Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

• Название: Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона
• Автор: Алексей Шишов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03734-3

Книга посвящена жизни и деятельности генерал-майора Михаила Гордеевича Дроздовского (1881–1919). В книге детально представлен сложный процесс образования российского офицерства, его боевого крещения во время Японской войны и на фронтах Первой мировой войны. Автором подробно описан развал Румынского фронта в 1917 — начале 191 о г. и действия М. Г. Дроздовского по восстановлению первых боеспособных частей Белой армии, а также воссозданию ее духа. Дроздовскому пришлось недолго повоевать: раненый, он умер 1 января 1919 г. Но эти и последующие акции позволили Белому воинству достойно завершить трехлетнюю Гражданскую войну и уйти в изгнание с гордо поднятой головой. «Слава побежденным!» — такими словами заканчивается один из фрагментов книги белогвардейских воспоминаний.

Книга снабжена обширными и впервые публикуемыми приложениями и входит в издаваемую издательством «Центрполиграф» книжную серию под общим названием «Россия забытая и неизвестная».

Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

…Поздно вечером на стол командира Замостского полка легла телефонограмма, полученная из штаба дивизии. За подписью начальника дивизии в ней предписывалось полковнику Дроздовскому сдать без задержек дела начальнику полкового штаба и такого-то числа убыть в недалекий город Яссы, в штаб фронта.

Михаил Гордеевич спустился в землянку, где размещалась телефонная команда полка, несколько солдат из призыва третьей очереди. Командовал ими вчерашний недоучившийся студент из Киева унтер-офицер Богдан Нестеровский, член полкового комитета, заявлявший ранее о себе, что он социалист-максималист, но на последнем армейском съезде уполномоченных солдатских комитетов ставший сторонником украинской Рады, то есть самостийником.

Разговор Дроздовского со старшим телефонной команды при штабе полка начался «далеко» от уставных отношений начальника и подчиненного ему унтер-офицера.

— Нестеровский, почему нет дежурного у телефонного аппарата?

— Гражданин полковник, его нет в этот час на месте потому, что так решил полковой комитет.

— Что это за решение комитета, о котором не знает командир полка?

— А то, что с получением свежих социалистических газет, голоса нашего пробудившегося радянского народа, солдат должен с ними познакомиться в первую очередь. Особенно с «Солдатской правдой».

— Вы что-то не то говорите, гражданин унтер-офицер. Для чтения газет есть личное время. А служба остается службой. В конце концов, есть воинская присяга.

— Революция смела Романовых. Временное правительство для нас временное. И присяга ему, гражданин полковник, есть временная.

— Хорошо, Нестеровский, митинг в землянке устраивать не будем.

— И не надо. Комитет Замостского полка не потерпит контрреволюционной диктатуры офицерства.

— А воинский долг у солдата — замостца есть перед Отечеством?

— Есть. Но только перед революционным Отечеством, а не перед романовской империей. От нее в феврале, как вы знаете, гражданин полковник, остались только воспоминания.

Дроздовский в который уже раз стал всматриваться в своего оппонента, одного из главных «крикунов» комитета родного ему 60-го Замостского полка. Подумалось: «Ударят австрийцы, ведь первым побежит в тыл или, что еще хуже, начнет агитироваться сдаваться в плен».

Полковой командир посмотрел на солдат-телефонистов, с явной неохотой, подчеркнуто медленно вставших со скамей при его появлении в землянке. Они молчали, прислушиваясь к разговору офицера с Нестеровским. Полковник не стал продолжать давно опостылевшие ему дебаты с членами полкового комитета. Спросил телефонистов:

— Кто дежурит у аппарата?

— Я, — ответил один из тех, кого визит командира полка оторвал от чтения «Солдатской правды».

— Тогда займите свой пост и соедините меня с командиром дивизии.

Тут сразу же вмешался унтер-офицер Нестеровский:

— Я, как товарищ председателя полкового солдатского комитета, не потерплю ваших закулисных переговоров с генералом Тимротом, да еще бароном!

— Гражданин унтер-офицер! Где написано, что вам позволено вмешиваться в распоряжения командира полка по службе телефонной команды?

— Если надо, то такое решение комитет примет хоть сегодня!

— Такого решения, Нестеровский, еще нет. И надеюсь, комитет его не примет. Окопы австрийцев меньше чем в полверсты от нашей передовой, а у аппарата никого дежурного нет.

— Ну и что, что нет!

— А то, что если сейчас австрийцы пойдут в атаку без предупреждения нашего полкового комитета, то мы не сможем вызвать батарейную поддержку. Вам это ясно или нет?

— Мы с австрийцами братаемся…

— Что, брататься с теми, кто неделю назад отправил в братскую могилу едва ли не сотню наших замостцев?!

После таких гневных слов Дроздовского унтер-офицер счел за лучшее, не испрашивая на то разрешения, покинуть землянку. Но сделал он это молча, с лицом «полным возмущения». Михаилу Гордеевичу захотелось сделать зарвавшемуся «крикуну» положенное замечание, но его сдержали слова солдата-телефониста:

— Гражданин полковник, кого спрашивать в штабе дивизии?

