Раймон Кено - День святого Жди-не-Жди

• Название: День святого Жди-не-Жди
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-7516-0379-6

Роман Раймона Кено «День святого Жди-не-жди» повествует о стране, где царят странные обычаи и ритуалы, а ее окаменевший правитель стоит в виде статуи перед мэрией. Это миф с легендарными героями и не менее легендарными событиями и одновременно — это комический очерк о колониальном туризме, язвительная критика этнографических стереотипов и отстраненный взгляд на абсурдность «цивилизованного» общества.

Роман впервые выходит на русском языке.

---

— Да, среди тех, кто не говорит.

— А таких много? — на всякий случай спросил Дюсушель.

— Много! — воскликнул Пьер. — Немерено!

Он перевел дыхание.

— Наша река — из песка, а ее берега — из грязи. Наши ручьи — желты и скудны, а наши потоки не имеют сил катить гальку. Где, где, где же жить рыбам, рыбам, жившим здесь когда-то?!

— Всем не потрафишь, — прошептал Дюсушель.

— O-oh! — воскликнула мадмуазель Фэй. — Fish?[124]

— Вас это не интересует? — спросил Пьер.

— Итак, вы готовите настоящую революцию, — сказал Дюсушель. — Преобразование метеорологического сгуществования?

— Я рискну сделать это в день Святого Жди-не-Жди.

— Рыбы не сумеют защитить вас от гнева родимогородцев, когда те окажутся под дождем.

— Да.

Пьер задумался и продолжил:

— Если бы я мог их переубедить… но нет. Они все верят в хорошую погоду.

— И никто не придерживается вашего мнения?

— Быть может, привратник. Против меня и так уже обращено столько ненависти.

Тишина начала давить на стены кабинета. Шелк чулок Алисы Фэй оказался вдруг более чем блестящим, а линия ноги — более чем восхитительной. Глаза смущенного Пьера оторвались от истоков грядущей революции, и Дюсушель, прочистив голосовую щель, подступился в следующих выражениях:

— Господин мэр, не скрою от вас — я говорил вам это в самом начале, — что приехал сюда, для того чтобы — причем с научной целью — присутствовать на классических празднествах Жди-не-Жди. Для меня будет большим огорчением, если они окажутся хоть в чем-то изменены.

— Я очень уважаю науку, — ответил Пьер, — но не меньше уважаю и самого себя.

Его взгляд опустился до лодыжек Алисы Фэй, медленно поднялся до глаз Алисы Фэй, и язык Пьера протарабарил для ушей Алисы Фэй следующие звуки:

— А вы, мадемуазель, также желаете, чтобы ничего не изменилось в протоколе Праздника?

Вспомнив о своем отце, он добавил:

— Поскольку хозяин здесь я.

Алиса, найдя эту галантность естественной, произнесла:

— Да. Желаю.

— Тогда, мадемуазель, мсье, в этом году вы еще сможете присутствовать на классическом Жди-не-Жди. Надеюсь, вы получите от него еще большее удовольствие, зная, что он будет последним. После Весенника, тучегон перестанет функционировать, и будь что будет.

— Благодарю вас за эту большую милость, — сказала Алиса Фэй.

— Естественно, — сказал Пьер, — все это должно остаться между нами.

Они пообещали, затем Дюсушель попросил различные разрешения и привилегии, а также разные пропуски и допуски, которые были ему отпущены и выданы.

В этот момент Поль открыл дверь, вошел в кабинет и оказался за спиной Алисы Фэй. Перед ней стояло зеркало, он увидел ее, и это явление повергло его в полную бессознательность. Он рухнул.

Присутствующие встали, чтобы посмотреть на обмороченного.

Пьер его представил:

— Мой брат.

Алиса спросила у Дюсушеля:

— Вы думаете, что это из-за меня?

Пьер сделал все, что было в его силах, дабы привлечь внимание привратника, грезившего (возможно) в Большом Зале Ожидания и Почета: он потряс колокольчиком.

Алиса склонилась над бессознательным и снова спросила у Дюсушеля:

— Вы думаете, это из-за меня?

— Это относится скорее к психосоциологии, — ответил Дюсушель. — Полагаю, этот обморок — феномен, вызванный эротизированной рекламной.

И, подумав, добавил:

— Значит, здесь показывали фильмы с вашим участием?

— И не мало, — ответил Пьер. — А Поль не пропускал ни одного. Он ходил на все сеансы. Особенно когда показывали «Пожар в городе».

— В этом фильме были пожарные? — спросил Дюсушель.

— Одна лига хотела его запретить, — сказал Пьер.

Дюсушель удивился судществованию подобной секты в Родимом Городе. Пьер ему ответил, что оно было весьма эфемерным, это судшествование. Дюсушель заинтересовался, к чему столь яростные гонения именно на сей фильм. Тогда Пьер описал бабочку, вышитую на черном чулке Алисы Фэй.

— Столько нравственности ради какого-то чешуекрылого лепидоптера[125], — заметил Дюсушель.

Алиса занималась исключительно Полем. Она отвела прядь, ниспадающую ему на лоб и глаза.

— Нужно что-то сделать, — сказала она. — Воды! Может, принести воды?

