Владимир Трифонов - Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)

• Название: Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)
• Автор: Владимир Трифонов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Весь вечер в кубрике только и разговоров: куда теперь нас направят и в качестве кого? Если в заградительный батальон, то, по нашим понятиям, кроме автоматов, пулеметов и гранат никакого другого оружия там не надо. Это-то мы освоили. Волновал всех и вопрос - оставят ли личный состав корабля в одном подразделении или разбросают по разным. Хотелось бы, конечно, быть всем вместе. Так хотя бы, знаем "плюсы" и "минусы" каждого.

И 2-го, и 3-го, и 4-го на южном берегу гул сильных боев. Береговые батареи с окраин города, от Балтийского завода, с Крестовского острова, с Фортов и днем, и ночью часами бьют по южному берегу, по району Урицка, Стрельны, Петергофа. Может быть, нас направят на поддержку на этом участке Лениградского фронта?

5 августа. Среда.

Последний завтрак на корабле. Построение на верхней палубе тех, кто покидает корабль. Прощальное обращение командира корабля и напутствие военкома. Основное не позорить звание балтийца, сражаться до полной победы над фашизмом.

На стенке снова построились в колонну по четыре, командиры впереди, колонной командует старший лейтенант Кузнецов. Вид у колонны не очень боевой: оружия нет, шинели только у единиц в скатках и привязаны к вещмешкам, а у большинства перекинуты через руку.

За проходной завода снова построились и двинулись, почему-то, не налево, по набережной канала Грибоедова, по которой всегда ходили в порт, что рядом с Полуэкипажем, а направо через Старый Калинкин мост, мимо ВМГ, по левой набережной Фонтанки. Дойдя до начала Лермонтовского проспекта, свернули на улицу Москвиной, затем по 1-ой Красноармейской вышли к площади у Технологического института и зашагали по Загородному проспекту к Витебскому вокзалу. Но с этого вокзала, я-то знал, сейчас никуда не уедешь. Вдруг, перед самым вокзалом, свернули направо в узкую улицу Рузовская. Между ней и Витебским вокзалом неширокий Введенский канал, что соединяет Обводный канал с Фонтанкой. По левой стороне улицы несколько старинных казарм. В ворота одной из них мы и заходим. Похоже, что Кузнецов этим маршрутом уже проходил, т.к. вел нас без проводников.

В гот же день мы узнали, что находимся в 3-ей Рузовской казарме и зачислены в 5-ый заградительный батальон.

Оказалось, что здесь уже ребята с "Ермака" и "Молотова". С каждого более чем по 120 человек. Говорят, что ОВТ (Отряд военных транспортов, в который входила и наша группа ледоколов) расформирован. Ледоколы переданы в подчинение Ленинградской военно-морской базе. Но для нас служба на ледоколах закончилась.

Начался новый этап военной службы.

Эпилог

В своей хронике-трилогии "Трагедия на Балтике. Август 1941 г." И. Л. Бунич в эпилоге сообщил очень интересные, правда, не всегда радостные факты о дальнейшей судьбе уцелевших в Таллинском переходе кораблей и многих их командиров. О судьбе "Суур-Тылла" -"Волынца" и его капитана он не сообщил ничего. Не гарантируя точность дат, воспользовавшись своим домашним архивом, поделюсь общими сведениями, которыми я располагал к завершению своей повести.

В конце июля или в августе 1966, а может быть, 1967 г. я приехал к своей матери в поселок Клязьма. Только вошел в дом, как мать позвала меня: "Смотри, передача из Таллина, и о вашем "Суур-Тылле" рассказывают." Телевизор у матери был какой-то допотопный, на экране почти ничего не видно, но голос, рассказывающий о "Суур-Тылле", я узнал сразу (у меня хорошая слуховая память) - это был голос капитана "Суур-Тылла" Германа Яковлевича Тыниссоо! 25 лет я ни его, ни о нем ничего не слышал.

В тот же день написал письмо на Таллинскую телестудию. Представился и попросил сообщить "координаты" Германа Яковлевича. Ответа не было больше полугода. Затем пришло письмо с извинением в задержке ответа. Оказывается, корреспондент, которому было поручено мне ответить, был несколько месяцев в море. Сообщили мне адрес: улица Пресси, дом 4, кв. 1.

Написал Герману Яковлевичу письмо. Что-то долго не было ответа. А в начале мая 1968 г. от НИИЭМ им. Н. Ф. Гамалеи, в котором я тогда работал, в Таллин отправилась туристическая группа, в которой, конечно, был и я. Пребывание в Таллине всего три дня, 8-10 мая, программа очень насыщена от экскурсий по городу и ближайшим окрестностям (монастырь ордена святой Бригитты, лесное кладбище) до вечерних представлений стриптиза, о чем в Москве мы только могли слышать. Попутно ищу улицу Пресси. К моему удивлению, даже экскурсоводы не знают. На картах, вернее, на схемах города, которые у меня были, такой улицы нет.

Наша группа была размещена в гостинице в районе Копли, точнее, Пельгуранна. Название ее не запомнил. Спросил утром на второй день у швейцара гостиницы. Тот, во-первых, сразу же поправил мое произношение названия улицы - не "Пресси", а "Преезн", что в переводе "Пряжка" или "Брошь". А во-вторых, эта улица совсем недалеко от гостиницы, на ней, действительно, живут многие старые капитаны, и он объяснил, как до нее доехать от гостиницы: автобусом 26 или 31 по улице Сыле до остановки у перекрестка с Колде пуэстее, а там каждый покажет.

