Сергей Войтиков - Высшие кадры Красной Армии 1917-1921

• Название: Высшие кадры Красной Армии 1917-1921
• Автор: Сергей Войтиков
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45444-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Что собой представлял «триумвират наркомов», якобы выбранных II Всероссийским съездом Советов? Как велась тайная война с Германией после подписания Брестского мира? Действительно ли левые эсеры были полусумасшедшими «революционными романтиками», стоявшими на позициях «священной войны» без регулярной армии? Как Красная Армия стала мощнейшим политическим институтом? Каков коллективный портрет «кадров Троцкого»? Как военная контрразведка стояла на страже Красной Армии? Что представляла собой оборотная сторона советского военного строительства?.. На эти и многие другие острые вопросы отвечает в своей книге историк Сергей Войтиков. Автор анализирует тот период Гражданской войны, когда управление Красной Армией проходило путь становления — от создания Комитета по делам военным и морским до масштабной реорганизации центрального аппарата управления РККА, начавшейся в феврале 1921 года.

Основана книга на многих неизвестных документах, в большинстве ранее не привлекавшихся к исследованию, впервые выявленных более чем в 40 фондах четырёх архивов: трёх федеральных и одного регионального.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Скорее всего, как ответный шаг большевиков можно расценивать выделение 21 февраля 1918 года из состава Петросовета Комитета революционной обороны Петрограда[257].

Первоначальный замысел комитета принадлежит Я.М. Свердлову. Свердлов отводил комитету роль высшей военной коллегии. Председатель ВЦИК не позднее 21 февраля наметил в разработанном им проекте компетенцию будущего органа: «руководство всеми военными операциями, формированием и обучением новых отрядов революционных армий, снабжением и снаряжением их и т.д. Все военные учреждения (Военное министерство, штабы и пр.), — писал Я.М. Свердлов, — находятся в полном подчинении Комитету революционной обороны страны (курсив мой. — С.В.), который должен координировать их деятельность, и создаваемых в областях областных комитетов революционной обороны»[258]. По замыслу Свердлова, комитет должны были составить пять человек — при этом один будет выполнять «обязанности Главковерха», двое будут «представлять контрольную комиссию над оперативными действиями», двое — контролировать и регулировать «всю практическую работу по обороне». Свердлов особо оговорил, что «член комитета, выполняющий обязанности Главковерха, целиком самостоятелен во всех военных операциях и военных распоряжениях и его приказания подлежат безусловному исполнению»[259]. В создании Комитета революционной обороны Я.М. Свердлов должен был использовать свой опыт партийного организатора. Свердлов пошёл по традиционному для большевиков пути создания руководящих партийных органов: большевики только что сделали революцию и едва успели закончить так называемое «овладение старым аппаратом управления».

Однако решение ЦК ПЛСР внесло свои коррективы в замыслы Я.М. Свердлова. Теперь к делу обороны было необходимо привлечь левых эсеров — вместо планируемых пяти человек в состав комитета вошло 15 (дать эсерам равное с большевиками представительство в комитете было невыгодно последним). Очевидно, определённую роль в этом сыграла позиция председателя Петросовета Г.Е. Зиновьева, с которым Я.М. Свердлов вступил в соглашение[260]. Первоначальный состав комитета свидетельствует о желании привлечь все общественные силы для противостояния надвигающейся оккупации и возможной потере власти[261].

Итак, в комитет, созданный в итоге не при ВЦИКе, а при Петросовете, вошли — 10 большевиков (председатель Петросовета Г.Е. Зиновьев, член Президиума Петросовета и ВЦИК М.М. Лашевич, М.П. Ефремов, С.А. Митрофанов, Н.П. Комаров (Ф. Собинов), председатель ВЦИК Я.М. Свердлов, левый коммунист М.М. Володарский, один из первых большевиков Петросовета П.А. Залуцкий, Трубачев[262], А.Г. Васильев) и 5 левых эсеров (Я.М. Фишман, М.А. Левин и др.)[263]. Как видим, в первоначальном составе Комитета революционной обороны нет руководителей военного ведомства. Почему? — ответ на этот вопрос можно найти в действиях Наркомвоена.

В тот же день (21 февраля 1918 г.) члены коллегии Наркомвоена Н.В. Крыленко, Н.И. Подвойский, Э.М. Склянский подписали приказ наркомата о создании специального органа для перевода г. Петрограда на осадное положение — Чрезвычайного штаба Петроградского ВО (далее — ЧШ ПгВО), в составе большевиков В.Д. Бонч-Бруевича, В.Н. Васильевского, К.С. Еремеева, М.М. Лашевича, И.И. Юренева и представителя Наркомвоен в Чрезвычайном штабе К.А. Мехоношина. Чрезвычайный штаб должен был «решительно прекратить все выступления преступности»; «беспощадно подавлять малейшие выступления контрреволюционных сил»; «отдавать все распоряжения по учёту и распределению продовольствия»; мобилизовать для защиты всё трудовое население и необходимое для защиты «движимое или недвижимое имущество». Таким образом, в задачи ЧШ ПгВО входила борьба не только с внешним, но и с внутренним врагом. Причём второе направление было приоритетным, доказательством чему служит приказ ЧШ ПгВО № 1 от 22 февраля, которым Петроградский ВО переводился на осадное положение, а главное — вводился расстрел за уголовные преступления, контрреволюционную агитацию и шпионаж[264].

Из этого следует, что созданный ЧШ ПгВО по ряду выполняемых задач был параллельным Комитету революционной обороны органом. С учётом этого Комитет революционной обороны принимает 22 февраля решение — ввести в состав комитета всех членов Чрезвычайного штаба (и К.А. Мехоношин)[265], а кроме них — 5 представителей ВЦИК и по 2 представителя от Петроградских комитетов РСДРП(б) и ПЛСР[266].

