Жаклин Брискин - Все и немного больше

• Название: Все и немного больше
• Автор: Жаклин Брискин
• Издательство: ТКО АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-755-0

Непростыми и запутанными оказались судьбы героев романа: разлуки и встречи, надежды и разочарования, горе и радость, мимолетные увлечения и большая любовь, пронесенная через всю жизнь… Роман отличают напряженность действия, глубокий психологизм, яркость и живость образов.

---

Доктор связал нынешнее состояние Мэрилин с имевшим место обмороком и поставил диагноз — вирусное заболевание.

Она пролежала в постели три дня — на этом настаивал обеспокоенный Джошуа — в окружении множества цветов: букетов американской красавицы от съемочной группы «Версаля», белых цикламенов от Арта Гаррисона и огромной корзины цветов от своего агента Леланда Хейуорда.

Она возобновила съемки в пятницу, похудев на пять фунтов, печальная и молчаливая все то время, когда на нее не были направлены камеры.

Съемки были завершены в середине июля. Джошуа снял просторный меблированный дом в Малибу, и семейство Ферно переселилось туда.

Мэрилин проводила дни на песчаном пляже, лежа под желто-белым зонтиком в широкополой соломенной шляпе и в легком до щиколоток халате, — солнечные лучи противопоказаны киноактрисе, которая должна сохранять изначальный белоснежный цвет кожи.

Джошуа, загорелый, с лоснящейся, как у тюленя, кожей, сидел рядом с ней на песке. Иногда она ловила на себе его внимательный, изучающий взгляд.

— Ты что, Джошуа? — спрашивала она, боясь, как бы не дрогнул ее голос.

— Я нахожусь рядом с одной из самых блистательных красавиц планеты за всю ее историю и наслаждаюсь тем, что любуюсь ею, вот и все. И я чертовски счастлив!

Если не считать этих пронзительных взглядов, которыми муж периодически ее одаривал, во всем остальном он вел себя, как обычно. Он развлекал ее, рассказывая что-нибудь своим низким, рокочущим голосом, ухаживал за ней, опекал и всячески оберегал от любых треволнений. Иногда он плескался с Билли в море недалеко от волнолома.

Жаркие, спокойные дни, проведенные с ребенком, залечили раны Мэрилин, она мало-помалу обрела прежнее душевное равновесие. Ночью, под простынями, пахнущими легкой свежестью и морем, она уступала ласкам Джошуа, хотя душой и телом стремилась к менее деспотичному и властному любовнику.

В октябре фильм «Версаль» был смонтирован и оценен. Студия начала шумную рекламную кампанию, порознь отправив Тироне Пауэра и Мэрилин в различные города. Детройт был третьим городом в турне Рейн Фэрберн.

34

Гроза задержала отлет из Чикаго, и самолет, которым летела Мэрилин с пятьюдесятью двумя фунтами багажа, тремя участниками съемочной группы и Кэбби Фриком — ведущим публицистом «Магнум пикчерз», прибыл в Детройт на два часа позже. Когда самолет вырулил на дорожку, на летном поле появился длинный темный «кадиллак», и стюардессы удерживали других пассажиров, пока Мэрилин и Кэбби — он нес картонку с ее шляпой — не прошли, преодолевая колючий ветер, расстояние между самолетом, пропеллеры которого еще вращались, и лимузином. Она прибыла на радиостудию к концу шестичасовых новостей. Сообщение об обострении ситуации на китайско-корейской границе сняли, чтобы Рейн Фэрберн могла сказать несколько восторженных слов о своем последнем фильме. Затем ее проводили в отель, где в ее номере на восьмом этаже местный представитель «Магнум пикчерз» организовал встречу с прессой. Улыбаясь фотографам и ответив на бесцеремонные вопросы о себе, своей карьере, о муже и ребенке, Мэрилин извинилась перед восемью мужчинами и тремя женщинами и направилась в туалет, где должна была одеться к началу премьеры в семь часов. Не было ни минуты, чтобы позвонить Дину Харцу.

Кэбби Фрик принес полупустую тарелку с закусками и покормил ее с рук — она боялась запачкать длинные, по локоть, белые лайковые перчатки.

В вестибюле группа высших чиновников во главе с мэром Смитом поприветствовала Мэрилин от имени города, и с урчащим от голода желудком она отправилась, сопровождаемая эскортом мотоциклистов, в театр, глядя из окна лимузина, как прожектора рисовали узоры на облачном темном небе.

Когда ее лимузин остановился, толпа возбужденно загомонила. Раздались выкрики:

— Рейн Фэрберн! Рейн Фэрберн!

Полиция образовала цепь, чтобы сдержать напор поклонников.

Два ряда лож предназначались для высших муниципальных чинов Детройта и представителей Голливуда.

Во время демонстрации киноновостей Мэрилин пробралась по ряду к выходу, цепляясь за ноги и колени и слыша счастливый шепот зрителей, что их коснулась настоящая, живая, пахнущая духами «шанель» кинозвезда. В опустевшем вестибюле она закрыла за собой дверцу телефонной будки и дрожащими пальцами опустила пятицентовую монету в прорезь автомата.

