Светлана Молева - Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка

• Название: Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка
• Автор: Светлана Молева
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-90670-565-5

Работа представляет впервые осуществленный перевод древнейшего из всех доступных современной науке русских текстов, который насчитывает около трех тысяч лет. Этот памятник русской письменности X–IX вв. до Р. Х. известен как текст Перуджианского камня (по современному месту нахождения) и доныне оставался непереведенным памятником культуры этрусков. Открывающиеся в переводе сведения дают возможность приподнять многовековую таинственную завесу над глубочайшими пластами русской веры и русской истории, современными самым древним цивилизациям мира.

Предварительная публикация глав из книги (Речь: Сб. первый. Псков, 1966) и ее первое издание (вышло во Пскове в 2000 г. тиражом 200 экз.) были отмечены положительными отзывами в центральной российской печати (Алексахин И. Мы жили в Палестине? Или Три сенсации, которые стараются замолчать // Экономическая газета. 1988. 15 апр.; Личутин В. Лавровый венец России // День литературы. 2000. № 11–12).

Настоящее издание дополнено статьями близкой проблематики, тематически примыкающими к основной работе.

---

Грозным эхом отозвалась на Руси столь чтимая ныне реформа князя Владимира. И «никогда не поймут таинственного смысла человеческой истории те, для кого она представляется лишь скопищем случайных совпадений, разрозненных событий, поступков и явлений» /52/.

«Сказывай, небось, лише совесть крепку держи; не себе славы ища, говори, но Христу и Богородице» /53/.

В XVII в., трудно отбившаяся полутора столетиями раньше от ереси жидовствующих[47], Россия не устояла перед церковным расколом, вызванным новой реформой – патриарха Никона и царя Алексея Михайловича[48]. И глас противника Никона – протопопа Аввакума – изнемог в светоносных скитах, сжигаемых вместе со старообрядцами[49].

Думается, никонианство не было только произволом группы лиц, посягнувших править церковные книги и ритуалы. Многочисленность духовенства и паствы, быстро примкнувших к реформе, несомненно указывает на то, что реформа неявно, негласно и длительно готовилась внутри церковной и народной жизни (как позднее прививался атеизм, а ныне ненавязчиво внедряется экуменизм). И не за один только «азъ» принимали мученическую смерть верные старообрядцы.

Греческий архимандрит «Дионисий еще во время русского собора 1666 года сочинил трактат для осуждения русского крестного знамения и старых книг <…> Презрение к русскому обряду Дионисий показал не только на словах, но и на деле. Когда в великую субботу 1667 года во время торжественного патриаршего богослужения в присутствии царя русское духовенство пошло с плащаницей “посолонь” (по движению солнца), то Дионисий совершенно неожиданно увлек греческих патриархов и остальное греческое духовенство в обратном направлении, навстречу русской процессии. Произошли замешательство и довольно резкий спор между русскими и греческими архиереями. Наконец, сам царь вмешался в конфликт между русским и греками, предложив, чтобы и русские пошли за гостями, оставив старинный русский обычай ходить посолонь…» /58/. Как знать, может быть, это был один из опаснейших поворотных шагов не только самого русского православия, но и всей истории: Россия двинулась против солнца, заступая дорогу дарующему жизнь, – против самой жизни…

Так ведома ли русским священникам тайна движения посолонь и противу солнца? Ко времени раскола, очевидно, уже очень немногим[50]. Лишь старообрядческая церковь и поныне сохраняет древний обычай ходить во время крестных ходов и других обрядов посолонь – вослед Христу-Спасителю («истинному Солнцу», «Солнцу правды») и приверженцам Его учения: «Само собою разумеется, что враги Христа <…> не шли за Ним, а всегда против Него <…> Посему мы и шествуем не против солнца – Христа, а по солнцу, т. е. за Христом <…> в древлеправославной Церкви нашей принято совершать хождение по солнцу еще при таинстве крещения – вокруг купели и при совершении таинства брака – вокруг аналоя <…> Именно: в крещении человек обещается последовать Христу, в бракосочетании жених и невеста <…> должны быть последователями Христа, а не противниками Его». Выходы и хождения при богослужении против солнца у староверов совершают только священники: каждение фимиама свершается пред Лицем Господа, выход с Евангелием представляет собой не только Учение, но и Самого Христа, Который является миру, а не уходит от него и т. п. /59/.

Но энергетический смысл тайны хождения посолонь и противу солнца с древнейших (еще египетских) времен запечатан семью печатями. Скудные сведения о вселенском космическом значении этих обрядовых служений и воздействий их на живой мир людей просматриваются со времен Древнего Египта. И неслучайно грозные предсказания Апокалипсиса напрямую связаны с солнцем:

«…и солнце стало мрачно как власяница…» /6:12/;

«…и поражена была третья часть солнца…» /8:12/;

«…и помрачилось солнце…» /9:2/;

«Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце…» /16:8/;

«И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце…» /19:17/[51].

Потому: «Солнце да не зайдет в гневе нашем» /Еф 4:26/, – обнимаясь и целуя друг друга, восклицали предки наши в Прощеное воскресенье /62/.

