Геннадий Пациенко - Кольцевая дорога (сборник)

• Название: Кольцевая дорога (сборник)
• Автор: Геннадий Пациенко
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книгу московского писателя Геннадия Пациенко вошли рассказы, основная тема которых — земля, груд, забота об охране природы, а также повести «Кольцевая дорога» и «Высокий день» — о труде и исканиях молодого рабочего.

---

Хочешь не хочешь, а говорить с завучем придется.

Потоптавшись у дверей, слегка робея, Игорь отворил дверь. Долгановский сидел за столом.

— Евгений Григорьевич, вы в город едете?

— Еду.

— Понимаете, какое дело… Надо срочно побывать в доме, что у вокзала. Посмотреть…

— Что посмотреть? — хладнокровно уставился на него завуч.

— Понимаете, одно место на стене. Мы залепили его не так. А может, и ничего. Может, и держится оно.

И он повторил свой рассказ.

Выглядел Игорь чересчур растерянным. И завуч угадал его состояние, определил, как определял и угадывал он прежде многих.

Без долгих рассуждений протянул ему вынутый из папки лист бумаги:

— Напиши, как было.

Игорь опешил.

— Чтоб по форме, — пояснил Долгановский.

— Зачем?

Непонятный страх и боязнь разом сковали паренька. Он не знал, что и сказать. Только бы вернуться скорее к школе и ни во что никогда не вмешиваться — было первым порывом. Скорее, скорее на рабочее место к спокойному, сдержанному Антону, пока не передумал и не потребовал Долгановский чего другого.

Евгений Григорьевич уловил его намерение уйти.

— А я видел, — спокойно сказал он. — Я ведь все знаю.

— Видели?

— Представьте себе. И ни черта она там не держится, так называемая, ваша работа.

— Но вы же хвалили ее?!

— Да, было: хвалил, пока не разобрался.

Вкрадчиво мелькнула в сознании мысль — откуда бы завучу знать, что штукатурка не держится, где и когда он мог видеть? Мысль эта была мимолетной. Ее заслонили другие мысли, сиюминутные. Однако много позже, воскрешая разговор с завучем, Игорь припомнит и ее.

— Мы залепили как следует, — говорил он, продолжая стоять у дверей комнаты. — Раствор там держался!

— То-то и оно, что держался!..

— Мы хорошо то место заделали, — не сдавался он.

— Никогда вы его не залепите как следует, — ответно доказывал завуч. — Всыпать бы вам за такую работу.

— Да откуда вы знаете?..

— Короче говоря, жильцы вашей квартиры написали в стройуправление, оттуда письмо переслали в училище. И пока вы здесь рассуждаете, мне пришлось разбираться и краснеть.

— Что же нам было делать?..

— Отдирать ломиком и набивать по новой.

— Тогда мы не успели бы к сроку.

— Возможно.

— Это же целую стену переделывать!

— А как иначе? Потому и пожалел вас: на свою голову. Впрочем, вряд ли бы вы сами и справились.

Это было невероятно: Долгановский, оказывается, видел их работу, и то, что они довершили ее неправильно, для него не явилось новостью.

Разговаривая, Долгановский стоял у стола и легонько покачивался, как бы пробуя крепость ног. Для него это было привычное по службе дело, для Игоря же и Антона — горький урок и трудное сознание приобретаемой ими профессии. Верно ли поступил он, открываясь и признавая свою неудачу на практике, свое первое невезение в роли строителя? Но завуч, как выяснилось, был уже в курсе дела…

И в поселок-то, возможно, приехал он по той же причине — осмотреть дранку. Из-за Божкова с Камышкиным и начал придирчиво проверять хозяйство, опасаясь повторного случая.

Закрадывалось сомнение: откуда знает? Конечно, он водит их за нос, а штукатурка держится… Если бы это можно было проверить! Заглянуть к жильцам квартиры, извиниться, спросить и уйти. И навсегда сделать для себя единственно точный вывод. Он был нужен, как воздух, которым предстояло дышать Игорю и Антону в будущем.

«Все начинается со стройки, — говорил им весной Долгановский. — Профессия строителя — самая нужная. Его везде уважают, чтут и ценят…» Ребята помнили напутствие слово в слово.

Игорь то приближался к открываемой им цели и истине и, казалось, вот-вот уяснит ее и закрепит для себя, то отдалялся, не успев ничего толком понять…

Самое правильное — податься в город сегодняшним последним автобусом. Оглядеть стенку в квартире, переночевать в училище или на вокзале в зале ожидания, а утром вернуться. Заодно Игорь постарался бы увидеться с Милой, еще раз попытался бы вернуть дружбу…

Реальность же говорила, что смотреть работу, когда дом принят и заселен, — дело пустое, почти безнадежное: может, их недоработку исправил кто-то другой… И главное, сама поездка в страдную пору выглядела бы ненужной блажью. Чего доброго, сорвет сроки работы, рассчитанной на двоих. Да и мастер не согласится: не самому же ему работать за своих парней.

