Далия Трускиновская - Деревянная грамота

• Название: Деревянная грамота
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Как не помнить!

Авдотьица привела Данилу с Семейкой к крепкому забору, за которым явно было справное, богатое хозяйство.

- Сюда вот парнишечку привезли.

- Не в церковь? Прямо на двор? - уточнил Данила.

- Вот то-то, что на двор...

- Но ведь все равно отпевать в церкви придется, а хоронить - на кладбище, - сказал Семейка. - И привезли с утра... Должно быть, уже и с попом сговорились. Ну, давайте решать - как дальше быть? Тебя, девка, поди, в твоей бане заждались.

- Сегодня мне в бане делать нечего, - отвечала Авдотьица. - И завтра, пожалуй, тоже.

Других объяснений Семейке не требовалось - он знал, что бабам и девким в известные дни ни в церковь ходу нет, потому что - нечисты, ни в баню чтобы нечистота разом на других не перекинулась.

- Ты откупилась, что ли? - спросил непонятливый Данила. - За тебя другие девки трудятся? Сколько дала-то?

И полез за деньгами.

Семейка усмехнулся, но не удержал, не захотел девку позорить.

- Алтын дала, - Авдотьица сразу сообразила, как Данилиной простотой попользоваться.

- Держи. Как же нам туда пробраться да расспросить?

- Тут, пожалуй, только с цепным кобелем и потолкуешь... - Семейка оглядел всю улицу, все длинные заборы, одинаково серые и высокие, и хмыкнул.

- Я не пригожусь ли? - спросила Авдотьица.

- Ты?

- А знаешь, где черт сам не управится, там бабу подошлет!

- Ловка! - одобрил Семейка. - И что же ты скажешь?

- А то и скажу... - она призадумалась. - Скажусь, будто из верховых девок...

- Так тебе и поверят! - Данила видывал в Кремле верховых девок, что служили самой государыне, все были нарядны и красивы, как на подбор, и ни одной среди них богатырского роста он пока не заметил. Авдотьица же в какой шубейке хлопотала по банному делу, в такой и приехала.

Она поняла, что Данила имел в виду.

- Ничего, это не помеха! Скажу - прислали с самого Верха разведать: мол, челобитную государыне подала убогая вдова, просит денег на постриженье, а бабы-то ее и вспомни, что никакая она не убогая!

- А как ту вдову зовут, за кем замужем была? Дети где? - спросил осторожный Семейка. - Тут-то тебя и прихватят!

- А вот пойду сейчас в церковку, Богу помолюсь, свечек понаставлю - и буду знать доподлинно, сколько в Хамовниках вдов и как они все прозываются!

- И то верно!

При каждой церкви обреталось немалое количество женщин в годах и даже древних старух. Иные, придя в тот возраст, когда детей уж не родить, делались просвирнями, иные - свечницами, и кормились при церкви неплохо. Иные же просто милостыню просили и с того жили, как могли.

Отпустив Авдотьицу в церковь, Семейка с Данилой отошли от нужного двора подальше.

- Я вот думаю - есть ли что общее между Хамовниками и печатней? спросил Данила.

- И как?

- Да ничего вроде и быть не должно! - тут он задумался. - Разве что какой приклад для переплетного дела тут заказывают?

- Холст, бывает, нужен. Да что его заказывать! - возразил Семейка. Купить проще. По шесть денег с полушкой аршин - и незачем в Хамовники тащиться.

- А что, тебе доводилось книги переплетать?

- Еще и не то, свет, доводилось...

Тут Семейка несколько помрачнел.

Даниле очень хотелось как-нибудь усадить Семейку за накрытый стол, чтобы ни Тимофей рядом бубнил про божественное, ни Богдаш подстерегал миг и вворачивал язвительное слово. И завести разговор о многих вещах поочередно, долгий такой, неторопливый разговор...

Семейка ему тем и нравился, что не язвил, не поучал и за власть не боролся. Богдаш - тот непременно желал первым и главным быть. Тимофей Озорной его время от времени осаживал, показывая - вот кто тут главный! Семейка же был тих и неприметен, пока не доходило до дела. А тут он, хотя и не был силен, как Тимофей, не бросался в бой беззаветно и отчаянно, как Желвак, обоих мог при желании обставить лишь тем, что действовал спокойно и не останавливаясь для бесплодных размышлений. Точно с тем же спокойствием, что и при починке сбруи, мог он треснуть заступившего ему путь человека кистенем да и пойти дальше, не беспокоясь совершенно, что же с тем человеком будет.

- Я на государевой службе, - был его обычный ответ. Похоже, он и впрямь считал, что за все его деяния ответ перед Богом несет тот, кто его послал с тайным поручением, - государь Алексей Михайлович.

- Занятно Богдаш придумал, - сказал Данила. - Земский приказ печатню трясет, а мы - приказных выслеживаем! Ждем своего часа! Вот только как он поймет, что они до грамоты добрались?

