Александр Трофимов - Сын башмачника. Андерсен

• Название: Сын башмачника. Андерсен
• Автор: Александр Трофимов
• Издательство: Армада
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0693-2

Г. X. Андерсен — самый известный в мире сказочник. О его трудной, но такой прекрасной жизни рассказывает в своей книге замечательный московский писатель, поэт, сказочник, эссеист, автор двадцати шести книг, лауреат многочисленных премий Александр Трофимов. «Сын башмачника» — единственный в России роман о жизни Андерсена, которому 2 апреля 2005 года исполнится 200 лет со дня рождения. Книга об Андерсене удостоена нескольких литературных премий.

---

   — «Илиада» дожила до наших дней. Ваши сказки будут существовать века, если вы станете развивать способность к ним, регулярно обдумывать идеи, доводя их до совершенства. Ведь важно не просто написать сказку, а сделать идею и воплощение таковыми, что никто и никогда не явит идею и содержание глубже и короче, а словесное воплощение недосягаемым! — И Эрстед улыбнулся той облагораживающей всё вокруг улыбкой, которой Андерсен всегда мечтал наделить свои сказки.

   — Ваши «Картинки-невидимки» — настоящие сказки. Их будут переиздавать и перечитывать, но вы призваны создать целый корпус сказок. Сделать в сказках открытие, равное Ньютоновскому в физике. И вам это вполне может удастся, если вы отринете сиюминутные работы и сосредоточитесь на главном. Создать нечто новое после братьев Гримм, «Тысячи одной ночи» и Шарля Перро очень трудно, но в вас есть тот лирический задор, какого нет более ни у кого, а это может облагородить любую грубую народную историю.

   — Но лирика никому не нужна, — выдохнул Андерсен. — Критика считает её ненужным довеском к сюжету.

   — Не переживайте. Лирика — дар Бога. У подавляющего числа литераторов этого дара нет: они или завидуют ему или его не понимают. Нужно время, чтобы привыкли к вашей исключительно лирической манере письма. Едва ли не всякая ваша сказка — роман. И это тоже поймут не все. — Он задумался. — И не сразу. Но вы должны делать своё дело. И чётко знать: никто не сделает его лучше вас. Никто и никогда. И вот ещё что — вы должны помнить — вам невозможно подражать. Ваша образная система — совершенное чудо. Нельзя подражать чистым движениям души — вы неподражаемы. Но всё это только при условии постоянной работы над собой, чистоты души и углубления чувств.

Наступила пауза.

   — Извините, тон был немного поучительным, но лишь только потому, что я глубоко ценю и уважаю то, что дал вам Господь.

   — Спасибо, спасибо, — не в силах сдержать чувств, Андерсен расплакался. — Недавно Мольбек опять обвинил меня в том, что я заимствовал сюжет «Мулата».

   — Ах, в мире всего несколько десятков сюжетов, обвинять в заимствовании легко. Эленшлегера можно обвинять в том, что он заимствовал сюжет из «Тысячи и одной ночи» и назвал его «Аладдином». Может быть, заимствован даже сюжет Библии из более ранних книг!

   — Нет, нет, не говорите так, — вскричал Андерсен. — Не говорите так!

   — Только уважая ваши религиозные чувства, — развёл руками Эрстед. — Как и со своим братом я не буду с вами вести дискуссии на эти темы. Но — продолжим. Из сказок Тика Гейберг взял сюжет для «Эльфов».

   — Гейберга критиковать не принято. Тик... кто знал его в то время?

   — Но сейчас-то знают — и что? И что? Пишите сказки — и мир скажет вам спасибо!

Его, Андерсена, стезя — сплошная борьба за существование, за выживание, за место под солнцем искусства. А где его придирчивые лучи? Он, Андерсен, обязан помочь своей стране!

Придя к этому довольно распространённому среди молодых поэтов выводу, он прошествовал по улице походкой Гомера, переходящей в поступь Наполеона.

Он был маленьким богом творимой им литературы. Его власть не оценил мир, но ещё оценит. Дания не часть космоса, она всего лишь часть Европы. Маленькая завитушка. Космические категории отсутствовали в её мышлении.

КОМЕТА АНДЕРСЕНА

Кометы — мысли неба. Они бороздят космос в поисках, которые людям неясны и вряд ли будут ими поняты. Может быть, они — поезда жизни, огненные конверты бытия. Но людям они несут страх. Вряд ли кометы ведают о том Боге или тех богах, которых представляют люди. Или кометы — письма прошлого, которые мы недостойны расшифровать? — думал пастор.

Йенни Линд — главная комета его жизни.

Мы думаем, что природа хочет, чтобы мы отразили её явления на человеческом языке. Какая глупость!

