Кэрол Тауненд - Холодная весна

• Название: Холодная весна
• Автор: Кэрол Тауненд
• Издательство: издательство «Покровка»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-89259-010-0

Юная Арлетта де Ронсье, с детских лет помолвленная с графом Фавеллом, наконец приезжает в замок будущего мужа, но старый граф, переживший двух жен и до сих пор не имеющий наследника, оказывается настоящим чудовищем.

В это же время в жизни Арлетты появляется молодой рыцарь Раймонд Хереви, скрывающийся под чужим именем после гибели всей его семьи от рук отца Арлетты. Запутанный клубок фамильных тайн, обстоятельств, интриг, страстей казалось бы неразрешим…

---

Граф Роберт до сих пор выглядел неплохо для своих лет. Его волосы и борода уже не были черны как смоль, как это было двадцать лет назад. Прошедшие годы сделали их белыми как снег; седые локоны графа вились над широкими, четко прорисованными линиями бровей. Кожа, обтягивающая впалые щеки, была серой словно захватанный пергамент — кровь в его старых жилах уже не бежала так горячо и стремительно, как когда-то. Его прямой нос заострился, и это придавало дедушкиному профилю благородный вид. Однако тот, кто смотрел на него сбоку, не видел, какие у него глаза. А у графа Роберта были очень необычные глаза. Они были глубокого темно-синего цвета и обладали необыкновенной притягательной силой — совсем как глаза графской внучки.

Груз лет отяготил некогда стройную фигуру Роберта. Он раздался в талии, у него отросло брюшко. Графу было уже за пятьдесят, а в те времена в сорок лет начинался закат. Прошедшие годы оставили свой неизгладимый след на старом графе. Он еще мог сидеть прямо на своем скакуне, но уже не объезжал подвластные ему деревни: эти заботы старый граф передал сыну.

Роберт де Ронсье не часто отваживался теперь на долгую прогулку верхом; чтобы подняться в седло, он пользовался специально положенным камнем. В такие минуты конюхи Хуэльгастеля обменивались многозначительными взглядами и прикусывали свои языки. Они готовы были поклясться, что пройдет совсем немного времени, и старый граф окажется не в состоянии вообще забраться в седло без посторонней помощи. Старый граф немало времени проводил с Арлеттой — он души не чаял в своей внучке, но его любимыми развлечениями оставались лошади и охота. Конюхи не стеснялись заключать пари, придумывая сроки, когда же наконец граф Роберт окончательно состарится. Но его разум все еще был скорым, как у юноши, и он пока не менял своего образа жизни и привычек, даже если и заметно уставал после долгой охоты или выездки.

Граф достал шахматную доску, и Арлетта начала расставлять на ней вырезанные из слоновой кости фигурки.

— Ты плакала? — внезапно задал вопрос дед.

Арлетта в смятении поставила фигуру епископа на место пешки.

— Нет…

— Ты что-то скрываешь. Что произошло? — Дымное облако окутало его голову, граф откашлялся и отпил из серебряного кубка. С неудовольствием он отметил характерные белые облачка, поднимающиеся от камина к высоким стропилам. Ночь предстояла холодная и ветреная.

— Я… мне не хочется об этом рассказывать, — Арлетта, взяв туру, вертела ее в пальцах.

— Надеюсь, ты не поссорилась с отцом?

— Да нет…

Зазвенели кольца, на которых висела гардина при входе, и в зал проскользнули две служанки; длинные полотняные рукава их хитонов свешивались на запястья. Вместе с ними в зал ворвался очередной порыв холодного ветра, мигом задувший слабые огоньки в светильниках на стене вокруг очага.

— Лена! — Граф сделал жест старшей из двух, бледнолицей миловидной девушке с серыми понятливыми глазами; ее русые волосы выбивались из-под головного покрывала.

— Мой господин? — Лена поклонилась, слегка присев в знак почтения, и приблизилась к графу.

Роберт знал, что его сын изменял жене с молодой служанкой графини, и теперь разглядывал ее оценивающе. Халатик на девушке был плотный и не позволял рассмотреть то, что скрывалось под ним. Однако как-то в разговоре подвыпивший Франсуа обмолвился, что у его Лены пропорции богини…

— Ну-ка, зажги светильники, Лена! И принеси еще свеч. В этих потемках мы не отличим пешку от ферзя.

Обернувшись к внучке, граф осторожно вынул туру из детской ладони.

— Из-за чего же ты плакала, Арлетта? Из-за Габриэля? Я слышал, он сдох сегодня утром: — Граф Роберт увидел, как слезы заблестели на ее ресницах, но их было совсем немного. Щеки Арлетты остались сухими. Он и не думал, что его внучка будет плакать по этому поводу. Она умела управлять своими чувствами, и, конечно же, сумеет сдержать себя, тем более на виду у всех, в главном замковом зале.

— Его уже нет, — сказала Арлетта негромким печальным голосом.

