Василий Горлов - Дама наизнанку

• Название: Дама наизнанку
• Автор: Василий Горлов
• Издательство: Этерна
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-480-00056-Х

В Москве совершено небывалое по дерзости преступление — похищен оперуполномоченный МУРа. Условием его освобождения выдвинуто требование отпустить из-под стражи заключенных по четырем разным делам. На размышление дано 72 часа. За это время милиционерам предстоит узнать, есть ли какая-то связь между этими делами, или преступники заинтересованы в ком-то одном, а для маскировки прикрываются всеми? Захватывающая интрига, противостояние различных версий следствия, необходимость рискованного выбора, от которого зависят жизнь или мучительная смерть товарища, профессиональная честь, а время неумолимо иссякает…

---

Завершив очередной круг, Баранников предложил пойти в "казарму" и перекурить. Алик отказался: ему не только надоел этот прикормленный местными хозяевами бывший сыскарь, но и пора было выдвигаться в сторону места назначенной ему встречи. Двинувшись прогулочным шагом вдоль рядов, Базарджян достал мобильник и позвонил Козлову.

— Ты — единственный задействованный в этой операции человек, которой не забыл, что у него есть начальство, — ворчливо ответил на приветствие старшего лейтенанта полковник. — Да еще, разве, Овечкина иногда вспоминает… Дожил: в моем коллективе самые дисциплинированные — стажер, да прикомандированный офицер! Бардак, распустил я вас… Докладывай, чего там у тебя?

Выслушав старлея, Козлов порекомендовал резких телодвижений не делать:

— Гадать, что тебя ожидает, бессмысленно и глупо, сам скоро узнаешь. Прошу тебя, не считай себя зубром сыска и не предпринимай никаких самостоятельных действий. Твое дело смотреть, слушать и запоминать. Само собой, также и докладывать. Договорись со своим временным начальством, и к двадцати часам подскакивай в Управление. Будут какие-то проблемы, звони немедленно! У меня все.

Конечно, это было обидно! Он не мальчишка какой-нибудь, чтобы ему запрещали переходить дорогу без сопровождения взрослых! "Не считай себя зубром"! Он, конечно, еще не Баранов, но он им покажет, что и Базарджян кое-что стоит!

Найдя знакомый павильончик, Алик для разнообразия заказал кофе и уже привычно не протянул денег: за такие ничтожные покупки продавцы с охранников платы не брали. Сделав глоток, он понял, что фальшивый "Липтон" все-таки лучше предложенного ему даже не суррогата, а эрзаца суррогата. Да им нужно еще и приплачивать тем, кто это пойло берет, подумал он.

В 16–10 Алик почувствовал, как его тронули за локоть. Повернув голову. Он увидел все ту же цыганку.

— Пришел, серебряный мой? Вот и молодец! Подожди еще минутку…

С этими словами красотка скрылась в толпе. "Показывала меня кому-то", — понял Базарджян. Почему-то вспомнилось библейское выражение "поцелуй Иуды". Действительно, не прошло и минуты, как перед ним со стаканом чая в руке возник солидных габаритов мужчина, обладавший воловьей шее и очень широкими кистями рук.

— Не возражашь, если я примощусь напротив?

— Да стой где хочешь, только порядок не нарушай!

— Это я тебя сюда пригласил.

— Этот я уже понял.

— И ты даже не спрашиваешь, зачем?

— А чего спрашивать? Скажешь, наверно, раз звал.

— Спокоен и не любопытен… Ну-ну!

Вот в этом незнакомец сильно ошибался! Сердце у Базарджяна стучало гораздо сильнее, чем требовалось, а горло пересохло так, что даже отвратительный кофе, который он отхлебнул, показался ему нектаром.

— Мне сказали, что на рынке ты новичок? Еще не оброс знакомствами, связями?

— Новичок. Да и в агентстве без году неделя.

— Это хорошо. Скажи, лишние пятьсот долларов в месяц тебе не помешают?

— А кому они помешают? Я таких не знаю!

Тут Алик сообразил, что подобная неразговорчивость должна показаться подозрительной: получалось, он притащился на встречу, а говорить не хочет. А ведь не хотел бы, — не пришел. Поэтому он решил проявить интерес:

— Что же я должен делать за эти деньги? Эксклюзивно присматривать за твоим павильоном? У тебя там золотые котлы?

— Забавный ты парень! То молчишь, то вопросами сыпешь… А делать ты будешь должен то, что тебе прикажу я. Можешь не волноваться, помирать мне, как поется в одной песне, рановато, поэтому приказы самоубийственными не будут. Годится?

— Нет, братец, не годится! Или рассказывай, кто ты и чего хочешь, или разойдемся, и разговора не было.