— С водой здесь плохо, — ответил Пьер. — Мое верховное распоряжение еще не вступило в силу, — добавил он после небольшой паузы.

Наконец появился привратник. Он приближался с явной опаской, потирая ладонями глаза и позевывая.

— Воды! — крикнул Пьер. — Хотя бы немного воды.

— Вот те на! — отреагировал Сахул.

— Для моего брата!

Сахул поднял повыше веки и заметил Поля, голову которого Алиса Фэй удерживала чуть выше уровня ног.

— Смотри-ка, — удивился Сахул, — Алиса Фэй!

— Он тоже видел лепидоптера? — спросил Дюсушель.

— О, мадемуазель! Вы почтили своим присутствием наш Родимый Город?

— Идите же за водой, — сказал Пьер.

— Мадемуазель, вы не могли бы автографировать мне дагерротип?

— Я искренне сожалею, — сказал Дюсушель, — что за всю свою жизнь бывал в кино крайне редко. То есть практически никогда, если не считать документальные фильмы.

— Ах, сударь! — воскликнул Сахул. — Кинематограф — это настоящее волшебство! Как я вам сочувствую, как жалко, что вы никогда не посещали сумеречных залов!

— Вы смотрели «Пожар в городе»?

— А то как же! — воскликнул Сахул. — Шедевр! Мадемуазель играла в нем потрясающе. И была в эдаком трико. Ну, скажите, Мадемуазель, так вы мне савтографируете дагерротип?

— Так вы пойдете за водой? — спросил Пьер.

— Вам недостает авторитарности, — заметил Дюсушель.

— Дайте ему возможность очнуться самому, — сказала Алиса Фэй.

— Уже пошел, уже пошел, — отозвался Сахул.

— Я — не тиран, — заявил Пьер.

— По-моему, он открывает глаза, — заметила мадемуазель Фэй.

— Но собираетесь выбросить тучегон на свалку, — продолжил Дюсушель.

— Кто это собирается? — спросил Сахул.

— Так вы пойдете за водой? — спросил Пьер.

— Он приходит в себя, — сказала Алиса Фэй.

— Чтобы прийти к вам, — заметил Дюсушель.

— Отменная объективность, — сказала Алиса Фэй.

— В нашей специальности всегда приходится чуть-чуть заниматься психологией, — ответил Дюсушель.

— Я могу уже не идти за водой, — заметил Сахул.

— Где я? — спросил Поль.

Он фыркнул. Учитывая опрокинутое положение тела, прежде всего уткнулся взглядом в потолок. Затем заметил какое-то лицо, ощутил нежное тепло, мягкость и упругость чьей-то ноги под своим затылком. Распознав во всем этом присутствие любимого существа, он снова лишился чувств.

— Вот это да! — произнес Дюсушель.

— Что ни говори, — сказал Сахул, — а он здорово втюрился.

— Вас уже не спирает от былого уважения, — сказал Пьер. — Хотя вы были в числе моих друзей.

— Прашупращеня, прашупращеня, — прошептал Сахул.

Он удалился, оглядываясь на подколенную складку Алисы Фэй и морщинистость ее шелка.

— Так идти мне за водой или нет? — спросил он, скромно застыв в дверях.

— По-моему, бесполезно, — высказался Дюсушель.

— Прашупращеня, прашупращеня, но я получаю приказы только от своего хозяина.

— Выйдите, — сказал Пьер.

Дверь закрылась. Снова открылась. Сахул, кивая на Дюсушеля, вопросительно напомнил хозяину:

— Он что-то сказал про тучегон.

— Я вам тоже скажу, — пообещал Пьер. — Выйдите.

— Так идти за водой или нет?

— Я дам вам дагерротип с автографом, — пообещала Алиса Фэй.

— Когда изволите?

— Можете зайти за ним завтра с утра ко мне в гостиницу.

— Я счастлив и премного вас благодарю, мадемуазель. Смотрите-ка, сейчас он снова откроет глаза, но если увидит вас с первого взгляда, то опять провалится во мрак; лучше его усадить, чтобы он увидел вас не сразу.

Дюсушель и Пьер усадили Поля в протомуниципальное[126] кресло. Алиса Фэй сместилась влево и чуть назад. Поскольку они последовали его советам, Сахул удалился.

Поль, очутившись за протомуниципальным столом, удивился. Он принялся рассматривать предметы, находящиеся перед ним и по сторонам, но назад не оглядывался, а следовательно, не мог сразу обнаружить присутствие Алисы Фэй, хотя и ощущал пронизывающий и тончайший аромат, отличавшийся от всех известных естественных запахов Родимого Города.

Он неловко встал, чтобы уступить кресло брату, ибо тот ревниво относился к своей атрибутике.

— Ничего страшного, ничего страшного, — сказал Пьер, быстро усаживаясь в кресло.

Затем взял брата за руку и торжественно добавил:

— Поль, у меня для тебя большая новость, невероятная новость, сдержи свое волнение, так вот: мадемуазель Алиса Фэй, звезда чужеземного кинематографа, находится в наших стенах, и даже больше, она находится среди присутствующих здесь.