Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Погоня за сказкой

• Название: Погоня за сказкой
• Автор: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2015

Нет, мы не аристократы, мы средний класс, на который знать смотрит, сморщив нос. Но всегда жмут руки и заискивающе улыбаются, когда им нужны ссуды. Мой отец банкир и коммерсант, потому мы вхожи в светское собрание, в Городской Сад и даже получаем приглашения на балы. Матушка готовила меня к дебюту весь прошлый год, но из-за болезни я пропустила свой первый бал, что несказанно расстроило мадам Ламбер. Теперь меня ждал второй шанс, как говорила матушка, на ежегодном новогоднем балу, когда новые дебютантки покоряли высшее общество, и не очень высшее тоже.

Мы все понимали, что аристократы будут воротить от меня нос, как бы хороша я не была. Однако для знатных, но обедневших семей становилась лакомой добычей. Приданое за меня давали такое, что, при желании, я могла прожить и без мужа. Но без мужа нельзя, а матушке очень хотелось, чтобы я получила титул. Мне же титул был вовсе ни к чему, мне нравилось жить так, как мы жили, не окруженные множеством условностей. Папенька посмеивался над матушкиными устремлениями и махал мне рукой, чтобы не нервничала.  

---

— Обещаю, — пролепетала я. — Дамиан, обещаю.

— Спасибо, — прошептала молодой человек и опять целовал меня.

После он сидел на кресле, а я на его коленях. Разум постепенно вернулся ко мне, и я попыталась встать, но господин лейтенант не позволил. Он прижался щекой к моему плечу, перебирал мои распущенные волосы, и это было так чудесно и волнительно…

— Скажи мне, зачем приходил к тебе граф? — заговорила я. — Мне важно это знать.

Дамиан досадливо поморщился, но после того, как я насела на него, все-таки сдался.

— Он просил меня отступиться, — неохотно отозвался молодой человек. — Явился перед обедом, убеждал, что я тебе не пара, и ты достойна лучшего. Если он имел ввиду себя, то я ему не поверил.

— Онорат не угрожал тебе поединком? — осторожно спросила я.

Дамиан рассмеялся, уткнувшись мне в плечо лбом.

— Что смешного? — рассердилась я.

— Я не дерусь с детьми, — ответил господин Литин, успокаиваясь.

— Он старше тебя, — возмутилась я.

— Не в годах дело, — усмехнулся Дамиан. — Я могу сойтись с равным мне противником. Граф мне сильно уступает. Нет, я бы не считал даже бесчестьем отказ от поединка с ним.

— Хорошо, — серьезно кивнула я. — Пусть так и будет.

Уходил Дамиан незадолго до рассвета. Это была одна из самых счастливых ночей в моей жизни, наполненная шепотом мужских признаний и поцелуями, до селе неведомых мне.

— Помни, ты обещала, — сказал Дамиан на прощанье. — Я буду спешить, как смогу, только дождись!

— Я дождусь, — обещала я.

— Люблю тебя, милая бабочка, — он вновь поцеловал меня, осторожно выглянул на улицу и перелез через подоконник. — И об этом не забывай, обещаешь?

— Обещаю, — кивнула я, испуганно глядя на высоту моего окна.

— Скажи, что я небезразличен тебе, — потребовал мужчина.

— Ты ведь все уже понял, — смущенно улыбнулась я.

— Скажи.

— Небезразличен, — едва слышно прошептала я.

Он тут же вернулся в комнату, в который раз за эту ночь целуя меня. Мои губы припухли и горели, но я снова ответила ему.

— Добрых снов, нежная моя, — прошептал Дамиан в последний раз и выбрался из окна.

— Легкой дороги, — ответила я, глядя, как он идет по карнизу.

Я так и следила за молодым человеком, пока он не достиг земли и не подхватил свой сюртук, спрятанный в кустах. После этого послал мне воздушный поцелуй и легко влез на ограду, тут же совсем исчезнув из поля моего зрения.

— Я обещаю, — повторила я, глядя на опустевший двор.

Кто же мог предсказать, что все изменится уже завтра…

Глава 8

На следующий день я проснулась неожиданно рано, всего через несколько часов после ухода Дамиана, но чувствовала себя бодрой и выспавшейся. То, что его уже нет в городе, я ощутила каким-то неведомым доселе чувством. Стало грустно, но воспоминания о том, что происходило в моей комнате, румянили щеки румянцем стыда, но счастье было настолько полным, что на стыд я почти не обращала внимания. Губы все еще горели от поцелуев, тело помнило тепло мужских рук, а слова, сказанные в ночной тишине, все еще витали в комнате, проникали в душу, давая всходы надежды на счастье.

Когда я спустилась к завтраку, за столом сидел только папенька, матушка еще изволила почивать. Мне вдруг сделалось тревожно, не слыхал ли кто происходившего в моей комнате, не назовет ли меня сейчас папенька распущенной особой и недостойной дочерью. Но мэтр Ламбер лишь широко улыбнулся и поцеловал меня в лоб, предлагая приступить к завтраку.

— Да, дитя, город не деревня, — произнес он, размазывая масло по свежеиспеченной булочке. — Меня самого разбудил крик точильщика. Нужно запретить им ходить по улицам в такую рань. С птичьей трелью его вопли и равнять невозможно. А скрежет метлы по плитам тротуара?

