Джеффри Хоскинг - Россия и русские. Книга 1

• Название: Россия и русские. Книга 1
• Автор: Джеффри Хоскинг
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-020088-9

Как ни парадоксально это звучит, наиболее интересные — в смысле оригинальности и нетрадиционности взгляда— исследования истории НАШЕЙ СТРАНЫ всегда, с древнейших времен, создавали ИНОСТРАНЦЫ. Почему?

Возможно, здесь сказывается суровая непредвзятость ОБЪЕКТИВНОГО НАУЧНОГО КРИТИЦИЗМА? Возможно, нам любопытна сама попытка «понять Россию умом»? Возможно.

Впрочем, прочитайте в чем-то явно спорную и неоднозначную, но в чем-то — бесконечно точную книгу специалиста по истории России, профессора Лондонского университета Джеффри Хоскинга «Россия и русские» — и решайте сами!

Спорьте. Не соглашайтесь. Размышляйте!

---

Растущие властные амбиции Ивана вызывали недовольство Церкви. Филипп, митрополит Московский, публично обвинил царя в «пролитии крови невинных христиан… Татары и язычники, да и все в мире могут сказать, что любой народ имеет право на справедливость и законы, только на Руси — нет!». Иван не сразу ответил на этот выпад, но позже Филиппа арестовали и заточили в монастырь80. После этого случая ни один прелат не осмеливался открыто упрекать царя.

Но существовали религиозные движения, чей вызов Церкви и государству был куда более радикальным. Один из «избранной тысячи» Ивана, Матвей Башкин, оказавшись, под влиянием взглядов антитринитариев из Новгорода, проповедовал, что Христос являлся не Божьим сыном, а простым смертным, а церковь — не храмом, а «собранием верующих». Для того чтобы воплотить эти убеждения в жизнь, он освободил своих холопов и призвал к равенству, взаимной любви и уничтожению социальной иерархии. В 1553 г. он был арестован и заточен в Волоколамский монастырь, крепость иосифлян81.

Еще более радикально настроенным оказался Феодосий Косой, бывший холоп, сбежавший в монастырь на Белом море. Там он собрал круг единомышленников и проповедовал возвращение к Евангелию и деяниям апостолов, догматы которых, по его мнению, должны были быть доведены до каждого верующего посредством отказа от церкви со всеми святыми, иконами и ритуалами, не упоминавшимися в Писании. Он полагал, что истинное христианство заключалось не в языческих храмах и идолопоклонстве, а в созерцательной жизни, безмолвной молитве и тяжком труде в общине с равным разделением имущества82.

В этих учениях слышится эхо современного протестантизма, равно как и исихазма и «нестяжательства». Были и другие заграничные еретические течения, исчерпывающие сведения о которых не дошли до наших времен и не оставили никакого ощутимого следа. Однако имеющиеся свидетельства говорят о том, что в Московии существовало учение, отвергавшее не только концепцию Церкви-собственника как союзника государства, но и любой вид иерархической, ритуалистической Церкви в пользу бедного, духовного и общего христианства. Подобные идеи остались впоследствии ощутимым скрытым течением на Руси.

Возникновение и распространение таких мыслей и болезненная реакция на них властей мешали развитию печатного дела. Первую типографию, так называемый Печатный двор, в Москве открыл в 1564 г. бывший дьякон московской церкви Иван Федоров. Его поддерживал митрополит Макарий, однако после смерти последнего Федоров испытал на себе недовольство влиятельных церковников, подозревавших первопечатника в извращении намерений Макария, то есть в распространении ереси вместо истинной веры. Федоров закрыл типографию и бежал в Польшу-Литву, где вновь открыл ее во Львове83.

Опричнина и последние годы правления Ивана IV

В декабре 1564 г. Иван неожиданно перенес свой двор из Москвы в Александровскую слободу, небольшую княжескую резиденцию на северо-востоке, взяв с собой всю государственную казну и несколько почитаемых икон. Оттуда он отправил боярам и главам Церкви послание. В нем царь объявлял о своем намерении отлучиться от царствования, обвинял бояр в предательстве и массовом расточении государственного имущества, а также говорил о том, что предпринимаемые им попытки наказать виновных встречали постоянное противодействие со стороны Боярской думы и Церкви, стремившихся, по словам Ивана, мешать ему всеми силами. Если они не хотят его отлучения, то должны дать ему право установить свое независимое государство, опричнину (это слово использовалось в законе для обозначения женской части наследства), которое давало бы ему необходимые материальные средства и полную свободу в борьбе с казнокрадами, предателями и еретиками.

Неестественное, театральное поведение Ивана в утрированной форме должно было доказать то, что Москва нуждалась в жесткой и неразделенной власти. Бояре поспешили направить своих послов к Ивану, умоляя его принять обратно трон и делать то, что он считал нужным. Вернувшись в Москву, царь разделил свое государство на две части: опричнину, где он становился абсолютным монархом с неограниченной юрисдикцией, и земщину (территорию «земли»), где согласно обычаю правила Боярская дума. В опричнину Иван включил большинство оставшихся удельных владений, некоторые служилые поместья в Московии и обширные территории, находившиеся на севере и изначально принадлежавшие Новгороду.

