Георг Борн - Султан и его гарем

• Название: Султан и его гарем
• Автор: Георг Борн
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6669-1, 978-966-14-6670-7, 978-966-14-6666-0

ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?

---

Последний уже освоился с царствовавшим в камере полумраком и направился к Реции.

На этот раз она была в его власти! Когда же он протянул руки, чтобы обнять ее, маленький принц, позабыв о страхе, бросился на грека и пытался оттолкнуть его своими маленькими ручками, затем вцепился подобно репейнику в руку Лаццаро.

Грек отбросил от себя мальчика с такой силой, что тот, не пикнув, повалился как сноп и остался лежать у стены.

Как разъяренная львица, детенышу которой угрожает враг, с отчаянной силой бросилась Реция на грека.

– Презренный! Если ты преследуешь меня своими злодействами, то, по крайней мере, пощади ребенка, что тебе сделал этот мальчик! – закричала она. – Зачем ты и здесь не оставляешь нас в покое?

– Чтобы владеть тобой, чтобы назвать тебя своей, прекрасная Реция! – отвечал Лаццаро. – Ты будешь моей!

– Прочь от меня, негодяй! Никогда, никогда рука твоя не коснется меня! Я так глубоко ненавижу и презираю тебя, что соглашусь скорее умереть, чем принадлежать тебе! Убей меня – я хочу живой или мертвой остаться верной женой Сади.

Адский хохот был ответом на ее слова.

– Ты одумаешься, прекрасная Реция! – воскликнул он.

– Зачем ударил ты мальчика, презренный? Мой бедный, милый Саладин!

– Оставь его! Ты должна быть моей! – скрежетал зубами Лаццаро и подступил к Реции, стараясь заключить ее в свои объятия.

Снова раздался раздирающий крик о помощи. Страшно отзывалось громкое эхо в обширных покоях.

– Кричи сколько угодно, никого нет поблизости, ты моя! – говорил грек, торжествуя и подходя все ближе.

Она гордо выпрямилась. Пылая ненавистью, стояла она перед врагом.

– Смотри так, теперь ты еще прекраснее, чем когда-либо! – воскликнул грек и, не испугавшись ее угрожающего вида, обвил своею сильной рукой тонкий стан ее.

Погибла Реция, если только не случится чудо! Беспомощная, она была отдана на произвол исполненного пылких желаний грека, который видел уже себя у цели!

– Сади! Спаси меня! Сади! – воскликнула она, собрав последние силы. Она уже чувствовала руки Лаццаро, ощущала его дыхание у своей щеки. Отвращение, ужас, ненависть наполняли ее душу. Она стала защищаться, как могла, но что значили эти слабые попытки вырваться против возбужденной страстью силы грека.

– Сади! Помоги мне! – еще раз воскликнула Реция задыхающимся голосом и сделала последнее усилие вырваться из рук своего врага.

Вдруг двери камеры с шумом распахнулись. Это случилось так внезапно, что нельзя было заметить, кто раскрыл их – видно было только, что на полу, во мраке, окружавшем дверь, что-то зашевелилось и в то же мгновение прыгнуло вверх. Страшное проклятие вырвалось у Лаццаро. Он внезапно почувствовал, что что-то тяжелое вцепилось в него сзади и сдавило ему шею.

Это случилось так внезапно, что в первую минуту он и не думал, что его душит постороннее существо, а скорее заподозрил, что случилось что-то с ним самим.

Он выпустил Рецию, задыхаясь, схватился за шею и тут почувствовал, что у него на спине сидит кто-то и крепко сжимает его шею!

Это мог быть только ребенок!

Может быть, мальчик.

Но ведь он все еще без чувств лежит на полу!

Лаццаро было некогда думать об этом, чувство самосохранения пересилило все! Он хрипел – ему не хватало воздуха, еще минута – и он задохся бы.

Реция, вырвавшись из рук грека, полумертвая от страха и напряжения, упала на колени.

Как безумный схватил Лаццаро руки, сжимавшие его шею, он с ужасом чувствовал теперь, что сзади чья-то голова касалась ею. Итак, на нем сидело человеческое существо!

Он хватался за голову врага и пробовал изо всей силы удариться спиной об стену, чтобы только сбросить его, но все было напрасно!

Он в ужасе выбежал из камеры – страшное существо, вцепившись, оставалось на нем.

В своем безумном бегстве Лаццаро чуть было не опрокинул старого Тагира, который, найдя дверь в камеру еще открытой, запер их, убедившись предварительно, что они были еще в камере.

