Рэй Олдридж - Освободитель (сборник)

• Название: Освободитель (сборник)
• Автор: Рэй Олдридж
• Издательство: Подсолнечник
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Трилогия «Освободитель» в одном томе.

Содержание:

Контракт на Фараоне (роман, перевод Л. Слуцкой)

Император всего (роман, перевод Л. Слуцкой)

Машина-Орфей (роман, перевод Л. Слуцкой)  

---

Дольмаэро повесил полевые рационы на свое широкое плечо.

– Кроэлю и так оставалось жить ненамного дольше. Душа его уже убежала. – Он пожал плечами и отвернулся. – Ты странный человек, Руиз Ав, хотя я очень надеюсь, что ты не обидишься на мои такие слова. Ты можешь убить своих врагов так же легко, как любой другой человек может прихлопнуть клопа. А потом ты сожалеешь о смерти бедного Кроэля, который ничего для тебя не значил. Но я боюсь за твое поразительное везение. Хватит ли нам его?

– Нам бы только смыться с Суука. Если моего везения на это хватит, то большего я и не прошу.

Снаружи Руиз осмотрел свою маленькую группку выживших. Они все столпились вокруг шлюза, лица у них у всех были несчастные, кроме как у Низы. Податливость Руиза и его чувствительность к ее красоте были причиной большей части его сложностей в последнее время… но свои прелести в этом тоже были. Он еще раз восхитился ее гладкой бледной кожей, ее огромными темными глазами, длинными черными волосами, густыми, мягкими, посверкивающими медными отблесками, ее грациозным телом, длинными ногами. Ее очарование сочеталось с быстрым умом и восхитительно сильным характером.

Он улыбнулся ей. Она ответила ему нежным кротким взглядом, заметив который, Фломель издал негодующее фырканье.

Руиз посмотрел на Фломеля, худощавого человека средних лет с жестким взглядом и самодовольными напыщенными манерами. На его бритом черепе выделялись татуировки старшего фокусника. Фломель был таким же рабом и пленником, как и все остальные, но его непоколебимая важность и глупость заставляла его относиться к своему зависимому положению как к своеобразной форме защиты. Его еще предстояло убедить, что Кореана собиралась продать его труппу тому, кто заплатил бы больше.

Руиз считал Фломеля опасным человеком и даже сейчас был уверен, что Фломель замышляет какое-то предательство. Руиз покачал головой. Что такое с ним случилось, что он не мог просто так убить фокусника, как диктовал ему здравый смысл?

Возле Фломеля стоял Мольнех, который с любопытством оглядывался кругом. Он был высок, неуклюж и тощ до измождения. На голове Мольнеха тоже были татуировки фокусника, и он помогал Фломелю ставить мастерские пьесы-иллюзии, которые сделали фараонские труппы с жертвами-фениксами столь популярными на пангалактических рынках. Руиз невольно восхищался Мольнехом, его оптимистическим приятием его резко переменившихся обстоятельств. Он не мог не сравнивать замечательную выносливость Мольнеха с фатальной хрупкостью Кроэля, который непривычностью Суука был введен в состояние коматозной паники.

Наконец, тут был Дольмаэро, приземистый, полный серьезный человек, татуированный зигзагообразными красно-зелеными узорами Старшины Гильдии. Он был главой бригады обслуживания труппы – десятков рабочих сцены, дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей и прочих специалистов, чье мастерство под сценой и за сценой делало возможными фантастические трюки фокусника. На Фараоне его положение было подчиненным по отношению к фокусникам… но на этом новом мире он постепенно занимал главенствующее положение. Дольмаэро серьезно относился к своей ответственности по отношению к людям, подумал Руиз, и ум его был быстрым и гибким. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила как их, так и Руиза Ава с жестокого мира Фараона, Руиз считал, что его маскировка почти само совершенство. Но Дольмаэро был первым человеком, который заподозрил, что Руиз не фараонец.

Дольмаэро никогда не пытался использовать эти сведения во вред Руизу, и Руиз все еще был ему за это благодарен. Он испытывал нечто вроде осторожных дружеских чувств к Старшине Гильдии, невзирая на их совершенно различное происхождение, невзирая и вопреки риску, который всегда присутствовал в дружеских связях, создававшихся при таких сомнительных обстоятельствах.

Задумчивые глаза Дольмаэро смотрели на Руиза.

– Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую твоему легкому сердцу. Мое же слишком тяжело от множества вопросов.

Руиз беспокойно посмотрел на Дольмаэро. В случае с Низой им управляло чувство. Но его ответственность по отношению к прочим пленникам так и не стала ясной для него самого. Может быть, что он все-таки должен был объяснить Дольмаэро хоть что-нибудь.

