Чарльз Диккенс - Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник)

• Название: Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник)
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00057-6, 978-5-389-01457-2

Призраки, духи, фантомы — вечные скитальцы, не находящие упокоения: они повергают обывателей в трепет, толкают на безрассудные поступки, заставляют поверить в реальность таинственного и сверхъестественного. На пирушку с привидениями в потерянную комнату явились Ч. Диккенс, Дж. Ш. Ле Фаню, Дж. К. Джером, М. Р. Джеймс и многие другие, а с ними уютно леденящие душу гости. Содержание: Чарльз Диккенс: Сигнальщик (рассказ, перевод: Сергей Сухарев) Джозеф Шеридан Ле Фаню: Призрак и костоправ (рассказ, перевод: Сергей Сухарев) Леонард Кип: Духи в Грантли (повесть/рассказ, перевод: Людмила Брилова) Фиц-Джеймс О’Брайен: Потерянная комната (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Амелия Эдвардс: История с привидениями, рассказанная моим братом (рассказ, перевод: Вера Прянишникова) Артур Грей: Подлинная история Энтони Ффрайара (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Джером Клапка Джером: Пирушка с привидениями (рассказ, перевод: Мария Колпакчи) Эдмунд Митчелл: Фантом озера (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Эдмунд Гилл Суэйн: Восточное окно (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Джон Кендрик Бангз: Проказа теософов (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Монтегю Родс Джеймс: Граф Магнус (рассказ, перевод: Владимир Харитонов) Эймиас Норткот: Холмы Даунза (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Гай Ньюэлл Бусби: Профессор египтологии (повесть/рассказ, перевод: Людмила Брилова) Ричард Барэм: В отсветах камина (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Ричард Барэм: Король демонов (рассказ, перевод: Людмила Брилова) Джон Бойнтон Пристли: Король демонов (рассказ, перевод: В. Ашкенази) Оформление обложки: В. Гореликов.

---

— Боже! — простонал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Что это там перед дверью?

Внутри гудело, как в топке, в дубовые стены что-то глухо билось. Мы стояли в темноте и глядели на дверь. Кто-то вышел вперед.

— Ни шагу, Мастерз, — хрипло предупредил Райланд. — Мне ожгло руки до самых локтей. Там, перед дверью, какая-то адская сила. Держитесь все поодаль, пока не принесли свет. Света! Скорее!

Все потянулись из темной библиотеки в холл. Кто-то бормотал пришедшие на ум молитвы, внутри гудело пламя, снаружи стонал ветер.

Иные из тех, с кем я потом обсуждал это происшествие, пришли к выводу, что оно — галлюцинация, насланная каким-то искусным и неразборчивым в средствах иллюзионистом, но меня никто не переубедит.

И тут — видимо, из банкетного зала — явилась Мона Вирек. За ней шли две дрожащие служанки со свечами. Она была бледна, но полностью владела собой.

— Мона! — хрипло крикнул Эрл. — Это дьявольские штучки! Туда нельзя…

Спокойным жестом остановив его, она взяла у одного из мужчин лампу.

— Мистер Хансон мне все объяснил, Эрл. Сам он подвернул ногу, иначе был бы здесь. Я знаю: что бы ни было там, в библиотеке, оно не способно мне повредить. Оно страшно только для тех, кто его боится. Я отопру дверь, Эрл, — я обещала.

— Мона! Неужели Хансон попросил тебя…

— Ты не понял. Он попросил меня, потому что мне ничто не грозит.

Эрл хотел ее остановить, но не сумел: он забыл о своих обожженных руках. Мона вошла, не сомневаясь, что хранима свыше.

И она была хранима.

Невидимое пламя ее не коснулось, никто не встал у нее на пути. Войдя вслед за ней в библиотеку, Эрл увидел, как она склонилась и отперла дверь. Наружу вырвались клубы маслянистого, иссиня-черного дыма.

Мы думали, что помощь пришла слишком поздно, однако по ступеням, пошатываясь, поднялся Лоренс Бауман. На руках у него висела бесчувственная Мари Ван Эйк.

— Слава Богу, — набожно произнес старый мистер Райланд.

Тут наши уши пронзил бешеный вопль. Все в ужасе замерли. Одно из окон библиотеки со стуком распахнулось, в комнату ворвался снежный вихрь.

— Кто-то вылетел наружу! — крикнул один из гостей.

— Де Стано! — вырвалось у Эрла.

Несколько человек подскочили к окну. В ненастных сумерках по снегу неслось красное пятно, удаляясь в сторону буковой аллеи. Ветер стих, в монастыре ударил колокол.

— К полуночной, — сказал я.

С первым ударом алая фигура замерла, обернулась и вроде бы воздела руки. Тут кто-то из стоявших у двери сказал, что таинственный пожар в старом кабинете потух, оставив после себя лишь одно свидетельство: обуглившуюся кое-где обшивку стен. С новой силой взвыла буря. Я был не единственным, кто расслышал сквозь ее шум хлопанье крыльев.

Мона Вирек и Бауман склонились над бесчувственной женщиной. На ее коже виднелся выжженный силуэт тельца, но сама фигурка исчезла.

Ветер унялся, снегопад тоже, как из-за занавеса на небо выплыла луна. Мари Ван Эйк открыла глаза и огляделась; выражения ее лица я никогда не забуду.

— Пожар! — прошептала она. — Пожар! Что это?

Колокол замолк.

— Это утро Рождества! — сказала Мона Вирек.