Мы должны вымолить у природы право говорить о ней на человеческом языке.

МАЛЕНЬКИЕ ИТОГИ

Андерсен всю жизнь пытался найти утешение у людей, будь то мужчины или женщины. Всякое доброе слово, благожелательный взгляд он почитал искренними.

Идеалом для него была бы женщина-утешение, любовь-утешение. Но его идеализм натыкался всякий раз на подобие утешения. Все три любви его жизни — Риборг Войт, Луиза Коллин, Йенни Линд — были достаточно самостоятельными женщинами с устоявшимися планами на жизнь.

Риборг Войт, молоденькая, симпатичная девушка, очень обаятельная, пленила Андерсена, когда любовь есть юношеская необходимость души.

Луиза Коллин, дочь мудрого Коллина, которому так обязан Андерсен, ни при каких обстоятельствах не вышла бы за Андерсена — он был только приёмышем семьи, и профессия литератора не позволяла крепко стоять на ногах — ни один писатель Дании во времена Андерсена не мог обеспечить себя литературным трудом.

Йенни Линд, «шведский соловей» — главная любовь в жизни нашего сказочника. Мендельсон говорил, что такие таланты, как она, рождаются лишь раз и столетие. Она почитала его за брата. Как и Луиза Коллин. Размениваться он не захотел. Он столько пошлости видел в своей жизни, что умер девственником.

Современникам моим конца двадцатого века этот факт может показаться смешным, но это так, так, так.

Может быть, Андерсен подспудно чувствовал, что это сэкономит его силы, может быть, он был чем-то болен, может быть, боялся заразиться. Любовь сказочника была возвышенной и непонятной современникам. Он и для нас является человеком высшего порядка, монахом литературы, который не мог бы жить без кислорода, даруемого буквами, и который далеко не всё на этой земле способен воспринимать.

Он сам был открытой раной, которая постоянно затягивалась и вновь открывалась. Только слава и удовлетворение от своего творчества могли быть лекарством для этих вещих ран.

Но будем честны — Андерсен был физически слабым человеком, а постоянная любовь, даже и платоническая, требует душевных и физических сил, и чем более платонична любовь, тем сильнее духовное напряжение.

Сам того не подозревая, он всю жизнь бессознательно создавал апокрифическое Евангелие детства — свои чудные сказки. И любовь была главным источником его творчества. С наибольшей силой тоска по глубокой ответной любви выражена в сказках — некоем высшем мире, созданном из детских игрушек, глубоких страстей, болезней, одиночества, едва ли не постоянного, жажды признания и улыбок всех достойных женщин...

Не было женщины, которая бы стремилась к нему. Уже в пору славы он вдруг стал нравиться женщинам, но ни одна из них не в силах была вызвать ответного чувства.

После неудачной любви к Йенне Линд хрупкие дверцы его сердца закрылись навсегда. Его нерастраченная девственность дала особую крепость, небывалую дотоле силу сказочным образам, сделав их человечнее самих людей. В сущности, Дюймовочка так же легендарна для нас, как Пенелопа или Елена, из-за которой разыгралась Троянская война, величайший миф человечества.

Андерсен был сплошная нежность. Её невозможно было излить на людей, нежность людям в больших количествах противопоказана, поэтому она могла существовать только в романах, пьесах, стихах, но особенно — в сказках. Форма сказки оказалась тем благородным сосудом, в который он мог перелить свою нежность без остатка.

Любить женщину издалека, жить мыслями о любви к ней — значило создавать корневую систему очередного романа, новой пьесы. Уж не говоря о стихах — пристанище его вечной литературной ненасытности. Река его стихов растекалась по терпеливой к его творчеству, но насмешливой Дании, но ручеёк лучших добежал и до наших прагматических дней. В конечном итоге Андерсен оказался прав! Количество переросло в качество. Некоторые его стихи учат в школах, особенно патриотические... Космополитом его сделали путешествия. Войны привели к патриотизму. Редко кто умудрился пройти мимо этой дорожки. И Андерсен её не уберёгся.

Если бы даже Йенни Линд стала его женой, брак был бы ненадёжен. Два соловья не могут быть вместе долгое время.

Жажда семьи преследовала его.

Сказочники не занимаются политикой... Да, он боялся политики. К тому же, старая лиса Йонас Коллин отучил его от политических суждений. Это помогло сказочнику выжить. Он не замечал дворцовых интриг, которые, разумеется, существуют при любом дворе.

Но политика интересуется сказочниками.

Войны не входили, а вбегали в жизнь Ганса Христиана Андерсена. Они унижали его сильнее нищеты, — его второй матери и были родными, хотя и не любимыми сёстрами его жизни, поскольку поэт — главный представитель нации, а война больше всего унижает нацию...