Однако и не думать теперь о той первой работе, о первом самостоятельном в городе деле было уже невозможно. Он вспоминал то и дело этаж, расположение комнаты, которую они штукатурили. Она останется для них навсегда памятной. В ней они впервые открыли свой счет: счет собственным трудовым дням. Не забыть того первого дня практики, когда они направлялись к старинному дому, а потом возвращались с новым, возвышенным чувством, не испытываемым раньше.

От торчащих за поясом молотка и кельмы, от этих небольших двух предметов, Игорь ощущал захватывающий холодок восторга, без которого не обойтись на любой стройке, какой бы громадной или маленькой ни была она. Вокзалы, дома, гостиницы, плотины — все сооружалось двумя этими предметами…

И вдруг напористая простая мысль почти решением вспыхнула в его напряженном сознании. И осененный этой внезапно пришедшей простой и доступной догадкой, он выбежал из комнаты.

Игорь направлялся к почте. Вот сейчас он позвонит Миле и попросит побывать в доме. Он все, все ей расскажет — как войти и что спросить. Хорошо, что в городе есть знакомая девушка, которую запросто обо всем можно попросить. Только бы оказалась дома.

Телефон Милы, однако, был занят. Сколько ни набирал он, гудки раздавались частые и короткие. Но они только усиливали его упрямство. Минуло полчаса, минул час — телефон оставался занятым. Игорь опаздывал и каждую минуту надеялся, что вот-вот дозвонится.

В конце концов гудки пошли длинные и протяжные. Трубку сняли, и сердце екнуло от удачи и терпения.

— Да, — услышал он, как и в первый раз, голос матери.

— Здравствуйте, Раиса Михайловна. Мне очень Мила нужна, — быстро заговорил он, чтобы не терять времени. — Позовите, пожалуйста.

— Минутку.

— Алло…

— Мила, ты?

— Да-а-а…

— Даже не верю, что дозвонился. Непрерывно занято было! — Он говорил так, будто не было между ними размолвки, отгоняя мысль, что ему могут отказать.

— У нас беда в доме. Мама волнуется.

— Беда-а-а? — удивленно переспросил он. — А что случилось?

— Кошка Зося пропала. Выпустила поиграть на площадку, а ее и след простыл. Звоним по всем рынкам, соседям — очень красивая. Сиамская.

— Вы найдете ее, я уверен, — торопливо заверил Игорь и, помня, что монет у него не так уж много, спросил: — Мила, ты дом у вокзала, где мы начинали практику, помнишь? Я тебе о нем говорил.

— Большой такой, на углу?

— Он самый. Ты как-то говорила, что у тебя там живут знакомые.

— Ну и что? — как-то настороженно перебила она.

— Ты смогла бы выполнить мою просьбу? Я тебе все объясню. Ты только не бросай трубку. И еще — никому не говори о моей просьбе. Хорошо?

— Ладно…

— Возьми бумагу и запиши…

Когда он все объяснил, робко попросил:

— Наведаться надо сегодня же. Прямо сейчас. Я еще раз позвоню.

— Я не могу тебе обещать, должна прежде с мамой поговорить, — охладила она пыл Игоря. — вряд ли меня одну пустят. Надо кошку вначале найти…

— Да я тебе сто таких кошек куплю!

— Такую не купишь.

— Любую найду!

— Любая нам не нужна…

— Так я могу надеяться?..

— Не знаю…

Автомат отключился: кончились монеты.

В поселковом клубе кто-то включил магнитофон. Наступал вечер. Девчонки и парни потянулись к клубу, а Игорь с Антоном, наскоро перекусив, направились к школе.

14

Вслед за Долгановским прибыл и Сергин. Работа штукатуров им понравилась — на совесть трудились ребята. Школа практически была отделана. Такого же мнения придерживались и в поселковом Совете.

Юрий Щербаков мотался от одной штукатурной пары к другой, помогая то тут, то там, и про себя поругивал трудоемкий «дедовский» способ с набиванием дранки. Все другие методы виделись ему куда экономнее, легче и проще, но применить их в деревянной школе было практически невозможно. Штукатурить по дранке ему и самому доводилось редко, деревянных зданий сегодня встречалось мало. Сказать, чтоб он совсем не питал особой любви и охоты к устаревшему методу — было бы не совсем справедливо. Но раз поручили, хочешь не хочешь, а делать надо.

Группа напоминала реставраторов: к каждому метру приглядывались, прикидывали да взвешивали, с чего и как лучше начать. Везде требовался совет мастера. Практика выглядела для ребят серьезной проверкой, основательным испытанием.