Валерий Никоноров - «Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов

• Название: «Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов
• Автор: Валерий Никоноров
• Издательство: Петербургское Востоковедение
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-85803-278-6

В книге рассматриваются военное искусство и вооружение центральноазиатского кочевого народа хунну (сюнну), могущественного северною противника Китая, начиная с середины III в. до н. э., а также генетически связанных с хунну европейских гуннов, которые доминировали в степях 1 Ого-Восточной Европы с 370-х до 460-х гг. н. э. Уделяется внимание особенностям военного дела и соседних народов, исторически связанных с хунну и гуннами, — дунху, сяньби, германцев-готов и др. Повествование построено на использовании данных древней письменной традиции и археологии и хороню проиллюстрировано изображениями находок оружия того времени и графическими реконструкциями облика хуннских и гуннских воинов. Издание рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся историей и культурой древних номадов Евразии.

---

В 409 г. Гонорий призвал 10 000 гуннских воинов в качестве союзников для участия в войне против везеготского вождя Алариха, а для их содержания он распорядился доставить в Италию из Далмации зерно и скот (Zosim. V, 50,1). Впрочем, остается не до конца ясным, прибыла ли столь внушительная вооруженная сила на Апеннины вообще: если да, то как объяснить тот факт, что уже в следующем году везеготы захватили Рим? Или, быть может, число нанятых Гонорием гуннов, приведенное Зосимом, слишком завышено?

Царь гуннов Руга заключил в 433 г. договор о дружбе и военной помощи с влиятельнейшим политиком равеннского двора Аэцием, который тогда особенно нуждался в военной поддержке (Prosp. Chron. 1310; Chron. Gall. P. 658,112; 659, 587; Paul. Diac. HR ХIII, 11). Примечательно, что еще в 425 г. Аэций по приказу узурпатора Иоанна набрал у того же Руги наемников, предназначенных для борьбы с войсками, которые послал в Италию глава Восточной империи Феодосии II (Philostorg. XII, 14; Greg. Tur. HF II, 8; Socr. Schol. VII, 23, 8, ср.: 43, 1; Prosp. Chron. 1288; Cassiod. Chron. 1211; Paul. Diac. HR XIII, 9). В результате договора 433 г. на службу к Аэцию поступили гуннские отряды, которые он ввел в состав своей армии, действовавшей в Галлии. В рядах римских войск гунны сражались как союзники, нанятые за плату, по всей очевидности, в качестве comitatenses — солдат полевой армии{59}.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что активные союзнические отношения правители гуннов поддерживали только с Западной империей, военачальники которой возлагали на гуннские контингенты особенно большие надежды (Salv. GD VII, 39). Те с чисто военной точки зрения по большей части эти надежды оправдывали: именно при помощи гуннских наемников полководец Аэция Литорий одержал победы над багаудами и везеготами в Галлии в 435–438 гг. С Византией же гуннские государи, как правило, заключали только мирные соглашения, не содержавшие какие-либо пункты о военном сотрудничестве (Zosim. V, 22, 3; Prise, fr. 2; 5; 6; 8; 13; 14 D = 6,1; 9, 3; 10; 11,2; 15,3; 4 В). Объясняет этот факт, очевидно, не столько какая-то особая враждебность гуннов по отношению к Восточной империи, сколько боязнь властей самой Византии, придунайские области которой были постоянным объектом набегов этих грозных варваров, принимать их на своей территории в качестве федератов или хотя бы наемников. Причиной этого были такие характерные особенности поведения гуннов, как непостоянство и склонность к нарушению уже заключенных договоренностей, а также свирепая и неуемная страсть к грабежу. Подобные опасения были справедливыми, ибо, по свидетельствам современников, гуннские наемники вели себя в Галлии, входившей в состав союзной им Западной империи, как в завоеванной стране, творя там всевозможные бесчинства (Sidon. Carm. VII, 248–250; Paulin. Petric. VM VI, 218–223; ср.: Ibid. VI, 93–94; Salv. GO IV, 67; 68).

Впрочем, восточные римляне не желали использовать гуннов в качестве союзников только в северных, балканских провинциях своей империи, где те, учитывая близость кочевий и становищ их соплеменников, могли бы стать дополнительным фактором дестабилизации, в особенности после образования мощной державы Аттилы с центром в Подунавье. Другое дело отдаленные, заморские владения правителей Византии. И в этой связи чрезвычайно важно отметить, что небольшая по численности элитная кавалерийская часть, οτρατιώται Ούννίγαρδαι (“воины-уннигарды”), в самом начале второй декады V в. располагалась в Ливии Пентаполис, африканской провинции Восточно-Римской империи. Судя по названию, ее бойцами были гунны. Согласно Синезию Киренскому, единственному автору, который писал об уннигардах, причем как очевидец» они находились на службе военного наместника Ливии в качестве «римского войска», т. е. на регулярной основе, в рамках союзного договора. Сообщается также, что эти воины получали пополнение конского состава, воинское снаряжение и плату непосредственно от самого императора Византии. Они подчинялись непосредственно военному наместнику Анисию, который лично возглавлял их во время боевых операций против нападавших на Киренаику соседних племен (Synes. Ер. 78; Catast. I, 2; Catast II, 2). Уннигарды, сражавшиеся в соответствии с присущими им особенностями военного дела (подобно остальным гуннским воинам, они были конными лучниками), побеждали очень небольшим отрядом (всего 40 человек!) гораздо более многочисленных врагов{60}. Необходимо подчеркнуть, что корпус уннигардов не только был лучшим среди всех войск провинции, но и занимал самостоятельное место в их структуре, не смешиваясь с другими частями в одном боевом строю (Synes. Catast. II, 2), что, очевидно, было необходимо с точки зрения исполнения ими на поле сражения своих собственных, сугубо специфических тактических приемов.

