Уильям Йейтс - Смерть Кухулина

• Название: Смерть Кухулина
• Автор: Уильям Йейтс
• Жанр: Драматургия

Пьеса повествует о смерти одного из главных героев ирландского эпоса. Сюжет подан, как представление внутри представления. Действие, разворачивающееся в эпоху героев, оказывается обрамлено двумя сценами из современности: стариком, выходящим на сцену в самом начале и дающим наставления по работе со зрительным залом, и уличной труппой из двух музыкантов и певицы, которая воспевает героев ирландского прошлого и сравнивает их с людьми этого, дряхлого века. Пьеса, завершающая цикл посвящённый Кухулину, пронизана тоской по мифологическому прошлому, жившему по другим законам, но бывшему прекрасным не в пример настоящему.

---

Уильям Батлер Йейтс Смерть Кухулина

Персонажи пьесы

Кухулин.

Этна Ингуба.

Эмер.

Айфа.

Морриган, богиня войны.

Старик.

Слепой.

Слуга.

Певица, Волынщик и Барабанщик.

Место действия – пустая сцена без каких-либо примет времени. Глубокий старик, напоминающий что-то из мифологии.

Старик.

Меня попросили поставить пьесу под названием «Смерть Кухулина». Это последняя в цикле пьес, посвященных его жизни и смерти. Почему выбрали меня? Видно, потому, что я так же устарел и вышел из моды, как вся эта романтическая чепуха. Да, я настолько стар, что забыл, как звали моих родителей; может быть, я и впрямь сын Тальма, – а уж он был так стар, что его друзья до сих пор перечитывают Вергилия и Гомера. Мне предоставили свободу действий, и я тут записал несколько основных принципов на клочке бумаги. Мне бы хотелось, чтобы в зале было не более пятидесяти или ста человек, а если будет больше, чтобы они не шумели и не шаркали ногами, когда говорят актеры. Я знаю, что ставлю пьесу для людей, которые мне симпатичны, а таковых вряд ли наберется больше, чем было на премьере мильтоновского «Комоса». В данном случае они должны знать древний эпос и пьесы, сочиненные мистером Йейтсом по его мотивам. У таких людей, как бы они ни были бедны, обычно есть собственные библиотеки. Если зрителей будет больше сотни, тут уж никак не избежать полузнаек из книжных клубов и тому подобной публики, всяких дилетантов, карманных воришек и самоуверенных шлюх. Почему карманных воришек? Сейчас объясню…

Барабан и волынка за сценой: начинают и смолкают.

Это музыканты; я просил их дать мне знак, если заболтаюсь. Старикам это свойственно, уж извините. А музыку мы еще сегодня услышим. Там есть Певец, Волынщик и Барабанщик. Я подобрал их на улице и клянусь, что научу их, покуда жив, музыке бродяг и оборванцев, музыке Гомера. Обещаю вам и танец. Танец хорош тем, что в нем нет слов, а слова легче всего опошлить. Танцевать будет Эмер – и тут уж ничего не поделаешь, это мифология! – танцевать она будет перед отрубленными головами. Сперва я хотел, чтобы головы были как настоящие, но это лишнее: если танцовщица знает свое дело, никакие подобия не будут выглядеть так убедительно, как простые черные параллелограммы. Но безумно трудно найти подходящую танцовщицу. Была у меня раньше одна такая, да ушла – комическая плясунья, трагическая плясунья, любовь и презрение, жизнь и смерть – все было в ней одной. Трижды плюю на этих танцовщиц Дега, на их куцые трико, жесткие корсажи и сверх всего – на их лица горничных. О Рамзес великий! Уж лучше абстрактные маски, чем эти тусклые физиономии усталых служанок. Тьфу! Тьфу! Тьфу!

Сцена темнеет, занавес опускается. Волынка и барабан вступают и играют до тех пор, пока занавес не поднимается снова, обнажая пустую сцену. Полминуты спустя появляется Этна Ингуба.

Этна

Кухулин! Эй, Кухулин!

Кухулин появляется из глубины сцены.

Я пришла
С известием. Меня прислала Эмер,
Твоя жена, сказать, чтоб ты не медлил.
Мэйв привела из Коннахта свой сброд
На Эмайн Маху, чтобы жечь и грабить;
Твой дом в Муртемне превращен в костер.
Нет выбора тебе: как ни огромен
И ни опасен перевес врага,
Ты должен выступить вперед и биться.

Кухулин

Весть не нова. Уж я вооружен
И человека своего послал
Собрать дружину. Что там у тебя?

Этна

Нет ничего.

Кухулин

Что у тебя в руке?

Этна

Ах, это…

Кухулин

Кажется, письмо, не так ли?

