Виктор Московкин - Потомок седьмой тысячи

• Название: Потомок седьмой тысячи
• Автор: Виктор Московкин
• Издательство: Верхне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Здесь впервые объединены все три части романа-трилогии Виктора Московкина, по отдельности издававшиеся в разные годы. Роман рассказывает о жизни и борьбе рабочих одного из старейших крупных предприятий России, охватывая период с 1893 по 1917 год.

---

— Садитесь, господа хорошие, — показал на стулья и сам сел в кресло, вобрал в ладонь серебряный колокольчик, не для того, чтобы позвонить, — ощущение привычного предмета успокаивало нервы. Все-таки нервничал. — Чем удивить решили?

Тот самый Крутов, который доводится теперь вроде как племянником, — «Ах, Варька, как тебя угораздило тогда влюбиться в человека не своего круга?» — тот самый Крутов подал листок. За двадцать лет работы на фабрике Грязнову не раз приходилось держать в руках каракулями написанные требования, сейчас отметил: и бумага не замасленная, не мятая, и почерк приличный.

Еще не вчитываясь в бумагу, решил быть человеком, который все понимает, сочувствует.

— Требования ваши просмотрю со вниманием. От вас, господа, зависит, чтобы люди, что сейчас на площади, мирно разошлись по домам. Объявление будет завтра.

— Простите, Алексей Флегонтович, — сказал Крутов, севший последним на крайний стул возле двери. — Люди ждут решения сейчас.

Прищурясь, Грязнов разглядывал его. Лицо скуластое, что и у отца, волосы темнее и длинные ресницы — это, видимо, от матери. Отец имел здравый от природы ум. А этот чем может похвастаться?

— Может, столь уважаемое представительство даст мне время на обдумывание ответа? — с тонкой улыбкой спросил он.

Выборные переглянулись. По лицам можно было заметить: желание директора признали справедливым. «И на том спасибо!» Все разом, как по команде, поднялись. Самый старший из них, Калинин, сказал:

— Через полчаса мы зайдем. Хватит ли вам — полчаса?

— О, да! Благодарю вас… за доброту, — с насмешливой учтивостью поклонился Грязнов.

Заметил, что Крутов, как бы с большим облегчением, первый ринулся из кабинета, вроде для того и сел у двери, чтобы первому покинуть кабинет. «Стесняется еще, молод…» — подумал.

Какое там — стесняется. Артем спешил вовсе не потому. На площади, когда направлялись в контору, увидел Спиридонова. Стоял в меховой шапке, сдвинутой на глаза, с поднятым воротником пальто. Блеснул холодный, зажегшийся злой радостью взгляд. Появление его в толпе среди рабочих удивило Артема. Но времени на размышление не было.

— Взгляни на человека в шапке из рыжего меха, — шепнул он Семке. — Последи за ним… Провокатор…

И вот теперь, спускаясь с лестницы из конторы, он оглядывал рабочих, отыскивал Семку. А его уже тормошили:

— Что там? Чего говорили? Принял требование-то?

— Принял. Изучает, — коротко объяснил Артем. — Через полчаса велел прийти.

— Ошалел он — полчаса изучать! Чай, не сверх чего требуем. Вы говорили ему, чтобы он лучше поладил с нами миром?

— Ничего пока не говорили. Потом уж если…

— Не потом, сейчас надо было, чтобы понял: не шутки играть собрались. Говорил — меня надо взять, я ему втолковал бы, что к чему.

— Как раз тебя и не надо было брать, Федор Серапионович, — сказал подоспевший Маркел Калинин. — Горяч ты, несдержан. А позлить его и себя тоже еще успеем. Мужики! — крикнул он в толпу. — Полчаса ждать велел. Будем ждать, али как?

— Ничего, потолкаемся! Лишь бы толк был.

— Может, дело услышим!

Артем спустился с крыльца, все смотрел: ни Семки, ни меховой рыжей шапки Спиридонова не видел. Стал обходить толпу и почти нос к носу столкнулся с приставом Фавстовым. Служивый спешил в контору, запыхался. Когда слышал сзади выкрики, относившиеся к нему, оглядывался с укоризной на лице. Кричали всякое:

— Завертелась карусель: цепной пес понадобился.

— Уши, ребята, береги! Сейчас до крыльца доберется, гаркнет: «Разойдись!» Горло у него — сами знаете какое… Труба иерихонская.

Артему показалось, что Фавстов слишком пристально посмотрел на него, даже замешкался, сбившись с шага. Но занятый поисками Семки, он не придал этому никакого значения, не подумал, с чего бы так пристав заинтересовался им.

Семку он увидел в садике возле Белого корпуса. С ним стояли еще двое парней. Вид у всех троих был не лучший.

— Прозевали, Артем Федорович, — виновато сообщил Семка — Надо бы его в толпу да попридержать… А мы тут его еще попугали маленечко… И, как на грех, городовой Никонов показался. Только пятки засверкали, чуть не на шею Никонову бросился.

— Куда пошли? С Никоновым куда пошли?

— Да ты не расстраивайся, я его теперь хорошо приметил, никуда не денется. А ушли в участок, наверно… Достанем и оттуда.

