Иван Щеголихин - Дефицит

• Название: Дефицит
• Автор: Иван Щеголихин
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В романе рассматривается становление личности, развитие ее духовного потенциала. Отстаивая чистоту социалистических идеалов, автор показывает и отдельные отрицательные явления, живучую плесень мещанства. Погоня за материальной выгодой, утверждает писатель, оборачивается духовной ущербностью, нравственным обнищанием.

---

Пусть все-таки придет Сакен Муханов, Малышев просит руку помощи. И сам протягивает руку доверия и взаимовыручки. Во всех отношениях хорошо. А в каком плохо?..

Ладно, к чертям сомнения, хирурги во время операции не умирают, природа тут позаботилась, мобилизует ресурсы и все-таки дает им возможность закончить дело спасения. Хирурги умирают после операции, или до, но не во время оной.

— Анекдот позволите, Сергей Иванович? — искусственным голосом спросил Юра Григоренко.

— Надеюсь, без матерков? — Знает же, что Малышев не любит анекдотов в такой момент, но предлагает. От обиды, видимо.

— Что вы, что вы! К молодому и энергичному хирургу обращается главный врач: доктор, вы уже испортили четыре операционных стола, пожалуйста, режьте не так глубоко!

Галиева рассмеялась, а Малышев нет, Малышев видит — сердится на него Юра, пригласил-де шеф палочку-выручалочку.

Ждать они Сакена не будут, естественно. Начали.

И закончили через три часа десять минут. И за все эти часы и минуты он ни разу не вспомнил ни о Сакене, ни о Чинибекове, ни о своей тошноте, и только когда уже накладывали кожный шов, вспомнил о своем милом докторе, представил, как скажет ей про операцию, несмотря на больничный лист.

— Спасибо, друзья! — сказал он звенящим голосом. Удивительно, что не устал даже. Даниловой особо: — Спасибо, Регина Петровна, все хорошо!

В предоперационной стянул перчатки, снял маску, черный халат, затем белый, взмокший на спине, сестра подала ему чистый и сухой, он влез в него и пружинистой легкой походкой бодрого и здорового человека направился в свой кабинет, к рыбкам и к «живому дереву». Едва он подошел к столу и еще не успел сесть, как зазвонил телефон.

— Малышев слушает.

— Да вы с ума сошли! — закричала на него Алла Павловна. — Кто вам разрешил оперировать?

— Милый доктор, вы так хорошо меня вылечили, что я сразу вошел в график. — Он вернулся с того света и уже сделал трудную операцию, ни о чем большем он и мечтать не мог. А тут еще и звонок ее.

— У вас такой голос, — сказала она спокойнее, — все передает на расстоянии.

— Вы чуткая, Алла Павловна. — Ему так легко сейчас, что можно и поиграть. — Вы подозрительно чуткая.

— Ох, Малышев-Малышев, никакой дисциплины, нуль благоразумия, и он еще подозревает! — Помолчала, спохватилась: — А в чем, кстати сказать, вы меня подозреваете? — Не дала ему ответить, вдруг он что-нибудь такое бухнет, спросила: — Когда придете? У вас еще не закрыт больничный.

— Да хоть сейчас!

— Вы что, серьезно? Может быть, потом, после работы?

— К семи часам буду у вас.

— Сегодня, надеюсь, вы не будете больше оперировать?

— Нет, Алла Павловна, обещаю.

— Ой, смотрите!..

Сакен Муханов так и не приехал на операцию, да и мудрено ему было приехать, если он еще не вернулся из круиза по Средиземному морю, в Италии где-нибудь сувениры собирает, на Везувий смотрит, — раньше надо звонить о помощи, Малышев, а то ведь анекдот получается. Нежданно-негаданно остался город без двух ведущих хирургов, один в кризе, другой в круизе, и не знали о том ни горожане, ни сами хирурги.

Алла Павловна как в воду глядела — привезли пенсионера с ущемленной грыжей, с дачи, боли начались вчера, он терпел, глотал анальгин, пенталгин, — какой пенсионер сейчас без своей аптечки? — ночь не спал, утром соседи пошли к дороге ловить машину, остановили парня на мотоцикле и уговорили его доставить больного в город. Почти сутки ущемления, начался некроз, и Малышеву, конечно же, снова пришлось встать за операционный стол. А потом его пригласила к себе главный врач Кереева, и тут выяснилось, что рано Малышев решил, будто у него нет врагов.

— Впрягаетесь, Сергей Иванович? — встретила его Кереева широкой улыбкой. — Выглядите вы замечательно. Как дома, как семья?

— Все нормально, спасибо, — ответил он вяло, уже порядком уставший.

— Теперь вам надо следить, чтобы поменьше конфликтов. — Она закурила.

— Хотелось бы, — согласился Малышев и тоже закурил.

— Давайте будем советоваться, прежде чем принимать какие-то ответственные решения.

— Давайте…

— Давайте уж меня не подводить.

— Что вы имеете в виду?

— Дело прошлое, но я вынуждена о нем сказать чисто для профилактики. Я в отношении вашей телефонограммы в обком. Это по поводу Даниловой.

Запоздалая профилактика.

— Я действительно поспешил, — сказал Малышев.

— А то мне звонят, знаете ли, говорят, так и так, а я не в курсе. Представьте мое положение руководителя, который не знает, что вытворяют его сотрудники.