— Вы слишком придирчивы, папенька, — улыбнулась я. — В городе нас не было всего несколько дней, а вы уже отвыкли от городского шума.

— Вот бы чаще бывать в таком славном месте, как поместье Онората, — мечтательно произнес мэтр Ламбер, и я нахмурилась, сообразив, к чему все эти жалобы.

— Вы можете купить нам так же поместье, — произнесла я, берясь за другую булочку.

— Твоя матушка не согласится жить в нем часто, а вот ежели б в гости…

— Снять дачу на месяц в предместье Льено, — внесла я другое предложение.

Папенька взглянул на меня исподлобья и ненадолго замолчал. Мы продолжали завтракать, когда мне принесли корзину с цветами. Я не спешила открывать записки, понимая, что это цветы от графа. Папенька некоторое время наблюдал за мной, после поерзал на стуле и пристально взглянул на меня.

— Тебе принесли цветы, — заметил он.

— Я вижу, папенька, — кивнула я, отпивая чай из любимой чашки тончайшего фарфора. — Мне каждое утро их доставляют.

— Должно быть, тому, кто присылает их, очень хочется сделать тебе приятное, — продолжал мэтр Ламбер. — Он бы, должно быть, и на большее готов ради тебя. Не это ли мечта всех девушек?

Я протянула руку и достала из корзины записку, которую горничная поставила на соседний стул. Развернула, прочла, и руки дрогнули. Сердце затопила волна нежности, и на моих устах сама собой расцвела счастливая улыбка. Я ошиблась, цветы были от Дамиана.

«Уезжаю с мыслями о вас в голове и образом прекрасной бабочки в душе. Верю в то, что о скоротечности женской памяти все лгут».

Подписи не было, но она и не требовалась. Я прекрасно знала своего адресанта.

— Вот и улыбка, — довольно произнес папенька и встал из-за стола.

Он направился ко мне, и я тут же сложила записку, не желая показывать ее содержания мэтру Ламберу. Папенька вновь поцеловал меня и направился к выходу из столовой, когда Лили внесла вторую корзину. Мэтр Ламбер изумленно вздернул бровь и проследил за женщиной. После вернулся ко мне и застыл, выжидающе глядя на меня. Я достала вторую записку. Она была от графа. Привычное пожелание доброго утра и еще несколько любезностей.

— Ты осталась равнодушна к посланию, — отметил папенька. — Тогда чье послание зажгло светом твои глазки? — он нахмурился. — От господина Литина? Ада, советую, как следует подумать над своим будущем и быть благоразумной. Красивый муж принесет тебе лишь огорчения. К тому же военный и моряк. И когда первая страсть схлынет, ты можешь начать жалеть о выборе, которое подсказало сердце, а не разум.

После этого развернулся и покинул столовую, оставив меня расстроенную своими словами. Отчего-то сомнений в Дамиане у меня не было, но папенька высказался о том, о чем я сама ранее думала. Да и его неодобрение было неприятным. Однако это не стало поводом для сомнений. Тут же вспомнились слова Дамиана: «Черт возьми, Ада, вы красивая девушка и обещаете стать красивейшей из женщин. Женщины ветрены, и что мне думать о вас по вашим рассуждениям? Что однажды я могу обзавестись ветвистыми рогами, и на охоте меня пристрелят, потому что перепутают с оленем?». Это вызвало неожиданный смех, и осадок от папенькиных слов совсем растворился.

А вскоре в столовую вошла матушка. Она мазнула губами по моей щеке и упала на стул, с любопытством глядя на две корзины цветов, затем перевела взгляд на записку, которую я все еще держала в своей руке, и полюбопытствовала:

— И которая корзина от господина лейтенанта?

— Эта, — я указала на первую.

Матушка одобрительно хмыкнула и переключила внимание на горничную, которая принесла новый чайник с горячей водой. Пока мадам Ламбер не сунула нос в записку, я поспешила покинуть столовую.

— Прокатимся в Городской Сад? — спросила меня матушка, когда я уже дошла до дверей.

— Я с удовольствием, — ответила я и оставила ее одну, отправившись в себе.

Вскоре пришла Лили, таща обе корзины и ворча:

— Вот вам, мадемуазель развлечения, а мне таскайся за вами. Могли бы и сами захватить, но нет, у вас же есть Лили, к чему утруждать свои ручки. А мне еще платьишко вам погладить надо для прогулки. Вы, вон, с матушкой своей, шасть, в коляску и поехали, а Лили работай.

— Едемте с нами, — улыбнулась я.

— Вот еще, некогда нам, простым людям, блажью вашей заниматься, — отмахнулась женщина. — Дел еще столько, а я тут дурью всякой занимаюсь. А нет, чтобы сели, мадемуазель, да подушечку довышивали, гулять-то и в нашем саду можно.

— У вас дурное настроение, — поняла я.

— Зуб болит, — пожаловалась Лили. — Уж чего только не сделала.

— Я скажу матушке, мы отвезем вас к доктору Ариану, — решила я, и женщина поспешила к двери. — Лили, стыдно бояться…

Но дверь уже захлопнулась, и я негромко рассмеялась. Помогала мне одеться и причесаться горничная матушки, моя нянька пряталась где-то в доме, опасаясь высунуть нос. Нашла ее сама матушка, отчитала за малодушие и велела идти в коляску. Когда и мы с матушкой сели в экипаж, наша Лили сидела, забившись в угол, и жалобно смотрела на меня, ожидая спасения.