Александр Трофимов - Сын башмачника. Андерсен

• Название: Сын башмачника. Андерсен
• Автор: Александр Трофимов
• Издательство: Армада
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0693-2

Г. X. Андерсен — самый известный в мире сказочник. О его трудной, но такой прекрасной жизни рассказывает в своей книге замечательный московский писатель, поэт, сказочник, эссеист, автор двадцати шести книг, лауреат многочисленных премий Александр Трофимов. «Сын башмачника» — единственный в России роман о жизни Андерсена, которому 2 апреля 2005 года исполнится 200 лет со дня рождения. Книга об Андерсене удостоена нескольких литературных премий.

---

   — Он ещё и пытается острить... Нет, поездки за границу за королевский счёт не делают наших литераторов лучше.

Вскоре Андерсен поселился в Новой Гавани, в Своей новой квартире. Паруса смотрели в окно, звали в море. Даже ночью они узнавали окно Андерсена, ибо он был во всём Копенгагене единственным, кто способен был понимать их мысли. Рабочий кабинет смотрел на север, где и стояли суда. А спальня выходила на юг. Здесь находился ботанический сад. Особенное внимание Андерсен обращал на тополь, по ночам своей высотой и стройностью он напоминал итальянские кипарисы. Во всём Андерсен умудрялся узреть теперь чёрточки любимой Италии.

Новая квартира. Первый роман. Первые сказки.

22 апреля 1833 года — 3 августа 1834 года. Путешествие, сделавшее Андерсена — Андерсеном. Он видел совсем другие страны, чем Дания и к удивлению своему понял, что эта страна — задворки Европы. Её культура резко уступала культуре европейский стран, живопись, архитектура, история — были скучны и не имели всемирного значения, в отличие от древних викингов.

Он был иным. Ему пророчили женитьбу.

Он уже знал: «Импровизатор» и «Агнета» написаны словно совсем разными людьми, но эта был один человек, он, Андерсен, и иногда ему было страшно, что он так быстро изменился. Ничего, когда-нибудь Копенгаген ляжет к его ногам.

Теперь у него есть Нюхави, Новая гавань, дом 18. Можно было начинать новую жизнь. Мы запомним этот адрес. Его романы и сказки были выстраданы в основном здесь.

В столице почти все были скучны и наслаждались своей скукой, как Андерсен наслаждался природой и лучшими книгами человечества.

Его творчество стало непреодолимой стеной на пути пошлости к его душе. Он спасался письменным столом, стихами, пьесами, образами, шутками, мечтами. И армии довольства, высокомерия, бездарности, как волны о берег, разбивались о стены творчества...

Не забудем — ему ещё не было тридцати. Судьба облагодетельствовала его королевской стипендией. Озарила его нищую жизнь надеждой на славу.

Самый первый день апреля стал для него днём печали — Рим проводил его в Данию. В этом пути ему исполнилось двадцать девять лет. Кто к двадцати девяти побывал в Италии, увидел в ней много мест и пробыл не несколько дней, а более года? Я не знаю таких людей.

Флоренция. Болонья. Венеция. Флоренция — родная. Здесь родился Данте. Стояли могучие скульптуры Микеланджело — гения титанов Возрожденья. Венеция — дом для всех, и Андерсен не стал исключением.

«ИМПРОВИЗАТОР»

Роман «Импровизатор» писался тоской по Италии, жаждой возвратить памяти её баснословные картины. Ингеман поздравил с окончанием романа.

Ему Андерсен доверял, ведь именно Ингеман заступился за «Агнету».

   — Слава ещё найдёт вас, — сказал Ингеман. — Только не сходите с выбранного пути. Никто из нас не знает, что скажет время.

   — Давайте выпьем по стакану пунша в честь ваших слов.

   — Я не против. Хотя пунш опьянит меня не более, чем прекрасный ваш роман. Он романтичен, а это главное. Лирический напор, с которым вы его написали, делает страницы упругими.

Они выпили.

   — Ах, мой милый Андерсен, если бы вы позволили мне дать вам добрый совет, — Ингеман сделал паузу.

   — Любые советы человека, который в отличие от других понял «Агнету», необходимы мне.

   — Вам нужно чуточку меньше ждать от людей. Вот и всё. Маленький секрет большой жизни.

   — Я и сам пришёл к такому выводу.

   — Вот и прекрасно.

   — Постараюсь с «Импровизатора» начать в этом отношении новую жизнь.

   — Поверьте мне, роман будет ждать успех. Поймут ли его датчане — не знаю, но итальянцы, немцы — быстрее ваших соотечественников разберутся в таланте автора «Импровизатора».

К октябрю 1834 года «Импровизатор» был закончен. Это был его первый роман. Денег на жизнь было ждать неоткуда. Поэтому необходимо было продать роман. Эдвард Коллин обещал поговорить о романе с издателем Рейцелем. Нужно было платить за квартиру. Сапоги требовали ремонта и настойчиво просили об этом в дождливые дни.