«Вытворяют».

— Сейчас я думаю о ней иначе. Мы сегодня вместе оперировали.

Кереева будто не слышала, продолжала накачку:

— Если каждый будет действовать через голову, такой начнется шурум-бурум!

«Каждый»!

— Сейчас, я возражать не буду! — резко сказал Малышев. — Но против путевок буду возражать всегда. Вы обязаны ставить меня в известность, как коммуниста и заведующего отделением, а не химичить что-то там за моей спиной.

— Видите, как вы рассуждаете? А Регине Петровне пришлось забрать свое заявление, — неприязненно сказала Кереева, потом взяла с края стола бумагу с какой-то сопроводиловкой на скрепке: — Что там у вас за история с дворником? Будто вы избили его, справка от судмедэксперта есть, свидетели. Что мне с этим прикажете делать?

У него зашумело в ушах, сразу подступила тошнота, хотел что-то сказать и только махнул рукой.

— Я не верю, конечно, что наш лучший хирург мог себе такое позволить, я порвала бы эту бумагу, — она брезгливо поколыхала листок с сопроводиловкой. — Но ведь народ сейчас знаете какой? В обком написали, в милицию написали, а оттуда по месту работы требуют: разберитесь, дайте характеристику и все такое. Вы хотя бы меня ввели в курс.

Он встал и хотел было уйти, но сдержал себя, снова сел. Она слушала рассеянно, видимо, все уже знала, тем не менее, вставляла сочувственно: «Да они везде так метут», «Ну да, если справка есть, дело заводится…»

— Характеристику мы дадим, Сергей Иванович, кадры свои не позволим компрометировать. Если дело до суда дойдет, я сама пойду общественным защитником. Только прошу вас, ставить меня в известность, не подводите руководство.

Ушел от нее злой — зачем рассказывал, распинался?

Но как же иначе? Вместе работаем, она главный врач и за тебя отвечает.

Около семи часов он позвонил Алле Павловне, сказал, что выходит, она заметила:

— Голос у вас… вы устали, меня не слушаетесь. Жду вас.

Только положил трубку, позвали в приемное отделение срочно — доставили парня, машина сбила, возможно, внутреннее кровотечение (а значит, и операция). Могли обойтись и без Малышева, есть дежурный хирург, но поскольку он еще не ушел… Спустился в приемной покой, — парень лежал на кушетке, скорчившись, глухо стонал. Черноволосый, кудрявый крепыш, кожные покровы бледные. На вопросы не отвечал, мычал бессвязно, был в шоке. Привезла его девушка, худенькая, заплаканная, с раскосыми испуганными глазами.

— Вы видели, как это произошло? — спросил ее Малышев.

— Н-нет, он мне сам сказал.

— Где сказал, на месте происшествия?

— Н-нет, он домой пришел… Еле-еле, — голос ее дрожал. — Он дополз.

Подозрительный наезд, ни одной ссадины и крови не видно, — вряд ли тут «попал под машину». К тому же еще сам до дома добрался. Хотя иногда бывает, даже после смертельного ранения человек еще некоторое время очень активно действует.

— Доктор, а вы можете определить, случайно его машина сбила или он сам?

— Что значит сам?

Девушка всхлипнула, еле выговорила:

— Пытался п-покончить…

Два симметричных кровоподтека в области почек, гематома в области ребер справа и слева, два ребра сломаны, гематома от удара в пах. Не под машину он попал, а под чьи-то жестокие, нацеленные на увечье пинки.

— Успокойтесь, девушка, как вас зовут?

— Жанна.

— Он кем вам приходится, мужем, родственником? Или просто знакомый?

— Мы хотели пожениться, уже подали заявление в загс. — Она говорила с трудом, вся дрожала от пережитого. Сестра подала ей валерьянки и воды.

— Скажите, Жанна, а у него были враги? Может быть, кто-то не хотел, чтобы он на вас женился? Соперник какой-нибудь?

— Нет, что вы! А почему вы так спросили?

— Дело в том, Жанна, что его, по всей вероятности, избили.

Она так и рванулась к Малышеву, схватила его за халат.

— Я так и знала! Я говорила ему, они тебя убьют за эти сто тринадцать тысяч! Теперь я все знаю, это они, плодожорки. — У Жанны глаза высохли, она сжимала кулачки, теперь ей надо мстить за Алика.

— Расскажите подробнее, как он к вам пришел, что сказал?

— Пришел не он, пришла соседка…

Пришла соседка и говорит Жанне: «Выйди, там твой жених пьяный на ступеньках валяется». — «Он не пьет!» — сразу закричала Жанна сорванным голосом, не только голос, у нее сердце оборвалось — он не может быть пьяным, значит?.. Она сбежала по ступенькам, Алик лежал внизу, согнувшись, прижимая к животу сумку с продуктами, и стонал. Тогда он еще был в сознании, сказал ей, что попал под машину, он даже еще подняться смог на ноги, Жанна вместе с соседкой привели его в квартиру, здесь он уже свалился, вызвали «скорую», он начал бредить, все просил: «Дай мне, Жанна, ракету». — «Какую ракету, Алик?» — «Средней дальности», — зубами скрипел, несколько раз произнес слово «плодожорки». Приехала «скорая», первый вопрос — пьяный? Потому что крови не было и только когда рубашку задрали, увидели на спине следы тупого удара, так и подумали, что машина.