Не исключено, что упомянутые Синезием гунны оказались в Ливии в результате неудачной кампании Ульдина во Фракии в 409 г., когда часть его собственно гуннского воинства перешла на сторону Византии (Sozom. IX, 5,4). Кого-то из них могли затем принять на военную службу с условием прохождения ее в столь отдаленном от Балкан месте. При этом следует учесть, что все произведения Синезия, в которых он говорит об уннигардах, были написаны в течение всего лишь нескольких месяцев — с февраля/марта по июнь 411 г.{61}, т, е. вскоре после поражения Ульдина. Дальнейшая судьба этого малочисленного гуннского контингента неизвестна.

Ситуация с привлечением гуннов на римскую службу стала другой в 439 г., когда везеготы наголову разгромили гуннское войско Литория у Тулузы, после чего правившие тогда гуннами Бледа и Аттила, судя по всему, отказались от практики посылки своих воинов к западным римлянам. Более того, как это можно предположить из сообщения Приска (Prisc, fr. 8D=11, 2B), Аттила, став единоличным повелителем гуннской державы и, очевидно, держа в уме планы широкого наступления на обе империи, вообще запретил кому-либо из своих соплеменников (которых он называл не иначе, как «своими собственными слугами») воевать против него, а требование к римлянам о выдаче гуннам перебежчиков вообще стало одним из его основных условий при заключении мирных договоров. По всей видимости, Атгила (как и другие правители гуннов до него) старался по возможности контролировать процесс вербовки наемников из гуннской среды.

Такое положение изменилось только после битвы при реке Недао в 454 г. Теперь, после окончательного развала империи, созданной Аттилой, инициативу в найме гуннских воинов перехватили константинопольские власти, которые перешли к политике защиты своей границы по Дунаю от набегов разрозненных гуннских орд с помощью их же соплеменников, но воюющих уже на стороне Византии. Так, некоторым из гуннов было разрешено поселиться близ города Лагерь Марса (совр. Кула в Болгарии); то же самое было сделано и в отношении других гуннов, сумевших силой прорваться на территорию Восточной империи, причем к этим последним Иордан возводит происхождение сакромонтизов и фоссатизиев, служивших в его время в армии императора Юстиниана (Iord. Get. 265–266). По-видимому, все переселившиеся в пределы Византии гунны взамен обязательства охранять приграничные укрепления получили земли под необходимые им пастбища.

В период после Аттилы в восточноримской армии начинают появляться офицеры гуннского происхождения. Известно, что около 467 г. под началом влиятельнейшего византийского полководца Аспара в должности помощника командира легиона состоял гунн по имени Хелхал (Prisc. fr. 39D = 49В).

Глава 11. ГУННСКОЕ ВОЕННОЕ СНАРЯЖЕНИЕ

А. Наступательное оружие

Иордан прямо утверждает, что гунны «хорошо обучены и лукам и стрелам» и что «этот народ придает очень большое значение данному оружию» (Iord. Get. 128; 255). Сидоний говорит о «тщательно отделанных» луках и стрелах гуннов как о предметах их особой страсти (Sidon. Carm. II, 266). Гунны, в том числе и их вожди, славились своим непревзойденным искусством в стрельбе из лука (Olymp. fr. 18 D = Jr. 19 В; Zosim. IV, 20,4; Sidon. Саш. II, 266–269; Iord. Get. 128; Land. Sag. XII, 187; ср.: Greg. Tur. HF II, 8; Sidon. Carm. VII, 230–231; Prise, fr. lb D = 6, 2 B; Proc. Belt. V, 27, 27; VI, 1, 9–10). Лук гуннов по своей конструкции был сложносоставным (рис. 44). Его основа (кибить) в виде двух дуг-плеч (часто снабженных короткими, отогнутыми наружу концами-«рогами»), соединенных прямой рукоятью-перехватом, была составлена из нескольких кусков дерева (иногда разных пород). Для придания всей конструкции большей гибкости к кибити приклеивались сухожилия, а ее концы и рукоять усиливались костяными и роговыми накладками. Этот вид стрелкового оружия, получивший в науке условное наименование «гуннский лук», сформировался в последние века до нашей эры у кочевников восточной части Центральной Азии и затем постепенно распространился вплоть до Западной Европы, причем в этом процессе гунны сыграли очень важную роль.