Жаклин Брискин - Все и побыстрее

• Название: Все и побыстрее
• Автор: Жаклин Брискин
• Издательство: ТКО ACT
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-804-2

Сестры Силвандер с детства неразлучны и не мыслят жизни друг без друга. Приехав из Англии в Америку, они мечтают сделать карьеру, жаждут добиться всего, и как можно скорее. Но замужество, богатство, успех не приносят им счастья, а только разлучают друг с другом. У каждой из них своя судьба, своя личная драма…

---

Гонора уважала независимость Курта и не пыталась навязать ему свою любовь.

— Гонора! — услышала она его голос.

Она быстро повернула голову в его сторону.

— Я хочу познакомить тебя со своим другом.

Ослепленная лучами солнца, Гонора не сразу разглядела человека за спиной Курта. Но постепенно его фигура стала приобретать очертания. Это был мужчина лет тридцати, крепкого телосложения, одетый в темные брюки и белую, с короткими рукавами рубашку, на которой выделялся яркий узорчатый галстук. Широкий нос, немного скошенный вправо, нависал над густыми черными усами, в которых пряталась белозубая улыбка. Его смуглое от природы лицо было покрыто бисеринками пота. «Еврей», — радостно подумала Гонора. Выросшая в стране, где было мало евреев и совсем не было негров и китайцев, она, лишенная национальных предрассудков, относилась к каждому представителю этих народов с благоговейным трепетом — для нее они были носителями более древней культуры.

— Гонора, это мой приятель по колледжу, — представил Курт незнакомца.

— Я помогал ему по математике, — произнес мужчина с необычным мягким гортанным выговором.

— Ты помогал мне? — закричал Курт. — Да вы все списывали у меня! Гонора Силвандер. Фуад Абдурахман.

Гонора сразу решила, что Фуад исповедует ислам. Но как он оказался в этой стране и почему учился с Куртом, ведь он выглядит намного старше?

— Рада познакомиться с вами, мистер Абдурахман, — сказала Гонора.

— Так вы одна из прекрасных племянниц мистера Талботта, о которых мы так много слышали? Вы потрясающе красивы! И могли бы стать украшением любого гарема в Лалархейне.

— Лаларгейне? — переспросила Гонора.

— Вы должны произносить это слово с придыханием перед «х» — Лала… р… хейн.

— Это бесплодная пустыня недалеко от Персидского залива, — пояснил Курт.

— Курт говорит с таким пренебрежением, потому что никогда не был в наших краях. Это настоящий рай! По вашим глазам, таким мягким и теплым, я вижу, что вы бы оценили красоту моей земли с ее цветами и фонтанами.

— Наверное, она действительно прекрасна.

— Я провел бы с вами тысячу и одну ночь!

— Вы всегда предлагаете это незнакомым девушкам? — спросила Гонора.

— Только когда уверен, что не получит отказа, — вмешался Курт.

— Так, значит, у вас есть жена?

Фуад развел руками, давая понять, что у него тысяча жен.

— Но вы будете лучшей из них, — сказал он, склоняясь к окну машины. — Мисс Силвандер, я говорю вполне серьезно.

— Уверяю вас, что я серьезно рассмотрю ваше предложение.

Курт и Гонора ехали домой. Было жарко, за машиной клубилось облако пыли. Курт молчал. Гонора часто замечала за ним эту особенность — уходить в себя.

Зная эту привычку Курта, Гонора не задавала вопросов. Наконец они подъехали к мосту через Оклендский залив и остановились, чтобы уплатить пошлину. «В октябре мне придется ездить через этот мост каждый день, чтобы попасть в Беркли», — подумала Гонора.

Автомобиль плавно скользил в потоке машин.

— Вы с Фуадом начинали работать в одной бригаде? — нарушила молчание Гонора. От Гидеона она знала, что студентов инженерного колледжа часто использовали на подсобных работах — расчистке территорий и рытье канав.

— Нет. Моя первая работа как раз под нами. Я был мальчиком на посылках у Талботта, когда строился этот мост.

— Сколько тебе тогда было лет?

— Двенадцать.

— Разве закон не запрещает детский труд?

Курт пожал плечами. Ветер трепал его густые волосы.

Гонора сменила позу, поудобнее устраиваясь на сиденье.

— Гидеон очень гордится, что принимал участие в строительстве обоих мостов, но никогда не рассказывал, чем они отличаются.

— Они совершенно разные. Мост Золотые Ворота подвесной, а этот стоит на сваях, глубоко уходящих в воду. Под нами двести сорок семь футов. — Курт начал рассказывать, как они возили железные конструкции моста из Окленда и укладывали их на сваи. Его голос звучал тихо, и Гонора видела, что он благодарен ей за то, что она прервала его размышления.

Машина мягко подскакивала на стыках моста.

Курт замолчал, и Гонора снова первой нарушила тишину.

— Мне очень понравился Фуад, правда, он немного заносчивый.

— Он прекрасный парень.

— Мне кажется, что он старше тебя. Как вы оказались на одном курсе?

— Когда Фуад приехал в Беркли, он уже был женат и имел двоих детей.

— Он работает у Талботта?

— Нет и никогда не работал. Он здесь на практике. Он планирует построить в своей стране сеть дорог. На самом деле он не просто Фуад, а принц Фуад.