— Мне тоже жалко его, дочка. Но у тебя будет другой…

— Другой? — Голубые глаза Арлетты вспыхнули гневом. — И ты тоже думаешь, как папа! Он уверен, что Габриэля можно заменить, словно изношенное платье. Но это не так! Я любила Габриэля. Он был рядом со мной с тех пор, как я только себя помню…

Роберт де Ронсье сжал ее маленькую нежную ручку в своей большой грубой руке. Взяв Мари в жены, Роберт надеялся, что ему удастся по-настоящему полюбить свою жену. Но из этого ничего не вышло, Мари так и не смогла вытеснить Изабель из его сердца. Может быть, поэтому он испытывал такую привязанность к внучке и не мог видеть, как она плачет.

— Ладно, милочка, успокойся. Конечно, вы с Габриэлем любили друг друга, никто не сомневается в этом. Но псы быстро стареют, да и все мы смертны… — Дед засмеялся. — Вот и я тоже все дряхлею и дряхлею, и одним прекрасным днем настанет и мой черед уходить…

— Не уходи, дедушка! Я не могу представить, что тебя не будет. Я не верю, что и ты умрешь.

Роберт посмотрел ей глаза в глаза.

— Но это будет, так что лучше готовься заранее…

Милое личико Арлетты омрачилось от тягостной мысли.

— Дедушка, похоже, сегодня ночью ты снова плохо спал, и не говоришь мне. Ты плохо себя чувствуешь?

Хотя графу Роберту действительно с утра нездоровилось, а после плотного обеда стало еще хуже, ему не хотелось вспоминать об этом. Он выпустил руку внучки из своей ладони и занялся расстановкой пешек.

— Я еще шустр, как блоха, — пошутил он. — Давно не чувствовал себя так бодро. Не обращай на меня внимания, малышка, и скажи прямо, что вышло у вас с отцом. Вы вечно недовольны друг другом. Вам обоим надо научиться жить в мире.

— Папа заставил меня зарезать Габриэля. — В мягком голосе Арлетты звучали нотки ненависти, а ее взгляд застыл на тростниковой подстилке перед очагом, на которой столько лет отдыхал ее любимец.

— Неужели он заставил тебя взять нож?

— Да.

Роберт почесал переносицу. То, что он услышал от Арлетты, нисколько не удивило его. Его сын строил головокружительные планы, связанные со своим первым и единственным ребенком. С семилетнего возраста Арлетту воспитывали так строго для того, чтобы она не уронила честь семьи де Ронсье в планируемой Франсуа крупной сделке, каковой будет ее замужество. Роберт полагал, что Франсуа был жесток с дочерью не потому, что это доставляло ему удовольствие. Нет, он делал все для того, чтобы Арлетта оказалась достойной той цели, которую он поставил. Он ковал ее, как мягкое железо, искореняя в ней любую слабость. Пока в замке не появилась Клеменсия, Арлетта мало чем отличалась от мальчишки, однако душа в ней всегда была девичья. Ее сердце нужно было закалить подобно булату, подобно дамасской стали.

Граф нередко задумывался о том, не восстанавливает ли Франсуа против себя свою дочь, обращаясь с ней так жестоко. Он не был вполне уверен, что педагогические приемы Франсуа приносят пользу. Взять хотя бы этот случай с собакой. Так ли уж было необходимо заставлять девочку саму умертвить бедное животное? Думается, это было уж слишком.

Арлетту словно прорвало.

— Дедушка, я боюсь того дня, когда папа станет графом. И не только потому, что это случится после твоей…

— Спасибо, дитя, — сухо отозвался Роберт.

— Папа — недобрый человек, — продолжала девочка, — а ведь он даже еще не граф. Что же будет со всеми нами, когда он станет графом?

— Он будет делать то, что предназначено судьбой. А ты выполнишь свое предназначение.

— Но, дедушка, что же должна сделать я? Я спрашиваю, но никто не может мне ответить. Я умею читать и писать. Я могу скакать на лошади, словно эсквайр[3]. Я могу охотиться со сворой и с соколом. Я умею шить к вышивать, могу считать деньги…

— Тебе нет нужды перечислять передо мной свои достоинства, дочка, — прервал ее граф, улыбаясь. — Я хорошо обо всем этом знаю. Но мне известны и твои недостатки.

— Недостатки? Но я потратила столько сил, чтобы научиться всему, чему только мог меня научить патер Йоссе! Я же…

Арлетта запнулась.

— Да, он научил тебя многому, но не всему, что тебе понадобится. Разве отец Йоссе учил тебя смирению? Или терпению? Или скромности? Или повиновению? Или еще?..

— Дедушка! Хоть ты скажи мне, к какому будущему меня готовит отец? В конце концов я должна когда-то это узнать.

Граф Роберт с силой втянул в себя воздух и покачал седой головой; в его голубых глазах промелькнуло сострадание.

— О, милая внучка… Ты можешь быть ученой, как монах, и мудрой, как король Соломон, но все же ты не усвоила пока самого главного жизненного урока.

— Я тебя не понимаю.

Роберт усмехнулся.

— Однажды поймешь. Но это не мое дело — давать тебе такие уроки. Я слишком стар и слаб для этого. Я только молю судьбу, чтобы они не обошлись тебе слишком дорого.