Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

• Название: Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников
• Автор: Владимир Динец
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087094-3

Известный зоолог Владимир Динец, автор популярных книг о дикой природе и путешествиях, увлекает читателя в водоворот невероятных приключений. Почти без денег, вооруженный только умом, бесстрашием, фотоаппаратом да надувным каяком, опытный натуралист в течение шести лет собирает материалы для диссертации на пяти континентах. Его главная цель – изучить “язык” и “брачные обряды” крокодилов. Эти древнейшие существа, родственники вымерших динозавров, предъявляют исследователю целых ворох загадок, иные из которых Владимиру удается разгадать и тем самым расширить границы своей области научного знания. Эта книга – тройное путешествие. Физическое – экстремальный вояж по экзотическим уголкам планеты, сквозь чудеса природы и опасные повороты судьбы. Академическое – экскурсия в неведомый, сложный, полный сюрпризов мир крокодиловых. И наконец, эмоциональное – поиск настоящей любви, верной спутницы на необычном жизненном пути.

---

На самом деле ничего интересного в ту ночь не произошло, если не считать падения с дерева птенца цапли, который был тут же пойман и проглочен одним из крокодилов. На рассвете самый крупный самец заревел. Это был громкий, хриплый рев, так хорошо описанный Киплингом. Три самки, лежавшие неподалеку, немедленно подбежали к самцу и положили головы ему на спину. Я уже знал по наблюдениям за аллигаторами, что это означает.

В “Мадрасском банке” находилась одна из крупнейших колоний цапель в Индии. Все деревья были усыпаны бесчисленными гнездами. Цапли то и дело летали низко над водой, высматривая веточки для строительства. Я обратил внимание, что несколько крокодилов плавали или лежали на отмелях с прутиками, аккуратно уложенными на носу. Мне даже подумалось, что они специально подманивали цапель поближе. Но я отмахнулся от этой идеи как от слишком фантастической.

Сын Ромулюса Уитакера, Никил, тоже известный герпетолог, посоветовал мне съездить в национальный парк Сасан-Гир на западе Индии. Он находится на побережье Аравийского моря, так что зимы там относительно мягкие. Парк известен в основном как последнее место, где сохранились азиатские львы, но там обитает множество прочей живности, в том числе почти тысяча болотных крокодилов. Я пересек полуостров Индостан с востока на запад и на побережье поймал попутный грузовик до Ахмедабада на севере. Водитель тут же попросил меня сесть за руль, скрутил огромный косяк и погрузился в нирвану почти на все два дня пути.

До Гира я добрался поздно ночью. Деревня, где находилась контора парка, была погружена в сон, и я пошел спать в лес. Зимы в Западной Индии очень сухие, а ночь выдалась теплая, так что ставить палатку было незачем. Спальник я расстелил под тиковым деревом. Здоровенные листья тика в сухой сезон опадают, образуя толстый, мягкий ковер, по которому не только леопард, но и маленький жучок не сможет пройти бесшумно. Я мог спать, ничего не опасаясь.

На рассвете меня все-таки разбудил хищник, но не тихо крадущийся леопард. Где-то совсем рядом оглушительно ревел лев. Мне потребовалось несколько минут, чтобы напомнить себе, что зоолог не должен ничего бояться и что львы в Гире, в отличие от леопардов, на людей почти никогда не нападают. Я выполз из мешка, взял камеру и пошел на звук.

Путь мне преградили сначала заросли крапивы, потом густой кустарник, а за ним – полуразрушенная кирпичная стена, из-за которой доносился львиный голос. С некоторым трудом я взобрался на стену и наконец-то увидел грозного зверя. Он сидел в клетке.

Как и в других областях Индии, местные жители свободно разгуливали по парку, но иностранцам ходить пешком запрещалось. Я поговорил с одним из рейнджеров, и он обещал показать участок леса со множеством крокодилов за пределами парка. За услугу он, конечно, взял с меня несколько долларов. Только позже я узнал, что он завел меня прямо в центральную часть Гира и что у меня были бы большие неприятности, если бы я встретил там других рейнджеров.

Я все-таки поставил в лесу палатку и прожил там неделю, приспособившись спать днем и наблюдать за крокодилами от заката до позднего утра. Было очень трудно не отвлекаться на гулявших вокруг львов, леопардов, антилоп и оленей, но мне удалось собрать кое-какие интересные данные.

В Гире растет сухой тропический лес. Во время муссона там очень влажно, но зимой и весной дождей практически не бывает, большинство деревьев сбрасывает листву, а ручьи пересыхают. Именно такой лес на санскрите называется джангала (“сухая земля”), хотя с легкой руки Киплинга словом “джунгли” стали обозначать любой лес или густой кустарник в тропиках. К январю вода оставалась лишь в нескольких лесных речушках, да и там только в омутах, разделенных километрами галечных русел. Крокодилы пережидали засуху, собравшись в этих омутах. Каждое утро, незадолго до рассвета или сразу после, самый крупный крокодил в омуте (видимо, доминантный самец) громко ревел или хлопал головой. Ничего похожего на хоровое “пение” аллигаторов не происходило: все остальные крокодилы в омуте хранили полное молчание, лишь изредка шипя или рыча друг на друга во время стычек. Рев самцов несколько напоминал львиный, и один раз я видел, как здоровенный крокодил заревел и завибрировал инфразвуком, услышав рычавшего неподалеку льва, – весьма эффектный диалог, который я, к сожалению, не успел записать на пленку

