Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Александр Полежаев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1987

По охвату стихотворного наследия видного поэта пушкинской эпохи А. И. Полежаева (1804—1838) настоящее издание приближается к полному собр. стихотворений — за пределами книги осталось несколько малозначительных произведений. Материал в издании распределен по четырем рубрикам (всюду с хронологической последовательностью в расположении произведений): 1) Стихотворения. 2) Поэмы и повести в стихах. 3) Переводы. 4) Приложение. Имеется раздел «Варианты»

---

7. Вечерняя заря

Я встречаю зарю
И печально смотрю,
Как кропинки дождя,
По эфиру слетя,
Благотворно живят
Попираемый прах,
И кипят и блестят
В серебристых звездах
На увядших листах
Пожелтевших лугов.
Сила горней росы,
Как божественный зов,
Их младые красы
И крепит и растит.
Что ж, кропинки дождя,
Ваш бальзам не живит
Моего бытия?
Что ж в вечерней тиши,
Как приятный обман,
Не исцелит он ран
Охладелой души?
Ах, не цвет полевой
Жжет полдневной порой
Разрушительный зной,—
Сокрушает тоска
Молодого певца,
Как в земле мертвеца
Гробовая доска…
Я увял, и увял
Навсегда, навсегда!
И блаженства не знал
Никогда, никогда!
И я жил, но я жил
На погибель свою…
Буйной жизнью убил
Я надежду мою…
Не расцвел — и отцвел
В утре пасмурных дней;
Что любил, в том нашел
Гибель жизни моей.
Изменила судьба…
Навсегда решена
С самовластьем борьба,
И родная страна
Палачу отдана.
Дух уныл, в сердце кровь
От тоски замерла;
Мир души погребла
К шумной воле любовь…
Не воскреснет она!
Я надежду имел
На испытных друзей,
Но их рой отлетел
При невзгоде моей.
Всем постылый, чужой,
Никого не любя,
В мире странствую я,
Как вампир гробовой!..
Мне противно смотреть
На блаженство других
И в мучениях злых
Не сгораючи тлеть…
Не кропите ж меня
Вы, росинки дождя:
Я не цвет полевой,
Не губительный зной
Пролетел надо мной.
Я увял, и увял
Навсегда, навсегда!
И блаженства не знал
Никогда, никогда!

1826

8. Четыре нации

1

Британский лорд
Свободой горд —
Он гражданин,
Он верный сын
Родной земли.
Ни к<ороли>,
Ни происк п<ап>
Кровавых лап
На смельчака
Исподтишка
Не занесут.
Как новый Брут —
Он носит меч,
Чтоб когти сечь.

2

Француз — дитя,
Он вам шутя
Разрушит трон
И даст закон;
Он царь и раб,
Могущ и слаб,
Самолюбив,
Нетерпелив.
Он быстр как взор
И пуст как вздор.
И удивит,
И насмешит.

3

Германец смел,
Но переспел
В котле ума;
Он как чума
Соседних стран,
Мертвецки пьян,
Сам в колпаке,
Нос в табаке,
Сидеть готов
Хоть пять веков
Над кучей книг,
Кусать язык
И проклинать
Отца и мать
Над парой строк
Халдейских числ,
Которых смысл
Понять не мог.

4

В <России> чтут
<Царя> и к<нут>;
В ней <царь> с к<нутом>,
Как п<оп> с к<рестом>:
Он им живет,
И ест и пьет.
А <русаки>
Как дураки,
Разиня рот,
Во весь народ
Кричат: «Ура!
Нас бить пора!
Мы любим кнут!»
Зато и бьют
Их, как ослов,
Без дальних слов
И ночь и день,
Пока не лень:
Чем больше бьют,
Тем больше жнут,
Что вилы в бок,
То сена клок!
А без побой
Вся Русь хоть вой —
И упадет,
И пропадет.

