Стивен Лаперуз - В поисках «Американской мечты» — Избранные эссе

• Название: В поисках «Американской мечты» — Избранные эссе
• Автор: Стивен Лаперуз
• Издательство: Буки Веди
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4465-0687-3

Стивен Лаперуз (Stephen Lapeyrouse) — независимый американский ученый и эссеист. Собранные в этой книге эссе, впервые публикуемые на русском языке — попытка осмыслить фундаментальные духовные, исторические и культурные проблемы, стоявшие перед США и Россией на пороге третьего тысячелетия. Автор прослеживает историю возникновения «Американской мечты» и «Американского символа веры», размышляет об утраченном космосе американской культуры, рассматривает американскую историю и цивилизацию с точки зрения «Вечной философии», исследует культурный феномен «Американской улыбки», сравнивает американский и русский национальные характеры, напоминает о необходимости серьезного изучения мировой истории и культуры, призывает к духовному возрождению и избавлению от «духовного сна», пишет о реакции американцев на трагедию 11 сентября. Размышления и выводы автора основаны на глубоких исторических, философских и культурологических исследованиях, а также на его личном жизненном опыте.

---

В этих цитатах о «сомнительной истории» из двух очень разных американских авторов (к которым можно добавить немало других, и не только американских) зарождение западной и американской цивилизации прослеживается до самых древних истоков: Вавилона, Египта и Персии.

Среди повсеместной культурно-исторической безграмотности и уравниловки, которая во второй половине XX века (если не раньше) буквально захлестнула все американское общество [64], очень редко встретишь глубокое, честное, серьезное высокоинтеллектуальное обсуждение и понимание «Американской идеи» sub specie aeternitatis, в отличие от религиозной узко-конфессиональной, научно-специализированной или просто рациональной точки зрения. Положение «ведущих» академических ученых в Соединенных Штатах, по выражению Торо, «подобно успеху царедворца» — они часто зависят от высоких окладов и государственных субсидий, боятся потерять теплые местечки и «хлеб насущный» (включая дорогие лимузины), почти всегда (что для гуманитариев просто убийственно) раболепно преклоняются перед научным скептицизмом, секуляризмом и, как страусы, прячутся в свою узкоспециализированную область. Маловероятно, что в подобной среде могут возникнуть духовно смелые идеи и интеллектуальные прорывы. Если одинокие «Эмерсоны» и «Торо» еще сохранились где-то в Америке, и вышеупомянутые культурные бедствия еще не подорвали их влияние, это наверняка сделает духовно чахлое, обывательски безмятежное [65] академическое сообщество с помощью «авторитетных» публикаций, а также агрессивно-уравнительный «политкорректный» плюрализм. Ибо Эмерсон и Торо, как и другие великие умы — Зороастр, Ориген, Платон, Данте, Шекспир и Гете — теперь всего лишь бесполезные «мертвые белые мужчины», по крайней мере, для самых вульгарных и глупых поборников «политкорректности» в США [66]. Это напоминает автору слова Гете в разговоре с Эккерманом от 11 марта 1831 года: «…первый призрак варварства — непризнание прекрасного» [67].

Именно так называемая эпоха Просвещения («Век Разума») прервала (быть может, неизбежно и необходимо) древнюю традицию philosophia perennis(лат. «вечной философии») [68] — в признании, осмыслении и возрождении этой традиции заключается цель данного эссе. Хотя термин philosophia perennis получил широкое распространение благодаря книге Августина Стехуса “De perenni philosophia” (1540), описанная в ней традиция само по себе гораздо древнее. Вот только один пример: анализируя труд Аристотеля «О философии», Вернер Йегер ясно утверждает, что Платон рассматривал его учение как возрождение взгляда зороастрийских магов на человека и мир, как важную и необходимую часть мировой истории человечества, в которой определенные духовные истины повторяются в разные эпохи. Основатели Платоновской академии во Флоренции, во многом вдохновленные лекциями неоплатониста и приверженца «вечной философии» Георгия Гемиста Плифона (ок. 1355-1452), придерживались похожих взглядов на свою эпоху Возрождения. Родственные идеи можно найти даже в многотомных рукописных трудах сэра Исаака Ньютона, где открывается «темная сторона» этого первого «настоящего ученого» [69]. Болингброк также рассматривал и отвергал традицию philosophia perennis, хотя при этом не упоминал Стехуса и самого латинского термина. Приведенная чуть ниже цитата о взглядах Платона на высшее знание древних, выписанная Джефферсоном в тетрадь, свидетельствует о том, что и он был знаком с идеей philosophia perennis.

Традиция philosophia perennis подразумевала, что история западного человека изначально имела духовные истоки, смысл и цель; что человеческие, природные и космические истины произошли из духовного источника при самом зарождении того, что позднее стали называть «западной цивилизацией». Как саркастично писал Болингброк о Платоне: «Он обращается к традиции и авторитету древних, которые вели свой род от богов и прекрасно знали своих родителей» [70]. Именно здесь начинается проблема происхождения и разделения так называемой индоевропейской культуры на восточную (первоначально индуистскую) и западную (первоначально персидскую), причем оба направления имеют гораздо более непосредственное отношение к современной американской культуре, чем большинство академических ученых могут вообразить. Как писал Торо: «Много тысячелетий назад Зороастр прошел тот же путь <…> говорят, что он-то и ввел обычай молиться». Действительно, многие глубочайшие идеи о человеке, природе, добре и зле, а также изрядная часть западного богословия и философии впервые были сформулированы в том великом предании о западном человеке, которое мы называем зороастризмом. В письме Джефферсону от 26 мая 1817 года Джон Адамс отчасти находит такой всеобъемлющий исторический взгляд у древних индийцев:

В 11-м докладе сэра Вильяма Джонса в Азиатском обществе (3 том его собрания сочинений, стр. 229) сказано, что в Индии материалисты и идеалисты обвиняли друг друга в атеизме задолго до рождения Беркли, Пристли, Дюпюи, Платона и Пифагора. Воистину, и сам Ньютон не открыл ничего такого, что не было бы известно древним индийцам. Он всего лишь предоставил более обширные доказательства их учений… [71]

То, что называется сегодня христианством, а также все основные религии и философские системы западной цивилизации были так или иначе основаны на идеях, впервые появившихся на Западе в персидской зороастрийской космософии. Зороастризм нужно прямо признать первоосновой христианства, какое бы неприятие его космические и гностические постулаты не вызывали у современных членов церкви. Даже профессиональные богословы и историки религии (часто привязанные к определенной церковной или научной традиции) если и упоминают влияние зороастризма, то затем забывают и игнорируют его; не говоря уже о священнослужителях, проповедниках и т. п. Неразрывная связь зороастризма с христианством прослеживается хотя бы в том, что идея Христа (Мессии), унаследованная христианством из иудаизма, была заимствована во время вавилонского пленения из зороастрийской концепции Саошьянта. Даже Мартин Лютер Кинг в своей знаменитой речи «У меня есть мечта» (1963), произнесенной со ступеней Мемориала Линкольна в Вашингтоне, ссылался на библейские образы, восходящие к зороастрийской космической хронологии.

Западный философ, исследователь творчества Гете и провидец Рудольф Штейнер (1861-1925), который рассматривал историю человечества в масштабе, если можно так выразиться, «духовного космоса Дионисия Ареопагита и Данте», называл современный общераспространенный взгляд на историю «удобной сказкой». Штейнер имел в виду, что светский, земной взгляд, закрепившийся в учебниках, научных кругах и общественном сознании, больше говорит о духовной и культурной ограниченности современного человека, чем об истории человечества sub specie aeternitatis. Лекции самого Штейнера явно свидетельствовали о его принадлежности к западной традиции «вечной философии», а не Просвещения, скептической науки или новомодного ориентализма в западной обертке.

С исторической точки зрения любопытно, что традиция и идея philosophia perennis была прервана новым взглядом на человека, историю, природу и «философию», неразрывно связанным с развитием науки в эпоху Просвещения (один исследователь называл Джефферсона «одним из самых преданных учеников Века Разума» [72]). Вот что писал немецкий философ и педагог Отто Вильман в своем малоизвестном, но очень содержательном труде «История идеализма» (1894), в главе «Древние истоки философии»:

Таким образом, утверждения древних греков, которые можно найти у брахманов, магов, халдеев и сирийских евреев — не просто древняя мудрость, но также «содержат все учения о природе», по выражению Климента Александрийского. Эту мудрость больше нельзя скептически отвергать, так же, как нельзя объявлять пустыми и несостоятельными утверждения Марсилио Фичино, Августина Стехуса, Гергарда Фосса, Ральфа Кедворта, Томаса Гейла и др., которые изображали религиозные учения и древние традиции как предпосылки греческой философии. Эти традиции были прерваны не потому, что оказались бесплодными, а потому, что Просвещение ввело в оборот иное понимание древней философии. Отныне философию нужно было понимать как «произвольную науку» („voraussetzungslose Wissenschaft“), как продукт человеческого интеллекта, безраздельно царящего в области мысли. При этом забывалось, что без всякого ущерба для творческого мышления мыслитель должен использовать сокровища древней мудрости, сохраняя традицию греческой философии и последующей христианской духовной жизни. История идеализма не должна упускать из виду эту связь…» [73]

Новая «просвещенная» наука и философия постепенно отвергла все религиозные, а точнее духовные древние традиции, знания, мудрость, мифы, предания и т. п., отклоняя неудобное историческое наследие и находя собственные корни лишь в тех эпизодах древней истории, которые способствовали ее развитию. Таким образом, зарождение рациональной «философии» и науки как «реалистичного» взгляда на человечество, культуру и историю (например, возникновение рациональной научной мысли в древней Греции) стали считать историческим истоком «западной цивилизации». Когда наука отвергла духовность, религию и метафизику как «предрассудки», природные мифы или аллегории, эвфемизм, фетишизм и т. п., она также отвергла традицию philosophia perennis, которая возводила историю Запада не просто к «рациональной» древней Греции или монотеизму Моисея, но «к Вавилону, Египту и Персии», как писал Джон Адамс. Хотя даже такой «реалистичный» ученый, как Ньютон, десятилетиями тайно изучал все то, что составляет philosophia perennis (в его первых биографиях этот факт замалчивался). Джефферсон, наверняка ничего не знавший об этой «темной стороне» ученого, держал в своем доме в Монтичелло бюсты Бэкона, Локка и Ньютона. Тем не менее, современные академические ученые, в отличие от основателей Платоновской академии во Флоренции, отвергают «вечную философию» ради рациональной науки, и здесь сэр Исаак Ньютон им не указ.