- Богдашка хитрый, - одобрительно молвил Семейка. И перевел речь на конюшенные дела.

Авдотьица молилась и ставила свечки довольно долго. Данила с Семейкой устали пялиться издали на церковную дверь. Вдруг она появилась и поспешила к тому двору, куда было доставлено мертвое тело.

Походка у нее была такая, что невысокую девку бы украсила, стремительная, грудью подавшись вперед, голову чуть наклонив, руки, в длинные рукава упрятанные, сложив на груди кулачок к кулачку. Когда же такая колокольня несется, наклонившись, только и мысли - вот-вот грохнется!

Авдотьица подошла к калитке и принялась стучать. Ответил ей лаем кобель. потом, видно, раздался и человеческий голос. Она вступила в переговоры. И, не успел бы Данила "Отче наш" прочесть, как ее и впустили...

- Гляди ты! - обрадовался он. - Нашла-таки зацепку!

- Этой бы девке да ноги покороче...

- Да-а...

Теперь, зная, что Авдотьица занята делом, и они пошли в церковь.

- Долго мне тут торчать-то? - напустился на них извозчик. - Я уж все грехи замолил, сколько их за год накопилось!

- Погоди вопить, свет, не в лесу, - одернул его Семейка. - Вот тебе еще две деньги - мои грехи замаливай.

И отвел Данилу в сторонку.

- Не выглянуть ли? - спросил парень. - Она с того двора выйдет, нас не найдет...

- Девка смышленая, - успокоил Семейка. - Сразу к храму побежит. Где ж мы еще можем быть!

Данила из выданных Башмаковым денег взял полушку, купил свечку и стал искать - кому бы поставить?

В почете тут был образ Николы-угодника. Перед ним не меньше двух десятков огоньков теплилось. Никола ремеслам покровитель, ткачей чтобы призрел и в обиду не давал. Данила решил, что об этом святом и так изрядно

позаботились.

Те образа Богородицы, что тут имелись, тоже были освещены и сверху, и снизу, и лампадками, и свечками. Данила прочитал краткую молитву, но о чем просить Богородицу - пока не знал. Разве о том, чтобы дед Акишев поскорее невесту сговорил?

Невеста-то невеста...

Отогнав совершенно ненужную в храме мысль, Данила поспешил к Спасу Нерукотворному и поставил свечку ему, попросив заодно, чтобы в розыске поспособствовал.

Семейка же все это время провел перед одной иконой, то ли глядя на нее, а то ли не глядя, а просто о своем думая, то ли молитву беззвучно читая, а то ли что иное про себя говоря... Данила присмотрелся - это был образ Алексия, человека Божия, и вряд ли хоть одна московская церковка без него обходилась - на Алексия государевы именины! Зачем Семейка его избрал, и не случайно ли перед ним встал - Данила так и не понял...

Вскоре и Авдотьица появилась.

- Ну, велик Господь! - прошептала. - Пойдем-ка отсюда! Разведала я...

Они втроем вышли на паперть.

- Я тут с бабами потолковала, и сказали мне, что в том дворе недавно женка померла, моих лет, Любавой звали. А взяли ее, сказывали, не из своих, а откуда-то чуть ли не с Таганки. Вот, думаю, того-то мне и нужно. Я побежала, постучала, спросила - не тут ли женка по имели Любава живет? Меня баба из-за забора спрашивает - а какое до нее дело? Я той бабе впусти, мол, что так-то через забор перекрикиваться? Ну, она впустила. Я и говорю - в чуму семья наша, мол, разделилась, мы с матерью и с братцами от греха подальше в самую Казань забежали, а две сестрицы у тетки остались. И вернулись мы год назад, а ни тетки, ни сестриц! И думали мы, что их и на свете нет, а недавно узнали, что одна, Любава-то, жива осталась и замуж выдана то ли в Кадашевскую, то ли в Хамовническую слободу. За ткача, одним словом. Была я в Кадашах, там бабы сказали точно, есть в Хамовниках Любава!

- Ишь ты, как наплела! - восхитился Данила.

- Наше дело такое, - согласилась Авдотьица. - Меня в дом впустили, за стол усадили. Родами-то Любавушка померла, один сыночек остался, вторым не разродилась. Помянули мы ее душеньку. И надо же тому быть - и впрямь она родных в чуму потеряла!

- Лихая ты девка! - похвалил Семейка. - Как же на мертвого парнишечку разговор навела?

- О похоронах расспрашивать принялась - где сестрица, мол, лежит, и с сыночком ли рядышком, и где тут кладбище, и своих ли только хоронят, или чужих тоже... Расспрашиваю, а сама-то думаю, что за стенкой, в какой-нибудь сараюшке, мертвое тело лежит! И привезли его, бедненького, и нет ни матери, ни тетки, чтобы обмыть, убрать, поплакать над ним! .. Авдотьица вздохнула и совершенно неожиданно завершила печальное рассуждение: - А за такие мои страдания неплохо бы и добавить деньги три или четыре!