Роман «Импровизатор» — памятник его поездке по Италии. Хотелось, чтобы две небольшие книжки были переплетены, тогда это составило бы вполне приличный том. Романы Ингемана всегда вызывали восхищение Андерсена. И свой роман он хотел выпустить так же, как выпускали романы Ингемана: тот же формат, тот же шрифт, те же двадцать восемь строк на странице. Андерсен надеялся получить по 12 риксдалеров с листа. Нужно было получить хотя бы аванс. Тогда издатель мог не спешить с выпуском романа до нового года. Молодой романист ждал, что критика сметёт этот роман как «Агнету». Ему нездоровилось. Он смотрел на законченную рукопись романа. Глядя на неё, он дышал итальянским воздухом.

   — Книга станет сгустком Италии, какой я её видел и понял, — говорил он друзьям.

Полили дожди.

Наступил ноябрь. Андерсен ждал выхода книги писательницы Генриетты Ганк. Дожди оккупировали Данию. Они закрывали вид на корабли и ботанический сад. Деревья стояли понурые и ждали зимней участи. Поневоле возмечтаешь о морозах.

Каждый день Андерсен бывал в семье Коллинов. Здесь встречали его как родного. Раза два в неделю он бывал у своей давней знакомой, «второй матери», как он её называл: госпожи Лэссё. Его засыпали приглашениями, Но дом Коллинов был в Дании по-прежнему единственным, где он чувствовал родные стены. Коллин любил давать обеды для писательской братии. Драматурги, поэты, журналисты...

   — Ну вот, все гости собрались, — говорила хозяйка дома, — Андерсен, Герц, Гейберг.

   — Ну что ты, — отвечал Коллин, — гостей только двое.

Все смотрели на Андерсена и улыбались, разумеется, он был не гостем, а родным человеком.

Остроумие Гейберга лилось рекой. Герц поражал всех молодостью души, хотя иногда посмеивались над его глухотой.

Андерсен написал ещё и драму в двух действиях «Кирстинушка», музыку обещал композитор Бредаль. Она была поставлена только в 1846 году, и автором музыки стал Гартман.

Он начал писать сказки.

Прочёл их Эрстеду.

   — Если «импровизатор» прославит вас, то сказки обессмертят ваше имя! — пророчески сказал Эрстед и, заметив недоумение Андерсена, продолжил: — И это случится довольно скоро...

   — Вы не знаете Италии, потому так судите. Я счастлив, что мне удалось написать роман «Импровизатор».

Поэту, романисту, драматургу и в голову не приходило, что мнение Эрстеда со временем разделит весь мир.

   — Поймите, милый Андерсен. В ваших сказках чувства всех взрослых и всех детей. Что может быть выше?

Андерсен недоверчиво покачал головой. Он отдал бы все эти несколько недавно написанных сказок за приличную пьесу! Все укоряют его, что он разбрасывается. А тут ещё сказки — не миновать насмешек.

Общество занимали тогда две пьесы, которые даны были на день рождения короля. Королевский театр продемонстрировал «Свадьбу смотрителя замка» артиста Гольства, вещь бездарную, и пьесу Гейберга «Эльфы», которой восхищался Андерсен.

У Андерсена появилась новая знакомая — старуха, вдова коммерсанта Богель. Она приглашала его к себе, прислала даже в подарок французский шлафрок, вышитый розами, шёлковый пояс, итальянское вино... Стали шутить, что Андерсен теперь на ней женится...

   — В этом случае у меня оказалось бы слишком много пасынков...

Но всё это время Андерсен ждал выхода романа. Он должен был появиться в первых числах апреля 1835 года, как раз к тридцатилетию. Андерсен и его друзья собирали подписчиков. Больше восемнадцати — не находилось... Издатель Рейцель настаивал, чтобы подписчиков было не менее сотни, только тогда стоило рисковать и дать Андерсену гонорар в двести риксдалеров.

В четверг второго апреля 1835 года Андерсен намеревался побывать у принца Христиана и госпожи Коллин. Он просил у издателя два экземпляра в красивых переплётах. Второго апреля ему исполнялось тридцать лет! Первый роман — прекрасный подарок себе к тридцатилетию.

Этот роман подарил ему европейскую известность, но отнюдь не датскую. Человеку, который стал бы доказывать правоту мнения, что Дания взлелеяла поэта, пришлось бы туго. Мысли Андерсена были печальны и однообразны на этот счёт: любимая страна не хотела его принимать и понимать.

«Импровизатор» шагнул за границу. Первая страна, признавшая его, — Германия.

Швеция — вслед за Германией.

Судьба импровизировала его «Импровизатором». Данию она для этого не выбрала. Многие газеты Швеции напечатали хвалебные рецензии, перешагнувшие пределы Швеции, но так и не дошедшие до соседней Дании.