Крокодилы активно плавали в своих омутах, несмотря на ночной холод, а самые крупные иногда вылезали из воды и по нескольку часов неподвижно лежали возле проходивших вдоль берега звериных троп. Я вспомнил, что крупные аллигаторы во Флориде тоже иногда так делали, но зачем? Еще один интересный вопрос…

В поезде до Дели я подсчитал свои наблюдения и с радостью обнаружил, что ревели крокодилы Гира во много раз чаще, чем хлопали головой. Моя теория предсказывала именно такое поведение для крокодиловых, живущих в маленьких изолированных прудах. Но, честно говоря, по пути домой я думал в основном о том, какими сигналами мне самому произвести впечатление на противоположный пол.

Любить того, кто похож на тебя, легче, а того, кто не похож, веселее.

Десмонд Туту

Американский крокодил

Глава 7 Crocodylus acutus: охота на берегу

К середине января жизнь наладилась. У меня была умная и красивая девушка, я сформулировал черновую теорию, над которой можно было работать, сдал последние экзамены и даже умудрился получить небольшой грант, хотя его едва хватило на оплату поездки в Индию. Каждый день приносил новые открытия – не в зоологии (аллигаторы не особенно активны зимой), а в повседневной жизни, благодаря Ками. С ней я то и дело оказывался в местах, куда никогда в жизни не пошел бы сам: ночных клубах, спа-салонах, дорогих ресторанах. Я тоже пытался познакомить Ками с новым миром, приглашая ее на короткие прогулки в Эверглейдс пешком или на каяке.

Для нас обоих одной из самых интересных сторон наших отношений были расовые различия. У Ками никогда прежде не было белого мужчины. Я когда-то полюбил чернокожую девушку в глухой мадагаскарской деревне, но моя туристическая виза вскоре истекла, так что я едва успел выкупить ее из рабства, обучить основам зоологии и устроить работать гидом в заповедник. Так получилось, что в США я всегда жил в местах, где почти не было негров: в Калифорнии, Колорадо, Нью-Мексико.

Так что жизнь этой части населения была мне совершенно незнакома.

Подобно большинству “черных” американцев, Ками искусственно выпрямляла волосы. Мне подобный конформизм казался почти таким же извращением, как все еще сохранившийся у некоторых белых племен варварский обычай протравливать волосы перекисью водорода. Голова и шея у Ками были идеальной формы. Зачем обязательно скрывать их под свисающими волосами?

Я спросил Ками, не приходило ли ей в голову перейти на “натуральный стиль”. Она долго не могла поверить, что я не шучу. Оказывается, среди американских негров распространено твердое убеждение, что “африканская” прическа абсолютно недопустима в деловом мире и мгновенно разрушит любые межрасовые личные отношения.

Мне понадобился почти месяц, чтобы убедить ее попробовать. Я даже сам подстригся почти под ноль в знак солидарности. Но в день, когда Ками наконец решилась, я должен был вести семинар и не мог проводить ее в парикмахерскую. Бедной девушке пришлось отправиться туда одной, и все оказалось намного сложнее, чем мы думали. Три парикмахерских наотрез отказались ее подстричь. Видимо, там боялись, что она сошла с ума или пережила какую-то ужасную трагедию и либо зарежет кого-нибудь ножницами, либо покончит с собой прямо на крыльце. К тому времени, когда я позвонил ей после семинара, она уже совсем отчаялась.

– А ты скажи им, что едешь миссионеркой в Уганду, – посоветовал я.

Это сработало. Приехав вечером, я был награжден за настойчивость чудесной картиной: с короткой стрижкой Ками была хороша, как изящная лесная нимфа из африканских сказок. Дотрагиваться до ее головы было удивительно приятно. Я просто глаз не мог от нее отвести… и рук тоже.

Но Ками все еще беспокоилась. Что скажут на работе?

– Ну как? – спросил я, позвонив ей назавтра в обеденный перерыв.

– Ты знаешь, всем понравилось! По-моему, всем очень хотелось потрогать, но они боялись попросить.

Но межрасовые отношения не всегда были простыми. В феврале мы поехали в Доминиканскую Республику, чтобы попытаться совместить пляжный отдых с наблюдением за крокодилами. В этой маленькой стране все автоматически принимали Ками за местную проститутку, а меня – за туриста-клиента. То обстоятельство, что Ками не говорила по-испански, только усложняло ситуацию, потому что нелегальные иммигранты из Гаити тоже обычно не знают испанского. Поначалу мы пытались обратить все в шутку, но после нескольких вечеров, испорченных безуспешными попытками вписаться в отель, нас это стало здорово злить. В конце концов мы стали ночевать в палатке, поставив ее в лесу у безлюдного пляжа. Мне было не привыкать (для меня хороший пляж – такой, где в радиусе нескольких километров никого больше нет), но Ками считала, что это слишком опасно.