Очевидно, что в таком составе комитет не мог обеспечить оперативное решение стоявших перед ним задач. Поэтому 25 февраля из состава комитета было выделено бюро. В бюро вошли: председатель ВЦИК Я.М. Свердлов (который и будет председательствовать на заседаниях комитета), председатель Петросовета Г.Е. Зиновьев, 3 члена коллегии Наркомвоена (Н.В. Крыленко, К.А. Мехоношин, Н.И. Подвойский) и командующий Петроградским ВО (К.С. Еремеев)[267], 3 «левых коммуниста» (М.С. Урицкий, С.В. Косиор, В.М. Смирнов), 2 лидера и один видный деятель ПЛСР (М.А. Спиридонова, Я.М. Фишман, М.А. Левин), а также один военный специалист (начальник штаба Верховного главнокомандующего Генштаба генерал-лейтенант М.Д. Бонч-Бруевич)[268]. Итого, в бюро комитета вошли, помимо одного военного специалиста, представители трёх партийных группировок — двух большевистских фракций («левых коммунистов» и условно «большевиков-ленинцев») и одной левоэсеровской. С одной стороны, комитет отвечал требованиям коллегиальности и межпартийности, с другой — оба фактора означали постоянную угрозу раскола в бюро комитета, способную уничтожить этот орган.

В.И. Ленин, будучи прагматиком, по всей видимости, изначально не поверил в возможности Комитета революционной обороны Петрограда как органа, составленного из 14 (затем — 29) политических деятелей-непрофессионалов[269], и подготовил свой вариант руководящего строительством армии органа. На следующий же день после создания комитета председатель СНК экстренно вызвал из Могилёва 12 бывших генералов и офицеров Ставки во главе с М.Д. Бонч-Бруевичем и поручил прибывшим военным специалистам спешно выработать план обороны Петрограда и заняться формированием отрядов для посылки на фронт[270]. Этот шаг означал недоверие В.И. Ленина к комитету. Дальнейшие действия председателя СНК были направлены на создание нового военного центра.

Были ли сомнения Ленина в «дееспособности» Комитета революционной обороны Петрограда оправданы? Позднее, характеризуя деятельность комитета, М.Д. Бонч-Бруевич в своих мемуарах приписал комитету склонность к «говорильне» и игнорирование первостепенных вопросов военного строительства[271]. Исследователь А.Л. Фрайман в 1964 году счёл выдвинутый генералом тезис ошибочным и обстоятельно показал в своей монографии вклад комитета в организацию вооружённого отпора германской армии[272]. Член бюро комитета Н.В. Крыленко дал 4 марта 1918 года оперативную (а потому представляющую особую ценность) оценку Комитета революционной обороны Петрограда, совпадающую в целом с поздней оценкой, данной комитету М.Д. Бонч-Бруевичем. Приведём её полностью: «На собрании представителей районных штабов признана ненужность чрезвычайного штаба в той форме, в какой он существует сейчас, когда одному человеку (Лашевичу) поручено всё дело формирования всех видов оружия и [тем самым] была сбита и спутана работа уже поставленных организаций. То же самое было признано, а это ещё знаменательней — самим комитетом обороны, познавшем на опыте бестолковость учреждения, где работают пять-шесть человек, толкутся сотни и дежурным членам бюро приходится заниматься всем, вплоть до подписывания ордеров на выдачу продовольствия для служащих Смольного, кроме того дела, которое им поручено. Отдел формирования в комнате № 85 уже упразднён комитетом… заседания бюро сводятся в общей части к очередному оперативному докладу Бонча (генерал-майора старой армии М.Д. Бонч-Бруевича. — C.В.), причём не в местном, а во Всероссийском масштабе при прогрессивно убывающей посещаемости заседаний даже членами бюро, а не только комитета»[273]. Постановка Михаила Лашевича во главе вооружения армии (фактически в параллель существовавшей в то время Всероссийской коллегии по организации и формированию РККА) объясняется тем, что близостью Лашевича к Григорию Зиновьеву: в июле 1926 года Лев Каменев в заметках о «деле Лашевича» заявит — «Вопрос о так называемом «деле» т. Лашевича, поставленный, согласно решения Политбюро… в порядок дня нынешнего Пленума [ЦК] неожиданно, в самый последний момент, постановлением Президиума ЦКК от 20 июля, превращён в «дело» т. Зиновьева. Мы считаем необходимым, прежде всего, констатировать, что в проекте резолюции Президиума ЦКК нет ни одного факта, ни одного сообщения, ни одного подозрения, которые не были бы известны…, когда ЦКК вынесла постановление по «делу» т. Лашевича и др. Между тем, в последнем проекте резолюции уже заявляется со всей категоричностью, что «все нити» ведут к т. Зиновьеву, как к председателю Коминтерна, который будто бы использовал во фракционных целях аппарат Коминтерна. Не какие-либо новые фактические обстоятельства побудили ЦКК произвести полный переворот в первоначальной постановке этого дела, а соображения политического характера. Вопрос этот, как совершенно ясно для всех, решался не в Президиуме ЦКК, а в той фракционной группе, руководителем которой является т. Сталин»[274]. По сути, политическая баталия Сталина с Зиновьевым начнётся с подкопа под Лашевича (а также Беленького и других петроцекистов 1918 года[275]) — по образному выражению Каменева, ««дело» Лашевича было превращено в «дело Зиновьева»»[276]. В 1918 году, проведя кандидатуру Лашевича в бюро КРОПг, Зиновьев делал серьёзный задел в руководстве военного ведомства.