– Я расскажу вам, что смогу, – сказал он Дольмаэро. – Что вы хотите знать?

Дольмаэро вздохнул.

– Боюсь, что я слишком мало знаю про наши обстоятельства, чтобы даже задавать разумные вопросы. Все же… Куда Кореана собиралась нас отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую прислужницу и разоружил ее механического человека? Ты об этом знаешь?

– Да.

Эта тема наполнила Руиза неприятными ощущениями – словно мурашки поползли по его спине, в желудке стала подниматься тошнота, на лбу вдруг выступил холодный пот. В глубине сознания зашевелилась смертная сеть, напомнив, что он будет убит, если почувствует в себе щупальца генча. Он передернулся.

– Да. Кореана собиралась послать нас к генчу, чтобы обезопасить нас.

– Обезопасить?

Дольмаэро посмотрел с сомнением, словно он был абсолютно уверен, что Руиза Ава невозможно сделать безопасным.

– Генчи… они инопланетяне, гораздо более странные, чем Пунги, которые управляли казармой для рабов. Они отвратительные существа, но не в том причина, по которой я их боюсь. Они посвятили столетия изучению человеческого мозга и мышления. Они знают нас слишком хорошо. Они могут заставить человека сделать все, что угодно или стать кем угодно.

– А как насчет нас?

– Процесс, который был запланирован для нас, иногда называется деконструкцией. Если нас взяли бы в подземелья в анклав генчей, они разложили бы наши мозги на кусочки и перестроили бы нас таким образом, чтобы мы стали совершенными рабами. Наша главная верность состояла бы не в том, чтобы оставаться верным самому себе, а в том, чтобы быть верным Кореане – или любому человеку, который купил бы нас у нее.

– Звучит очень сложно, – сказал Мольнех. – Наверняка существуют менее сложные способы следить и управлять рабами. На Фараоне мы вполне справляемся. Если раб бунтует, мы его распинаем, или выставляем его на колу в пустыне, или используем его в Искуплении, которое не освящено богами. Остальные рабы смотрят на это и получают урок.

Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что прочие пришли с примитивной планеты, что их культурная матрица была совершенно иной. Его особенно беспокоило, что Низа одобрительно кивала своей очаровательной головкой, видимо, находя высказывания Мольнеха совершенно разумными и очевидными.

Но потом ему пришло в голову, что его собственные этические стандарты были более в области теории, нежели практическими. При этой мысли он почувствовал страшную подавленность. Может быть, ему сама мысль о том, что раба можно распять, кажется варварской. И все-таки Руиз Ав уничтожал невинные жизни в ходе каждого дела, которое он выполнял. Множество людей умерло после того, как он прибыл на Фараон: началось с охранника на стене, которого он вынужден был убить, потом Денклар, трактирщик, проститутка Релия, надзиратель Ронтлесес – их смерть запятнала его руки. После того, как его поймали и переправили на Суук, список его жертв стал слишком длинным, чтоб его можно было перечитывать и пересчитывать жертвы. Иногда Руиз Ав казался себе самому чем-то вроде случайной и безжалостной эпидемии чумы, которая ударяла наугад, мутировала, от которой не могло быть ни излечения, ни защиты.

Что-то, видимо, отразилось на его лице, потому что Низа заговорила голосом, полным беспокойства и заботы:

– Что такое, Руиз? Может быть, этот новый способ более милосердный, но у нас на Фараоне не научились перестраивать умы.

– Милосерднее? – Руиз горько рассмеялся. – Нет. Генчи делают кукол, марионеток в человеческом образе. Но это больше нельзя назвать живыми людьми. Самое страшное то, что генч превратил бы меня в машину во плоти. И ужаснее всего то, что я сам бы этого не заметил, я продолжал бы считать, что я остался таким же человеком, как и был. Но в один прекрасный день мой владелец приказал бы мне распороть себе брюхо и развесить кишки по кустам, и я подумал бы, что это вполне разумная просьба, и немедленно так бы и сделал. Даже тогда я не понял бы, что потерял свою настоящую личность.

Последовало молчание, поскольку все обдумывали мерзкую картину, которую нарисовал перед ними Руиз. Даже Фломель, который старательно игнорировал разговор, казался потрясенным.

Немного погодя Дольмаэро посмотрел вверх. Потом он потер свою тяжелую челюсть и почесал татуированную голову.

– Что же, – начал он веско, – я не хочу показаться неуважительным, но… если дело обстоит так, как ты нам рассказал, и эти генчи могут вытворять такие вещи… почему же тогда они не правят всем миром? Или же они все-таки правят?