Вечером, после экскурсий, отправился на поиски улицы и дома капитана. Улица Преези параллельная ул. Сыле, между улицами Колде пуэстее и Харьяпеа. Очень коротенькая - метров 300-350. Почти вся улица застроена однотипными деревянными домами с мансардами. Вокруг каждого дома небольшой зеленый участок. Дом № 4 оказался около пересечения улицы с Харьяпеа. Хотя было уже около 9 вечера, но достаточно светло, и я сфотографировал этот дом на остававшиеся в фотоаппарате два кадра. Но когда я постучал в дверь, никто мне не открыл и не ответил - дома, похоже, никого не было. Потоптался еще немного около дома и вернулся в гостиницу.

Следующий день - последний день нашего пребывания в Таллине. Возвращаясь в гостиницу, передал ненужный уже фотоаппарат с заснятой пленкой жене, а сам, для экономии времени, сошел на нужной мне остановке и знакомым путем к дому № 4. В доме опять никого. Пошел обратно к остановке автобуса. Около одного дома копается в саду пожилой мужчина. Спросил у него: не знает ли он, где жители дома № 4. "А кто вам нужен?" "Герман Яковлевич Тыниссоо". "Херман Яковлевич, - поправляет мое русское произношение мужчина, - живет в доме № 41". Вот те на! Это на другой стороне и в другом конце улицы. Дом, по-видимому, разделен вдоль на две половины, т.к. две входные двери рядом. Звоню в правую. Слышу приближающиеся шаги. Открывается дверь, и я чувствую, как моя бородатая физиономия расплывается в радостной улыбке. Он почти не изменился за прошедшие 27 лет. Я бы сразу узнал его при случайной встрече на улице. "Тэрэ, Херман Яковлевич!". "Тэрэ, а вы кто?" Он, конечно, не может узнать в бородатом сорокалетнем мужике 16-летнего мальчишку. Представляюсь: "Бывший сигнальщик с "Суур-Тылла". "Так это вы мне письмо прислали, на которое я еще не ответил? И адрес на нем был неправильный. Заходите, будете гостем."

Я поднимаюсь за хозяином в мансарду. Здесь у него в комнате, площадью метров 15-18, мастерская. У меня перехватило дух, глаза разбегаются: сколько тут интересного, сколько разнообразного инструмента! Спустя 32 года после встречи со своим капитаном (осмелюсь так называть его) я, конечно, не мог бы вспомнить все детали его мастерской. Но, вернувшись в гостиницу, я записал в блокнот более-менее подробно и обстановку мастерской и рассказ капитана о годах, проведенных в России до окончания войны.

У окна мастерской стол-верстак. На небольших столах против двери незавершенная модель корвета XV века и несколько парусников. На стене несколько рисунков парусников, десяток грамот за участие в выставках моделей парусных судов с 1922 до 1948 год (более поздним места не хватило). Над дверью в общей раме десятка два открыток цветных и черно-белых, с изображением парусников и кораблей. А рядом, в такой же большой раме, три различных женских фото. Просто чьи-то женские лица, фигуры. На стене справа от двери и в шкафу - сотни различных инструментов. Почти в центре комнаты, на столике миниатюрный токарный станочек для сверления отверстий, диаметром до 4 мм. А рядом электрическая дрель, приспособленная для сверления в горизонтальном положении.

Моделирует он с 20 лет. Создал 40 моделей. Многие модели заслуживали призы в Москве - самоходные парусники. Модели, главным образом, находятся в разных музеях, но больше всего в музее рядом с башней "Толстая Маргарита", что на улице Пикк. Модель "Суур-Тылла", которая стоит в башне на втором этаже, Герман Яковлевич изготовил еще в 1922 году, не зная и не ведая, что через 17 лет станет его капитаном. А капитаном он стал в 16 лет, командуя небольшим парусником, доставляя с о-ва Сааремаа строительный камень в г. Пярну. Затем лет 15 водил гидрографическое судно.

Меня очень заинтересовали его маленькие модели парусников, находящиеся внутри бутылок. Один парусник был в молочной бутылке, другой - в узкогорлой водочной. Как он их туда поместил? Ведь ширина их корпусов и высота мачт соответствуют внутреннему диаметру бутылок. Герман Яковлевич хитро улыбнулся такой знакомой улыбкой и пояснил, что для модели в молочной бутылке - очень просто. Модель собирается на столе. Весь ее рангоут и такелаж изготавливается так, что может складываться на палубе вдоль судна. От концов мачт, рей, бушприта и другого рангоута, нитки через систему блочков выходят пучком к носовой части судна. Через горлышко бутылки модель вводится внутрь со сложенным такелажем. Затем, потягивая в определенной последовательности за кончики ниток, выступающих из горлышка бутылки, поднимают мачты, разворачивают реи, придают нужное положение всему такелажу и снастям и фиксируют их в этом положении. Помещение модели в водочную бутылку, у которой горлышко значительно уже, чем у молочной бутылки, задача более сложная: корпус судно приходится распиливать вдоль, чтобы половинки его с необходимым такелажем могли пролезть в горлышко по очереди. И уже в бутылке они стыкуются и склеиваются.