— Начальника дивизии генерал-майора Тимрота.

— Сейчас будет на проводе.

…Соединиться с дивизионным штабом удалось не сразу. Где-то в тылу во время последнего огневого боя с австрийцами был перебит снарядным осколком телефонный провод. Обрывки его соединили почему-то наспех, и теперь порой аппарат больше хрипел, чем говорил приглушенным человеческим голосом.

Наконец, откуда-то издалека в трубке раздался знакомый голос начальника 15-й пехотной дивизии генерал-майора фон Тимрота:

— У аппарата Тимрот.

— Готтард Готтардович, полковник Дроздовский по поводу вашей телефонограммы.

— Вас понял, Михаил Гордеевич. Поздравляю сразу. Главнокомандующий фронтом принял решение назначить вас начальником 14-й пехотной дивизии, нашего соседа слева.

— Вместо генерала Адрианова? Ведь он только назначен в сентябре? Всего два месяца назад?

— Увы, но оно так. У Павла Марковича не сложились отношения с комитетом, и он подал Щербачеву прошение об отставке.

— Готтард Готтардович, а почему именно меня? Ведь я полком командую всего полгода. Есть и поопытнее полковые.

— Ну что вы, мой дорогой Михаил Гордеевич, полгода во главе полка на фронте — немалый срок. А самое главное — в 60-м Замостском полку порядка больше, чем в другом полку нашей дивизии. Щербачев об этом хорошо знает, да и о вас наслышан по последним боям.

— Но вы же знаете, Готтард Готтардович, положение в моем полку?

— Знаю. Но сейчас разговор не об этом. Вам, Михаил Гордеевич, телеграммой из штаба фронта предписано прибыть в Яссы для беседы. Я вам дал самую добрую характеристику. Желаю удачи.

— Благодарю, господин генерал…

Сдав полковые дела начальнику штаба, полковник Дроздовский отбыл с передовой в штаб Румынского фронта, который со всеми своими тылами, складами, службами и госпиталями размещался в городе Яссы, некогда бывшей столице одного из Дунайских княжеств — Молдовы (или Молдавии). Этот город в российской истории был известен тем, что в нем не один год держал свою штаб-квартиру екатерининский фаворит генерал-фельдмаршал и светлейший князь ГЛ. Потемкин-Таврический.

Лучшие ясские дома, каменные, с обязательными балкончиками южного города, однако, занимал не фронтовой штаб. Кусочек земли вдоль реки Прут все еще оставался свободным владением румынского короля Фердинанда I. Он, на правах монарха и номинального главнокомандующего армиями Румынского фронта, занял под свой королевский двор все лучшие здания в центре этого провинциального городка. Так Яссы на время превратились в прифронтовую столицу Румынского королевства.

В штабе фронта Дроздовского сперва принял его начальник, недавно назначенный на этот пост генерал-лейтенант Георгий Николаевич Вирановский. Дроздовский был наслышан о нем как о боевом начальнике 12-й пехотной дивизии, которая в мае 1916 года отличилась в ходе наступления у деревни Черный Поток, за что Вирановский был награжден вторым орденом Святого Георгия — 3-й степени.

Начальником штаба фронта опальный после февраля 17-го генерал, командующий 2-м Гвардейским корпусом, стал благодаря Корниловскому мятежу. Тогда Временное правительство и его премьер Александр Керенский под давлением Петроградского совета и его председателя Льва Троцкого (Бронштейна) провели основательную чистку фронтового генералитета. Вирановский принял дела у генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина, сторонника идей Корнилова, одного из самых известных военных теоретиков старой русской армии.

Вирановский, блестящий генштабист, принял полкового командира, будучи предупрежден о его прибытии заранее, по-фронтовому просто:

— Заходите, Михаил Гордеевич. Как добрались до Ясс?

— Без осложнений, господин генерал. Ни австрийцы, ни комитет помехами не стали.

— Ну и прекрасно. Как дела в Замостском полку?

— Позицию держит. Как вы знаете, австрийцы в последней разведке боем на полковом участке успеха не имели.

— Да, было у вас такое дело. Теперь на фронте затишье. Вчерашние противники начали то там, то здесь брататься. Как у вас?

— Я своих солдат предупредил, что сам лягу за «максим», если кто потащится к австрийцам за их водкой и колбасой.

— Подействовало?

— Еще как! В последнем бою показал своим бойцам, как могу владеть пулеметом.

— Что комитет ответил на ваше предупреждение любителям угощения за чужой счет?

— Назвали корниловцем.

— Что ж, могло быть и хуже. О причине вызова в штаб фронта знаете?

— Точно так. Из разговора с начальником дивизии генерал-майором фон Тимротом.

— Тогда, Михаил Гордеевич, я проясню вам ситуацию с назначением. Комитетчики «съели» Павла Марковича Адрианова, начальника соседней с вами 14-й дивизии. Выбор пал на вас.