— А я называла его мистер Абдурахман, — смутилась Гонора.

— Он привык к этому. Фуад говорит, что его титул ничего не значит. В его стране живет меньше миллиона человек. — Они съехали с моста.

— Послушай, ты действительно хочешь пойти в музей? — Курт собирался повести ее в местный краеведческий музей.

— Нет, — прошептала Гонора, — не очень…

— Тогда поехали ко мне.

Глава 11

Курт въехал на стоянку, расположенную рядом с высоким жилым домом. Открыв дверцу, он заглянул ей в глаза.

— Когда я вижу твои глаза, у меня становится спокойно на душе. Значит, в этом мире не так уж все плохо. Я когда-нибудь говорил тебе, что твои глаза великолепны?

— Много раз, — ответила Гонора.

— Я никогда не видел, чтобы радужная оболочка была такой темной, а белки такими белыми и чистыми, как у младенца.

Разговаривая, они не заметили, как мимо проехал «кадиллак» Талботта, в котором сидели миссис Экберг и Джуан. Оба видели, как они входили в дом Курта.

Гонора была здесь уже третий раз, и каждый раз краснела и опускала глаза, когда швейцар, улыбаясь, открывал им дверь.

Квартира Курта располагалась на десятом этаже. Обстановка была дорогой и подобрана с большим вкусом. Длинная, обитая серым твидом кушетка занимала все пространство перед окном, через которое открывался прекрасный вид на залив. Старинный, сделанный из березы чертежный стол был завален листами ватмана, циркулями, линейками, бутылочками с тушью. На встроенных в стену полках стояли учебники, книги по строительству, справочники по всем отраслям инженерной науки, но там не было ни одной художественной книги, что поначалу неприятно поразило Гонору.

Закрыв дверь, Курт протянул к ней руки, и она оказалась в его объятиях. Они молча стояли, прижавшись щека к щеке.

Гонора закрыла глаза и крепче прижалась к нему. Неописуемое блаженство охватило ее, сердце забилось чаще, внизу живота приятно заныло, желание волной поднялось из глубин ее тела. Ее губы блуждали по его мокрому от пота лицу.

— Милая, посмотри на меня, — шепнул он на ухо.

Гонора откинула голову и посмотрела ему в глаза, которые своим цветом и выражением напоминали ей глаза льва. Сейчас они были влажными и беззащитными.

— Что, дорогой?

Курт покачал головой, не отрывая глаз от ее лица. У Гоноры мелькнула мысль, что взглядом он просит ее пойти с ним в спальню. Но зачем просить об этом? Разве она уже не спала с ним?

— Я люблю тебя, — прошептала она тихо.

— Ты сама любовь, — ответил он и, не выпуская ее из объятий, повел в глубь квартиры, где располагалась спальня, центр которой занимала большая, застеленная покрывалом кровать.

Курт снял покрывало и откинул одеяло. Гонора быстро сбросила с себя платье и белье. Курт разделся и лег рядом. Он нежно целовал ее чувственные груди, его руки жадно блуждали по ее телу, спускаясь все ниже и ниже, пока не достигли заветной ложбинки. Тело ее затрепетало, словно по нему прошел ток, и Гонора, забыв обо всем на свете, хотела лишь одного — чтобы он вошел в нее, и, когда это произошло, на мгновение затихла, затем изогнулась в ответном порыве, и из ее груди вырвался стон. Теперь, когда первый оргазм прошел, она будет помогать ему, ласкать его, пока он не достигнет вершин блаженства и, усталый, не упадет рядом с ней.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Курт натянул одеяло, поставил на грудь пепельницу и закурил. После очередной глубокой затяжки он неожиданно произнес:

— Я родился в Австрии.

Гонора оторвала от подушки голову и посмотрела на него.

— Ты стопроцентный американец, — сказала она тихо.

— Да, но рожденный в другой стране. Я, как и ты, иммигрант.

— Из Австрии? — спросила она.

— Возможно, но я даже и в этом не вполне уверен. Может быть, я родился в Германии. Странная вещь, я так мало знаю о себе… — Курт вздохнул.

Гонора нежно поцеловала его в плечо, вдыхая слабый запах пота.

— Самое раннее мое воспоминание связано с женщиной со светлыми волосами и добрыми руками. Она кормила меня чем-то сладким. Я не знаю, кто эта женщина, но мне приятно думать, что она моя мать. Затем я жил со старухой. Она не раз говорила мне, что мы не родственники, и я не жалел об этом, потому что она была отвратительной старой каргой. Мне кажется, она была прислугой в нашем доме, но я в этом не уверен. Мы жили в хижине, грязной и убогой. У старухи были цепкие пальцы. Она кашляла так натужно и громко, что могла бы разбудить и мертвого. Эта страшная старуха была единственным родным мне существом, и, когда мне удавалось раздобыть съестное, я делился с ней. Я рылся в мусорных баках на задворках ресторанов, которые посещали богачи. Иногда мне удавалось найти что-нибудь вкусное — кусок торта или конфеты. Я был ловким и проворным. Мне необходимо было опережать других. В нашем деле была старая конкуренция. После крушения Австро-Венгерской империи многие находили себе пропитание в мусорных баках.