Другой не менее существенный момент реформ – перемена крестного знамения. Древнее двуперстие заменено было Никоном троеперстием, по сути дела – щепотью. Двуперстием сложены пальцы десной руки Иоанна Крестителя (святыня была перенесена с Мальты в Гатчину, под Петербургом, в 1799 г. /БЭ, с. 344/, в настоящее время находится в Сербии).

«Одно только древнее, доселе хранимое христианами-старообрядцами сложение перстов наиболее полно выражает в себе главные догматы христианства. Когда в начале ХVI века в России начала распространяться новогреческая форма перстосложения, она была осуждена и запрещена Стоглавым собором <…> Стоглавый собор проходил под председательством митрополита Макария (недавно канонизированного Московским Патриархатом), где присутствовали в качестве игуменов Гурий и Варсонофий, казанские чудотворцы, и святой Филипп, митрополит Московский <…> авторитет Стоглавого собора просто не сопоставим с авторитетом собора 1666–1667 гг…» /63/.

В древневосточном учении о перстосложении двуперстие предназначается для высшей концентрации духовной энергии; щепоть же не означает ничего. Зато самое слово щепоть связано с глаголом щипать и с древнерусским щьпъ – «ущерб, вред, убывание луны» /Фасмер, т. IV, с. 503/, – но ведь «церковь Божия на земле величественно связывается с луною, так как она заимствует свой блеск и сияние от Солнца правды, Христа» /БЭ, с. 439/. Исходя из этого, щепоть может означать отщипыва-ние, ведущее к убыванию луны (церкви). С новолунием же, по преданиям, явится в мир сатана.

Что же еще ведалось или, следуя исконной вере дедов, сберегалось в дониконианском православии (более – уже в народе, чем среди духовенства; более – в глухих отдаленных местах: на Севере, в Сибири, куда отступали старообрядцы)?

Сколь ни фантастично звучит, следы этого древнего знания можно отыскать в так называемом двоеверии.

Как прочно, на века, слились «языческие» и христианские культовые места, «языческие» и православные праздники, так же прочно соединены с православием многие древние русские обычаи, обряды, даже заговоры. Так, заговор от злобы начинается известной христианской молитвой: «Союзом любве апостолы Твоя Связавый, Христе…» /64/.

Исследователи вопроса русского двоеверия сообщают, что и до недавнего времени «и в севернорусских “кустах”, и в белорусских “прощах” почитание деревьев имело христианскую окраску: в них устанавливали часовни, устраивали богослужение» /65/.

«Усть-цилемские старообрядцы на приглашение православных священников исповедаться отвечали: “Мы исповедуемся Богу и матери-сырой земле”[52] или “Я приложу ухо к сырой земле, Бог услышит меня и простит”» /66/.

К 1920 г. относится описание богослужения, в котором исследователям видятся «языческие» элементы: «Стоит он (поп) на коленях и молится. Плачет он, и все плачут, и народ начинает плакать. Еще и руки протягивает, целует землю, и все целуют» /67/. Да, живое это моление – точно малый свет от Великого: Нагорной проповеди.

Так были в Древней Руси священные рощи, красные горки, заповедные родники, молельные камни?

Ныне, присно и вовеки веков.

Так пронесенное сквозь тысячелетия живое всенародное правоверие стремилось оградить русскую христианскую церковь от «книжности» и самодостаточности внутрицерковных обрядов, от безучастности паствы к земле, солнцу, природе – всему миру, созданному для нас Творцом.

Животворные моления, единящие Господа, человека и мир, остались в жизнеописаниях святых старцев Оптиной пустыни, Саровской обители и других, где встречный камушек или рощица округ скита становились местом молитвенного подвига. Что сохранилось – теперь святыня для нас: здесь мы каемся, плачем, исцеляемся, возвращаемся, как блудные дети, к своему Отцу.

Ибо «Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк: “Небо престол мой, и земля подножие ног моих…”» /Деян 7:48–49/.

3. Правоверие

Без путеводного луча солнечной веры, предшествовавшей христианству, не прозреть ни прошлого, ни будущего, ни даже осмыслить многие противоречивые, на первый взгляд, страницы Священного Писания.

Блаженный Августин свидетельствовал: «То, что теперь называется христианскою религией, существовало у древних и было присуще человеческому роду от самого начала веков до пришествия Христа, с которого времени истинная вера, уже существовавшая, стала называться христианскою»[53] /68/.

Истинную эту веру, как древнюю виноградную лозу, давшую мощный молодой ствол христианства, видимо, не ошибочно будет назвать правоверием[54].

Древнее правоверие библейского народа рос (рош) /БЭ, с. 609/, пронесенное им сквозь тысячелетия и прочно укоренившееся на русских землях, – все эти запечатлевшие неразгаданную дохристианскую религиозную историю обряды, праздники, обычаи, традиционно трактуемые как элементы язычества, – и определило характер и судьбу нашего народа, особость православия и иерархическую независимость русской церкви.