Телефон сработал после первого же звонка.

— Полагаю, Жанна де Помпадур? — сказал Линк.

Ее обожгла внезапная, острая радость.

— Я схожу с ума, что тебя здесь нет.

— Ты шутишь?

— Ты сможешь приехать в отель «Бук-Кадиллак»?

— Когда прикажешь?

— В одиннадцать… Я предупредила, что жду старого друга.

— Друг приедет. До встречи.

— Линк, не вешай трубку! — испуганно крикнула она. — Когда ты придешь в номер, позвони в бюро обслуживания и закажи салат, две бараньи отбивные и жареный картофель… и еще мороженое. Я съела за день всего два засохших бутерброда, а завтракала в Чикаго черствым пирожком.

— Вот она, полная блеска жизнь кинозвезды.

Счастливая, она вернулась на свое место.

— Линк, — проговорила Мэрилин, — здесь нет таких мест, где можно снять домик и отдохнуть, как, например, на озере Арроухед?

Он поцеловал ее в обнаженное плечо. Они лежали на одной из двуспальных кроватей.

— Мичиган знаменит лесами, и я знаю один такой домик… Но останови меня, если я не прав… Разве не ты сейчас в центре всей этой шумихи?

— Ну и что? — В темноте ее голос прозвучал как-то по-детски жалобно.

— С каких это пор ты стала такая отчаянная?

— С этой минуты.

Снова поцеловав ее в плечо, он недоверчиво хмыкнул.

— Правда, Линк… Если бы ты только знал, как мне осточертело отвечать за вещи, за которые я и цента не дала бы! — Она заговорила быстро, словно спеша выговориться. — Моя жизнь всегда принадлежала кому-то другому. Сперва мама пошла на все, чтобы я сделала карьеру… Она и сейчас постоянно озабочена тем, чтобы продвигать меня и дальше. Я не жалуюсь, Линк, но это бремя — осуществлять мечту другого человека… Потом Джошуа. Он тоже без конца подталкивает меня.

— Это нечто такое, что меня удивляет. Большой Джошуа, каким я знал его, никогда не стремился обеспечить карьеру жене.

— Возможно, он считает, что, чем больше я занята, тем больше вероятности, что я буду счастлива с ним.

— Дьявол находит работу праздным рукам, так, что ли?

— Мне не хотелось бы быть превратно понятой…

— В этой твоей теории есть резон.

— Знаешь, в компании меня называют настоящей профессионалкой. Но они не принимают во внимание, умею или не умею я играть. Для них важно, что я с первыми лучами зари встаю и появляюсь в гримерной, что я перекрашиваю или отбеливаю по их просьбе волосы, набираю или теряю вес, соглашаюсь сниматься в самых неожиданных натурных съемках, соглашаюсь с любым сценарием, работаю с любым режиссером и разъезжаю ради рекламы по всей стране… Правда, сейчас тот случай, когда я делаю то, что мне хочется. Она обвила руками его шею, прижав обнаженные груди к его груди. На три дня я собираюсь забыть, чего от меня хотят другие, и делать то, что хочу я.

— А что потом?

— Исчезнуть из поля зрения.

Однако в конце концов верх одержало неумение Мэрилин причинять кому бы то ни было боль и неприятности, и она отправила телеграмму по адресу Норт-Хиллкрест-роуд:

«Дошла до предела тчк беру пару дней отдыха тчк любовью Мэрилин».

Она нацарапала записку сопровождающему ее публицисту Кэбби Фрику, обещая догнать группу в Балтиморе.

Мэрилин оставила записку на письменном столе. Когда она и Линк уходили и открыли дверь, ее послание сквозняком сдуло под туалетный столик.

Сидя под навесом крыльца на неотесанных деревянных стульях, Мэрилин и Линк смотрели на дождевую завесу, повисшую над рябью озера.

На Мэрилин были толстые, пушистые белые носки и плотная красно-черная куртка «лесоруб». Эти вещи были куплены два дня назад в старомодном деревенском магазинчике, куда они зашли, чтобы запастись едой, и где сморщенный семидесятилетний хозяин назвал ее «миссис» и никак не показал, что узнал ее. Эта однокомнатная хижина с трубой из серого камня — единственное строение на опушке леса — принадлежала Линку, который купил ее на имя Дина Харца.

Небо расколола яркая молния. Мэрилин затаила дыхание. Почти сразу же загрохотал гром. Крупные капли дождя ринулись вниз с такой силой, что вода в заливчике закипела, словно в котле.

— Впечатляет, правда? — сказала она. — Не то, чтобы страшно, однако…

— Ты ведь из города, где природа зажата и укрощена.

— Это верно.

Новый удар грома прозвучал так близко, что Мэрилин невольно подпрыгнула. Линк взял ее за руку, и они просидели на крыльце до тех пор, пока громовые раскаты не затихли, а завеса дождя не стала прозрачной; затем они вошли в дом.