Иван использовал доход с этих земель для создания и обеспечения нового опричного войска, которое охраняло его самого, оберегало границы и искореняло коррупцию, предательство и ересь. Солдаты этого войска получали особое право проводить расследования и арестовывать любого по сокращенной юридической процедуре, а то и вовсе без нее. Опричнина имела собственный двор в Москве и функционировала помимо всего прочего и как своего рода монастырь. Она следовала аскетическому режиму, который, правда, временами прерывался оргиями и садизмом. Иван обращался к своим опричникам как к «братьям». Одетые в длинные черные плащи, почти как монахи, они скакали на черных лошадях, прикрепив к седлу собачью голову и длинную метлу. «Эти символы означали то, что опричники кусаются как собаки, а затем сметают все ненужное». Принятые в эту элиту должны были тщательно проверяться на честность и порядочность: для этой цели Иван поместил при дворе ящик для письменных обличений84.

Одной из первых задач опричнины стала экспроприация земель местной элиты из числа служилых людей и обладателей удельных владений. Их ссылали на территорию бывшего Казанского ханства. С собой не разрешали брать никакого имущества, и по дороге ссыльных сопровождали царские войска.

Однако на новых местах они обеспечивались поместьями. По сути дела, Иван относился к Казани как в дальнейшем цари к Сибири: то есть как к отдаленной части империи, развивающейся благодаря полуссыльным, присутствие которых в центре являлось нежелательным. Однако спустя несколько лет Иван простил большинство опальных и позволил им вернуться в свои бывшие владения. Он понял, что не может править, попирая традиции и интересы главенствующего класса, и поэтому вернул их назад, оставив в изгнании только самых опасных. На практике многие из них не могли возобновить прошлую жизнь в уже разграбленном и запущенном владений, а потому иногда продавали свои земли монастырям, что явно противоречило ожиданиям Ивана85.

Со временем рациональный подход, присутствовавший при создании опричнины, начал исчезать. «Братство» Ивана деградировало, все более становясь привилегированным войском алчных и жестоких разбойников, вредящих интересам государства куда больше самих бояр и удельных князей, которых они должны были смирять. Наиболее показательным и абсурдным из всех их действий стало разрушение Новгорода в 1570 г. Иван отправился туда из-за подозрения, что городские старшины вновь вступили в предательскую связь с Литвой. Его опричники блокировали городские окрестности, грабили монастыри, убивали монахов, а затем в ходе инсценированных судебных заседаний обвиняли ведущих горожан в предательстве. Наконец, две или три тысячи человек были приговорены к смерти, некогда богатейший город оказался разрушен, а его торговля подорвана на несколько десятилетий. Одновременно вспыхнула эпидемия чумы и начался голод, поэтому даже трудно определить, сколько же всего смертей повлекли за собой (прямо или косвенно) насильственные действия опричников86.

Иван намеревался поступить так же и с Псковом, но Никола, местный юродивый, предупредил его, что тот должен прекратить мучить людей и уехать в Москву, «не то лошади твои не понесут тебя назад». Когда Иван приказал снять колокол с Троицкого собора, его лошадь неожиданно пала прямо под ним. Устрашившись, царь покинул Псков и поспешил в Москву87. Возможно, он надеялся стать князем эпохи Возрождения, свободным от любых норм морали, но в то же время не мог оставаться безразличным к суевериям и древней морали Руси, выражаемой в столь драматической форме.

«Божьи люди», юродивые, давно существовали на Руси и в Византии, но наибольшую популярность они приобрели во время правления Ивана IV. Даже сам царь испытывал по отношению к этим людям своеобразное уважение, столь редко оказываемое им кому бы то ни было. Возведенный по его указу Покровский собор вскоре стал известен как храм Василия Блаженного в честь одного из них. Юродивые могли восприниматься как носители крайней, даже гротескной, формы идеалов исихазма, как реакция против официальной воинствующей Церкви Иосифа Волоцкого, а также против чрезмерного соблюдения Иваном государственных интересов (raison d’etat). Олицетворяя слова апостола Павла в Первом послании к коринфянам: «…мудрость мира сего есть безумие пред Богом», юродивые вели аскетический образ жизни, полностью отвергая гордыню и даже самоуважение, бросая вызов миру, церковной иерархии и ее нормам, странствуя обнаженными и немытыми. Но они делали это во имя особой миссии, которая обязывала их говорить правду миру, в первую очередь властям предержащим, и которую не мог выполнить ни один из тех, кто принадлежал к этому миру88. Так авторитарный режим в Московии начал формировать свою собственную контркультуру.