от безделья!

— Что еще случилось? — осторожно спросил я.

— Покажите ему, Эдгар!

Она повернулась ко мне спиной и принялась расхаживать взад и вперед по комнате широкими энергичными шагами.

— Вот, — сдержанно пояснил Ларсен, подавая мне листок бумаги, — было доставлено посыльным сегодня утром.

Я прочитал:

«Вы достаточно долго покрываете грязью экран. На следующей неделе объявите о своем уходе со сцены, иначе публикации на первой странице всех газет потребуют этого без вашего участия».

Я вернул записку Ларсену.

— Полиция это видела? — спросил я.

Барбара Дун моментально остановилась и повернулась ко мне, ее лицо превратилось в неподвижную маску.

— Не будьте болваном! Вы воображаете, мне хочется, чтобы они это видели и начали задавать разные неделикатные вопросы? Плохо уже то, что мне пришлось показать им первую записку.

— Пожалуй, нет, — вежливо пробормотал я.

— Ну? — Надо было видеть ее убийственный взгляд! — Ну и что вы намерены предпринять в этом отношении, великий специалист?

— Что-нибудь сделаю…

— И поторопитесь, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — или же это будет последний ваш выход. Это я могу вам обещать с определенностью!

Я ухмыльнулся, подумав, что она переоценивает свои возможности, учитывая конъюнктуру, но решил не затрагивать эту тему, а просто спросил Ларсена:

— Вы тоже получили новую записку?

— Нет, — покачал он головой. — Только Бэбс.

— Это интересно…

— Просто потрясающе! — Она едва не задохнулась от ярости. — Выходит, теперь я являюсь единственным объектом внимания шантажиста? Что прикажете мне делать? Плясать от радости?

— Скажите, почему вы разошлись с Харвеем Маунтфортом? — спросил я ее.

Она с минуту смотрела на меня.

— Какая жестокость! Но какое отношение это…

— Подлинной причиной, явился тот факт, что вы уличили его в том, что он вас обманывает с Сюзанной Фабер?

Она на мгновение прикрыла глаза:

— Нечто в этом роде. Какая разница?

— Пока не уверен. Возможно, никакой…

Она вновь устало прикрыла глаза.

— «Возможно, никакой»! — Ей удалось очень точно воспроизвести мою интонацию. — Выведите его отсюда, Эдгар, прежде чем я окончательно взбешусь и придушу его собственными руками!..

Ларсен неуверенно шагнул ко мне, но сразу же остановился, заметив выражение моего лица.

— Может быть, вы оба поладите позднее, — пробормотал он неуверенно, — когда слегка остынете?

— Выброси его отсюда вон! — Голос Барбары поднялся на целую октаву. — Вон!

Я собрал воедино растерянные было остатки достоинства и медленно двинулся к двери, как будто я сам уже намеревался уходить. И тут она произнесла одно словцо, когда я был уже на пороге комнаты, от которого у меня в полном смысле слова волосы поднялись дыбом. Я никогда не воспринимал Барбару как леди, но нужно глубоко нырнуть в сточную канаву, чтобы выкопать употребленный ею шедевр и ввести его в активную лексику…

Дверь кабинета была уже полуоткрыта, поэтому я просто толкнул ее и вошел внутрь. Марсия Роббинс сидела за письменным столом, занимаясь какими-то бумагами. Она выглядела самым настоящим личным секретарем, прекрасно воспитанным и энергичным. Она была в белой блузке и черной юбке, причесана стильно, но без экстравагантности. Стекла ее очков блеснули, когда она подняла голову и бросила на меня какой-то весьма отчужденный взгляд.

— Вчера вечером всем своим видом вы показывали, как вы рады возвращению домой, — напомнил я ей. — Вы казались мечтой холостяка, когда уютно свернулись на ковре с интересной книжкой, а всеми своими округлостями выглядели такой счастливой и женственной, что буквально просились на обложку мужского журнала.

Она вспыхнула до корней волос:

— Вы отвратительная личность, Рик Холман!

— Вчера вечером я вообразил, что все это было проделано ради старины Харва. — Я неприятно улыбнулся. — Каким же наивным бываю я иногда!

— Если вам не доставляет удовольствия изводить меня, — прошептала она, — тогда переходите ближе к делу.

— Все дело в том, что вы вовсе никого не ждали. Вы наслаждались нормальным вечером дома, верно?

Она медленно кивнула:

— Ну и что в этом такого?

— Лишь позднее до меня дошло. Когда я сообразил, что вы просто с удовольствием отдыхали в домашней обстановке, а не ожидали, когда старина Харв с грохотом ввалится в комнату, я понял, чей это дом.

— Я ничего не понимаю! — проговорила она как бы безразлично, но при этом старательно смотрела в сторону.

— Мне нужно все разложить по полочкам? — неохотно спросил я. — Сказать, что связь между вами и Барбарой Дун, начавшаяся еще когда вы с ней развлекались летом в Коннектикуте, никогда так и не прекращалась? Что продолжающееся «родство душ и тел» явилось действительной причиной развода между ней и Маунтфортом? Вы хотите, чтобы я продолжал?

— Нет… — Ее голос дрожал. — Пожалуйста, не надо.

— Хорошо, — с облегчением произнес я. — Тогда поговорим о старине Харве. Он был одним из пациентов Рейнера. Его исповедь записали на ленте, как и всех остальных. И тоже шантажировали. Разве не из-за этого он приходил к вам? Почему он вваливался в это французское окно? Вовсе не для каких-то физических действий, так как такого рода связь между вами невозможна, а потому, что в известной степени вы или ограждали его от шантажиста, или же пытались оградить!

— Да. — Она глубоко вздохнула. — Для Харвея главное — его карьера. После развода он сообразил, что совершил величайшую ошибку, потому что, раз он больше не был интимно связан с Барбарой, его успехи быстро пошли под гору. И Харвей решил, что самое разумное — вновь с ней сойтись. — Насмешливая улыбка искривила ее губы. — Забавная ситуация, не правда ли, мистер Холман? Он явился ко мне за помощью. Он говорил, что это будет лишь формальный брак, он не будет затрагивать моих взаимоотношений с Бэбс вообще. Но это обеспечило бы ему защиту, послужило бы надежным щитом против всяких инсинуаций и полупрозрачных намеков. И это было отнюдь не лишено смысла!

Она сняла свои очки и стала механически их протирать маленьким шелковым платочком, ее близорукие голубые глаза наверняка едва различали меня.

— Затем начался шантаж, — печально произнесла она. — Бэбс получила кусочек ленты, указывающий на начало наших взаимоотношений. Харвей — кусочек, который напоминал ему, как он подробно обсуждал эти взаимоотношения с доктором Рейнером и считал их причиной неудачи его женитьбы. В его записке от шантажиста было сказано, чтобы он оставил все надежды вновь жениться на Бэбс и в наказание за мерзкое поведение на уик-эндах Сюзанны Фабер женился на мне. — Она рассмеялась неприятным смехом. — Потому что, видите ли, женившись на мне, он прервет противоестественную связь, существующую между мной и Бэбс, поскольку ей будет в точности сообщено все, что он в свое время высказывал об их браке.