Этна

Не знаю, как оно ко мне попало.
Я только что от Эмер. Мы стояли…
Она сказала мне…

Кухулин

Письмо от Эмер,
Тут сказано иначе. Я не должен
В бой выступать до завтра, ибо силы
Неравны и сразиться нынче – гибель.
Наутро же прибудет Конал Кернах
С большой дружиной.

Этна

Не могу понять,
Откуда вдруг письмо…

Кухулин

Есть и приписка.
Чтобы меня вернее удержать,
Ты послана сюда, чтоб до утра
Делить со мною ложе. Но не бойся.
Тому, что я прочел, предпочитаю
То, что услышал. Я готов для битвы,
И горстка воинов моих готова;
Нам не в диковину неравный бой.

Появляется Морриган и становится между ними.

Этна

Мне чудится: тут кто-то есть меж нами.
Ты никого не видишь?

Кухулин

Никого.

Этна

Кто из богов иль духов схож с вороной?

Кухулин

У Морриган воронья голова.

Этна

Да, это Морриган, богиня битв,
Меня коснулась черным опереньем.

Морриган исчезает.

Теперь мне ясно: это чары Мэйв.
С тех пор, как с нею спал Кухулин юный,
Как изменилась бывшая красотка –
Колдунья с глазом посредине лба!

Кухулин

Колдунья с глазом посредине лба?
Чудовище с вороньей головой?
Оставь, тут ни к чему волшба и духи.
Все дело в том, что надобен тебе
Дружок повеселей и помоложе.
И вот, страшась того, что мог бы в гневе
Я совершить, ты вздумала послать
Меня на смерть, но от волненья
Забыла про письмо в руке.

Этна

…Очнувшись,
Теперь я вижу все коварство Мэйв:
Кому же, как не мне, ты мог поверить?

Кухулин

Когда, от смерти сына обезумев,
Я волны бросился рубить мечом,
Унять меня сумела только Эмер.

Этна

Да, я ее не стою. Но ко мне
Ты потянулся, вспомни.

Кухулин

Ты решила,
Что за измену я тебя убью;
Хоть все изменчиво в подлунном мире,
И если я не изменился, значит,
Я – чудо из чудес.

Этна

Нет, ты не тот,
Кого любила я. Тот человек
Предательств не прощал. Когда ты можешь,
Так мысля обо мне, как мыслишь ты,
Простить, – ты на пороге смерти!

Кухулин

Так громко и так близко к двери… Тише!
Не надо здесь кричать про смерть мою
Столь яростно и возбужденно. Услышать могут.

Этна

Пусть услышат все,
В ком сохранилась жажда мести, ярость
И страсть, необходимая для жизни.
Едва лишь ты уйдешь, я позову
Всех поваров твоих и поварят;
Псарей, посыльных, сторожей, служанок:
Пусть поварешками меня забьют,
Проткнут ножом, на вертеле поджарят –
Какой угодно смерти предадут, –
Чтоб тень моя явилась меж теней
И пред твоею тенью оправдалась!

Кухулин

Коварство женское красноречиво.

Входит Слуга.

Слуга

Хозяин, конь готов, и люди ждут.

Кухулин

Сейчас я выйду, но сперва два слова.
Вот эта женщина в затменье скорби
Твердит, что, мол, злокозненною ложью
Меня толкала к гибели. Что делать?
Как защитить ее от слов безумных?

Слуга

Ее признанье – правда?

Кухулин

Правда проще.
Она лишь вестница моей жены.

Слуга

Не дать ли ей настойки сонных маков?

Кухулин

Как хочешь; только сохрани ей жизнь
Любой ценой. А коль я не вернусь,
Пусть Конал Кернах ей владеет: он
Умеет возбуждать любовь у женщин.

Этна

Скорей уснуть! Я знаю: я права.
Ведь Морриган, воронья голова,
Не может лгать. Вещунье этой верьте:
Увы, Кухулин на пороге смерти!

Волынка и барабан. Сцена на некоторое время темнеет. Когда вновь загорается свет, нет никого. Входит раненый Кухулин. Он пытается привязать себя поясом к обломку скалы. Входит Айфа, седовласая женщина с прямой осанкой.

Айфа

Узнал меня, Кухулин?

Кухулин

Помню меч
В твоей руке. Казалось, мы убьем
Друг друга в схватке. Но сумел я вырвать
Оружье из твоей руки усталой.

Айфа

Внимательней взгляни, Кухулин! Видишь?

Кухулин

Ты вся седая.

Айфа

Да. Настал мой час.
Знай, я пришла убить тебя, Кухулин.

Кухулин

Где я и что со мною?

Айфа

Получив
Шесть ран смертельных, ты пришел сюда
Испить воды из озера.

Кухулин