1827

9. Валтасар Подражание V главе пророка Даниила

Царь на троне сидит;
Перед ним и за ним
С раболепством немым
Ряд сатрапов стоит.
Драгоценный чертог
И блестит и горит,
И земной полубог
Пир устроить велит.
Золотая волна
Дорогого вина
Нежит чувства и кровь;
Звуки лир, юных дев
Сладострастный напев
Возжигают любовь.
Упоен, восхищен,
Царь на троне сидит —
И торжественный трон
И блестит и горит…
Вдруг неведомый страх
У царя на челе,
И унынье в очах,
Обращенных к стене.
Умолкает звук лир
И веселых речей,
И расстроенный пир
Видит (ужас очей!):
Огневая рука
Исполинским перстом
На стене пред царем
Начертала слова!..
И никто из мужей,
И царевых гостей,
И искусных волхвов
Силы огненных слов
Изъяснить не возмог.
И земной полубог
Омрачился тоской…
И еврей молодой
К Валтасару предстал
И слова прочитал:
«Мани, фекел, фарес! —
Вот слова на стене:
Волю бога небес
Возвещают оне.
Мани значит: монарх,
Кончил царствовать ты!
Град у персов в руках —
Смысл середней черты;
Фарес — третье — гласит:
Ныне будешь убит!..»
Рек — исчез… Изумлен,
Царь не верит мечте,
Но чертог окружен,
И… он мертв на щите!..

Между 1826 и 1828

10. Ренегат

Кто любит негу чувств, блаженство сладострастья
И не парит в края азийские душой?
Кто пылкий юноша, который в мире счастья
       Не жаждет век утратить молодой?
Пусть он летит туда, чалмою крест обменит
И населит красой блестящий свой гарем!
Там жизни радость он познает и оценит,
И снова обретет потерянный эдем!

              Там пир для чувств и ока!
              Красавицы Востока,
              Одна другой милей,
              Одна другой резвей,
              Послушные рабыни,
              Умрут с ним каждый миг!
              С душой полубогини
              В восторгах огневых
              Душа его сольется,
              Заснет — и вновь проснется,
              Чтоб снова утонуть
              В пучине наслажденья!
              Там пламенная грудь
              Манит воображенье;
              Там белая рука
              Влечет его слегка
              И страстно обнимает;
              Одна его лобзает,
              Горит и изнывает,
              Одна ему поет
              И сладостно дает.
              Прелестные подруги,
              Воздушны как зефир,
              Порхают, стелют круги,
              То вьются, то летят,
              То быстро станут в ряд.
              Меж тем в дыму кальяна
              На бархате дивана
              Влюбленный сибарит
              Роскошно возлежит
              И, взором пожирая
              Движенья гурий рая,
              Трепещет и кипит,
              И к деве сладострастья,
              Залог желанный счастья,
              Платок его летит…

О, прочь с груди моей исчезни, знак священный,
       Отцов и дедов древний крест!
       Где пышная чалма, где Алкоран пророка?
       Когда в сады прелестного Востока
       Переселюсь от пагубных мне мест?
       Что мне… что
       Карателя блаженства моего?
       Приятней в ад цветущая дорога,
Чем в рай, когда мне жить не можно для него.
              Погибло всё! Перуны грома,
              Гремите над моей главой!
              Очарования Содома,
              Я ваш до сени гробовой!..
              Но где гарем, но где она,
              Моя прекрасная рабыня?
              Кто эта юная богиня,
              Полунагая как весна,
              Свежа, пленительна, статна,
              Резвится в бане ароматной?
              На чьи небесные красы
              С досадной ревностью власы
              Волною падают приятной?
              Чья сладострастная нога
              В воде играет благовонной
              И слишком вольная рука
              Шалит над тайной благосклонной?
              Кого усердная толпа
              Рабынь услужливых лелеет?
              Чья кровь горячая замлеет
              В объятьях девы огневой?
              Кто сей счастливец молодой?..
              Ах, где я? Что со мною стало?
              Она надела покрывало,
              Ее ведут — она идет:
              Ее любовь на ложе ждет…

                           Он дышит
                     На томной груди,
                           Он слышит
                     Признанье в любви,
                           Целует
                     Блаженство свое,
                           Милует
                     И нежит ее,
                           Лобзает
                     Невинный цветок,
                           Срывает
                     И пьет ее вздох.

Так жрец любви, игра страстей опасных,
              Пел наслажденья чуждых стран
И оживлял в мечтаньях сладострастных
              Чувств очарованных обман.
              Он пел… Души его кумиры
              Носились тайно вкруг него,
              И в этот миг на все порфиры
Не променял бы он гарема своего.

Между 1826 и 1828

11. Цепи