— Поздно доставать. Заметил он меня, когда в контору шли.

— Да кто хоть такой? — Парень не мог понять, почему так взволновала Артема встреча с этим человеком.

— Тот самый, что Бодрова, всю городскую группу выдал. Кружился одно время у нас, вынюхивал… Я и подумать не мог, что он все еще здесь.

Семка показал на одного из парней — дерзкая молодая сила чувствовалась в нем; можно представить, что испытал Спиридонов, когда его «пугали».

— Петр будто видел его в механических мастерских, — сказал Семка. — Там работает.

— Располнехонько там этих купчиков. Сдается, что оттуда, по роже приметил, — подтвердил парень.

— Откуда бы ни был, дело — дрянь, — заключил Артем. — Для меня, по крайней мере…

Спиридонов стоял перед Фавстовым, был еще бледен от только что пережитого волнения. Он свое дело сделал: человек, которого он искал, оказался Артемом Крутовым. Теперь он мог рассчитывать на награду и, по всей вероятности, на приличную службу в полицейском аппарате. Не надо будет скрывать истинное лицо, служить станет открыто. Разве не этого он добивался? А радости нет.

— Господин пристав, а вы ничего не чувствуете? Не ожидаете? — губы у Спиридонова дрогнули в странной усмешке. Сам дивился тому, что пришло на ум.

— Что я должен чувствовать? Ожидать? — Фавстов заканчивал сообщение, которое надо было срочно переслать в жандармское управление ротмистру Кулябко; занятый делом, он не обратил внимания на то, каким тоном были сказаны эти слова.

— Счастливый вы человек, — проговорил Спиридонов, — вам придется пережить страх всего один раз.

Фавстов удивленно поднял голову. Серые глаза Спиридонова светились злым блеском, на прыщеватом вытянутом лице — ни кровинки.

— Ты что бормочешь? Какой еще страх?

— Я пережил страх, — тем же ровным голосом продолжал Спиридонов, — пережил и думал — все! Но нет, страх еще впереди. Я видел сегодня людей и понял: все еще впереди… А вы счастливый человек…

— Плетей захотел? — зловеще спросил Фавстов. Оглянулся на молчаливо стоявшего у двери городового Никонова, сказал ему: — Выйди, закончу бумагу, позову. — Когда тот вышел, опять с яростью обернулся к Спиридонову, — Ты мне панику не наводи, ишь рассопливился, герой! Говори прямо, что хочешь?

— Я ничего не хочу, — с той же странной усмешкой произнес Спиридонов. — Я испаряюсь. Можете считать, бросился в Которосль, можете — уехал. Меня нет. Я не существую. Я никто! Ничто! Я долго наблюдал, приноравливался к силе и ошибся: сила не в вас… Прощайте, господин пристав, дай бог выкрутиться и не потерять себя. Я потерял себя…

— Скоморошничаешь? — обозлился Фавстов. — Вернусь от директора, договорим. А пока испей водицы…

9

— Не путает ли ваш подопечный? — недоверчиво спросил Грязнов. — Молод еще. И скромный, ни в чем плохом не замечен. Знаю я его, есть причины, чтобы знать… — Хотел добавить: «В некотором роде племянником доводится. Федор Крутов стал зятем, хоть и нежелательным, а зятем. Артем — его сын от первого брака», — но не сказал, посмотрел на крутолобого мрачного Фавстова и вовремя сдержал себя: «Чего ради распинаться перед полицейским?» Только и есть что, как и много раз до этого, упрекнул сестру: «Испортила себе жизнь, а мне доставила хлопот. И без того их достаточно». С самого начала видел: решение Вари выйти замуж за Федора Крутова — больше из-за упрямства, ни к чему хорошему этот брак привести не мог. Знала же, что Федору, как вожаку рабочих, по меньшей мере грозит тюрьма. Вышло еще хуже: был убит, осталась с дочкой, живет затворницей.

— Уж вы как хотите, Алексей Флегонтович, воля ваша — не верить, но товарищ Александр и младший Крутов — одно лицо. И по приметам, которые мне передал Цыбакин, все сходится. Листочки, что появляются на фабрике, тоже не без его участия, а может, и только от него.

Фавстов был обижен недоверием, а Грязнов при упоминании Цыбакина нахмурился еще больше, сверкнул недобрым взглядом: вспомнилась поездка к жандармскому ротмистру Кулябко, хамский допрос, учиненный по глупому подозрению в шпионаже. Тогда-то Цыбакин и ротмистр проявили прыть. «Пришлите мне Фриде». Это же надо иметь недюжинное воображение, чтобы из веселой цветочницы из Лодзи выдумать немецкую шпионку, потом подвергать унизительным допросам ее знакомых. Свою случайную связь с лодзинской барышней Грязнов представлял часто, и, странно, как ни нелепы были сами отношения и все, что последовало за этим, вспоминать было приятно… Да, на это они способны, а вот изловить подпольщика не могут годами. Будто и в самом деле сидит человек в подполье, не вылезает на свет божий. Нет, ходит открыто, работает, веселится. Не побоялся даже в числе выборных прийти к директору.