Хрипя, ударяясь об стены, с широко выпученными глазами бросился грек по слабо освещенным коридорам к лестнице. В одно мгновение он был уже внизу – на спине его все еще сидел ужасный призрак. Он увидел голову и узнал Черную Сирру! Дочь гадалки, которую он сам похоронил, руку которой принес старой Кадидже, теперь сидела на нем и своими руками сжимала ему горло. Не видя и не заботясь о том, куда попадет, Лаццаро бросился через дверь и темный коридор в Зал дервишей.

Шатаясь, вступил грек в середину их круга с ужасной ношей и, хрипя, грохнулся на пол между вскочившими от ужаса дервишами.

XXVII Переодетый принц

Вернемся снова к тому вечеру, когда переодетый принц со своим слугой Хешаном отправился в сераль отыскивать следы маленького Саладина.

Между тем как принц Мурад на дворе запальчиво говорил с Зора-беем, мушир Изет показался в передней султанши Валиде, находившейся в серале.

Изету было вменено в обязанность наблюдать за принцами, и султанша-мать тотчас приняла его, так как именно она считала необходимым вести за ними наблюдения.

Мушир Изет вошел в комнату, где на диване сидела султанша Валиде, и низко поклонился ей со всеми знаками глубочайшего почтения.

– Ты приносишь мне известие, касающееся принцев? – спросила она.

– Ваше величество! Соизвольте выслушать мое важное известие, – сказал мушир. – Принц Абдул-Гамид не оставляет никогда Терапии и занят назначениями и распоряжениями относительно устройства своего маленького дворца в Китхат-Хапе у Пресных вод, куда принц хочет переехать, как только придут все вещи из Парижа! Принц же Мурад с некоторого времени в сильной тревоге, и причина ее в неизвестности участи принца Саладина.

– Какой вздор! Принц Мурад может быть спокоен, что мальчик этот останется жить! – воскликнула султанша Валиде.

– Принц хочет увериться и получить нужные объяснения, – продолжал мушир. – Поэтому его высочество сегодня вечером, в сопровождении слуги, переодетый, потихоньку оставил Терапию.

– Переодетый? В каком же костюме?

– Его высочество надели мундир баши.

– А где находится принц?

– Внизу, во дворе сераля, ваше величество! Его высочество явились в сопровождении слуги и вступили в жаркий спор с офицером Зора-беем, которого они искали!

– Этот Зора-бей заодно с принцем? Сопровождал ли он принца?

– Его высочество искали Зора-бея, по всей вероятности питая надежду получить от него сведения о местопребывании маленького принца Саладина!

– К чему это переодевание? Что значит этот маскарад? – воскликнула султанша. – Хотят сыграть со мной шутку или же сделаться посмешищем для прислуги? Принц ведь и без подобного переодевания может оставлять свой дворец, к чему же все это?

Мушир поклонился, пожав плечами.

– Пусть немедленно попросят принца и его свиту отправиться в Розовый киоск; дальнейшее решит сам султан!

Это походило на арест.

Изет снова поклонился.

– Приказание вашего величества будет немедленно приведено в исполнение, – сказал он тоном рабской преданности.

– Ступай и донеси мне, как только принц и свита его будут в киоске, – приказывала султанша Валиде. – Я хочу тогда оставить сераль! Пусть предварительно займут караулами все выходы в киоск, как это предписывает достоинство принцев. Чтобы приказание мое было исполнено!

Мушир отправился, и вскоре после того, как мы уже видели, показался дежурный офицер, пригласив принца, Зора-бея и слугу следовать за ним в Розовый киоск, который находится в садах сераля и представляет собой уединенное, очень старое и угрюмое здание, вовсе не заслуживающее названия Розового киоска. По названию можно представить его себе обвитым розами, живописно расположенным, прелестным домиком – ничего подобного нет у этого киоска! Он лежит в тенистом, пустынном месте, среди совершенно запущенных садов сераля, и ничто не подает повода к его названию, разве только несколько дикорастущих поблизости розовых кустов.

Сам киоск был очень неуклюжей беседкой. Своими серыми, угрюмыми стенами, грубыми лепными украшениями и куполами вверху напоминала беседка то время, когда султанские жены часто приходили в этот сад и пили здесь кофе, курили и предавались скуке.

Как только мушир Изет донес ей, что приказание ее исполнено, она оставила сераль и отправилась в Беглербег к султану.

Когда принц Мурад, Зора-бей и слуга Хешан через коридоры сераля и дворы были введены в сад, их случайно видел из одного из покоев Шейх-уль-Ислам, который, по-видимому, имел какое-то дело в серале. Он велел позвать начальника капиджей.

– Давно не удостаивался я милости являться пред твое высокое лицо, могущественный и мудрый Мансур-эфенди, – сказал Магомет-бей.

Шейх-уль-Ислам велел ему встать и подойти к окну, выходившему во внутренний двор. В эту минуту по двору проходили в вечерних сумерках трое арестованных.