Джон Бойнтон Пристли КОРОЛЬ ДЕМОНОВ

Труппу, набранную для Большой Ежегодной Рождественской Феерии Тома Барта в старом браддерс-фордском театре «Ройял», раздирала склока. Труппа эта совсем не была «компанией веселых друзей», каковую составлявшие ее актеры усердно изображали — при любезной помощи местного рецензента — на страницах «Браддерсфорд геральд» и «Уикли геральд баджит». Актриса, игравшая Первого мальчика, сказала своему мужу и еще пятидесяти пяти разным лицам, что она может работать с кем угодно и прославилась благодаря этой способности, но что на этот раз дирекция отыскала и пригласила на роль Первой девочки единственную в своем роде актрису, из-за которой никто уже не может работать ни с кем. Первая девочка сказала своей приятельнице, Второму мальчику, что Первый мальчик и Вторая девочка все портят и могут очень даже просто погубить спектакль. Королева фей то и дело подчеркивала, что по причине всем известной мягкости своего характера она не хочет поднимать шума, но что рано или поздно Второй девочке придется услышать кое-что не слишком приятное. Джонни Уингфилд заявлял, что публика ждет прежде всего хорошей, крепкой игры главного комика, которому на сцене должна быть предоставлена полная свобода, но кое-кто этого еще не уразумел. Клоуны Диппи и Доп-пи намекали, что, будь здесь даже две сцены, Джонни Уингфилду все равно их было бы мало.

Но все были согласны в одном, а именно в том, что во всей провинции нет лучшего демона, чем Кирк Айртон, приглашенный Томом Бартом специально для этого спектакля. Феерия называлась «Джек и Джил»[118], и те, кому любопытно, какое отношение имеют демоны к Джеку и Джил, двум простодушным ребятишкам с бадьей воды, должны пойти на ближайшую рождественскую феерию, после чего их представление о сказках чрезвычайно расширится. Кирк Айртон был не просто демон, но Король демонов, и при первом поднятии занавеса он стоял на тускло освещенной сцене перед небольшим хором демонов-слуг — местных баритонов, которым платили по десять шиллингов за вечер. Айртон подходил для этой роли — он был высокого роста, лицо имел прямо-таки сатанинское и к тому же отлично гримировался; кроме того, что еще важнее, он соответствовал ей и в вокальном отношении — у него был потрясающий бас самого демонического тембра. Он много раз пел Мефистофеля в «Фаусте» в хорошей гастрольной труппе. Поистине у этого человека в прошлом было прекрасное будущее. Если бы не одна слабость, он никогда не попал бы в феерию. Беда была в том, что он уже давно завел привычку больше чем надо «закладывать за галстук». Все называли это так. Никто не говорил, что он слишком много пьет, но все единодушно утверждали, что он «закладывает за галстук». И теперь трудно было поручиться, что все сойдет благополучно.

Айртон начал репетировать свои два номера с таким увлечением, что пустая заброшенная галерка сотрясалась от звуков его могучего голоса, но на следующих репетициях появились зловещие признаки «закладывания за галстук».

— Все в порядке, мистер Айртон? — обеспокоенно спросил помощник режиссера.

Айртон поднял свои страшные сатанинские брови.

— Конечно, — ответил он хрипловато. — Что вас тревожит, старина?

Тот поспешно объяснил, что он и не думает тревожиться, и продолжал:

— Все будет отлично. Ваши два номера — это как раз то, что нужно здешней публике. В этих краях вообще народец очень музыкальный. Да вы же знаете Браддерсфорд. Вы тут уже выступали.

— Выступал, — мрачно подтвердил Айртон. — И ненавижу этот проклятый городишко. Сдохнуть можно со скуки. Совершенно нечем заняться.

Нельзя сказать, чтобы это заявление обнадеживало. Помощнику режиссера было слишком хорошо известно, что Айртон уже нашел себе занятие в городе, и его восторженное описание местных полей для гольфа не имело успеха. Айртон, кажется, ненавидел и гольф. Положение становилось угрожающим.

Премьера должна была состояться на второй день рождества. К полудню стало известно, что Кирк Айртон был замечен в курительной комнате «Бочарной гильдии» недалеко от театра, где он весьма основательно «закладывал за галстук». Его видел там один из рабочих сцены. («Как он лакал — честное слово, я глазам своим не поверил», — сказал этот джентльмен, на которого вполне можно было положиться при оценке чьей-либо поглощающей способности.) Оттуда, как выяснилось, Айртон исчез вместе с несколькими такими же шумливыми субъектами, из которых двое, по общему мнению, были жителями Лидса; а в Браддерсфорде знают, что такое жители Лидса.

Занавес должны были дать ровно в семь пятнадцать. Почти вся труппа собралась в театре очень рано. Кирка Айртона не было. Не было его и в шесть тридцать, хотя ему еще предстояло сделать сложный грим с блестящими веками из фольги и всем прочим и в момент поднятия занавеса он должен был находиться на сцене. Отправили посыльного к нему на квартиру по соседству с театром. Но еще до того, как посыльный вернулся и сообщил, что мистера Айртона нет дома с самого утра, помощник режиссера в отчаянии стал натаскивать одного из местных баритонов, лучшего среди этих неповоротливых тупиц, на роль Короля демонов. Шесть сорок пять — Айртона нет; семь — Айртона нет. Надеяться было не на что.

— Ну ладно, пусть потом пеняет на себя, — сказал великий мистер Барт, который приехал, чтобы благословить свою Большую Ежегодную. — Больше не видать ему у меня ангажемента до самой смерти. А этот здешний молодец — что он такое?

Помощник режиссера тяжко вздохнул и вытер потный лоб.

— Это кривоногий баритон из методистской церкви.

— Придется ему как-то выкручиваться. Надо будет подсократить партию.