— Вот ведь какой любопытный! Но ты должен понимать, что за красивые глаза такие деньги не предлагают! И если я тебе хоть что-нибудь расскажу, ты уже станешь моим соучастником. Может, слышал поговорочку, что в воровской "закон" вход — полушка, а выход — пятак? Кстати, ты меня уже знаешь в лицо… Это, между прочим, может быть для меня опасно, а значит опасно и для твоего здоровья!

— Ты, братец, зря меня пугаешь! Я может и молодой, да не дурак. Короче: чего ты от меня хочешь? Ты ведь мне так и не ответил! Будешь опять крутить, уйду.

— А ты не дурак, — одобрительно сказал обладатель бычьей шеи, — я рассчитывал, не заметишь, что вопросы твои без ответа остались. Ладно, слушай. Звать меня будешь Большим. О задаче моей тебе знать не обязательно, но я тебе намекну, а ты — поймешь: когда я ее решу с твоей и других людишек помощью — не бесплатной, заметь! — я смогу хорошо устроить тебя на этом рынке. Хочешь, главным сборщиком "черного налика"?

Базарджян понимал, что он, а вернее, "новичок охранник", попал в скверный переплет: или соглашайся, или до утра не доживешь, Большой слишком много ему рассказал. И поэтому он решил ослушаться приказа Козлова и начал торговлю.

— Тысяча.

— Что, тысяча? — не понял Большой.

— Говорю, тысяча долларов в месяц. Всесвятский рынок стоит того, чтобы платить мне тысячу!

— А очко не треснет?

— Тысяча, пока не запросил полторы. Плата за риск, понял? Знаю я, чем ваши игры заканчиваются! А ты от кого?

— Что-то, парень, утомили меня твои вопросы! Ладно, кусок, так кусок. По рукам?

— По рукам, шеф!

— Вот так-то лучше! А теперь доставай бумагу и карандаш. Адресок мне свой запишешь, ФИО, год и место рождения — для начала.

— Писать нечем, — старлей показал забинтованную руку, — давай, я тебе продиктую.

— А мне — не на чем, — осклабился Большой.

— А ты возьми мой блокнот, — показал Базарджян на торчавшие у него из заднего кармана штанов по обычаю всех постовых ментов записную книжку и карандаш. (В былые годы, во времена фраков и смокингов, этот карман назывался "револьверным").

Большой аккуратно записал затребованные данные и засунул книжку обратно.

— А когда аванс? — задал закономерный вопрос "продажный" охранник.

— При следующей встрече. И не забудь: Минздрав предупреждает: вход — полушка, выход — пятак!

ВТОРНИК, 16–11 — 17–03. БЫКОВ

Та шо ж такое, товарищи бандиты! — дурным голосом, полным ненаигранного ужаса, запричитал капитан. — Та за шо ж вы надумали меня палити?

— Не любит, падло! — сладострастным голосом констатировал Перо, и приблизился еще на несколько шагов. — Ох, не любит!

— Колись, гнида, — наклонился к Алексею Хандыбин, — кто тебя к нам прислал? Перо! — отдал он короткую команду своему подручному, который, насвистывая свой любимый мотивчик, в полной готовности стоял рядом.

"Качок" резким движением провел горелкой поверх головы Быкова, так, что пламя основательно подпалило волосы и слегка обожгло лоб. Ему было пока не больно, но жутко страшно, особенно страх усилился, когда в тесном помещении распространился запах паленого волоса. Его паленого волоса!

— Дядечку Хандыбин, — пуще прежнего заблажил капитан, — нихто меня до тебе не присылав, я сам приихав! Горячев я, Толик, з Запорижья!

— Адрес, — страшно улыбнулся директор, — говори адрес, где жил, и где работал!

— Хата на вулици Перемоги, семь, а працювал на Жовтневой.

— Номер дома на Жовтневой? — рявкнул Перо и еще раз махнул лампой.

— Та не помню я. Мабуть, четвертый?

— На улице Перемоги, казачок засланный, в доме N7, в двадцать второй квартире, проживает семья Гнатюков!

— А автосервис на Жовтневой располагается в доме семь! — поддержал шефа Перо.

Однако Хандыбин зыркнул на него глазами. Скорее всего, активное участие заплечных дел мастера в допросе не предполагалось — было очевидно, что всю жизнь объем бицепсов Пера увеличивался в обратной пропорции к количеству серого вещества в его узколобом черепе.

Быков внутренне перевел дыхание. Стало ясно, что подозрительного новичка "берут на понт": в хорошо знакомой Алексею квартире на улице Победы, ныне Перемоги, до сих пор жила его тетка Кристина Викторовна Горячева. Что же до здания автосервиса, то оно, насколько Леша мог помнить, располагалось в конце достаточно длинной Жовтневой (бывшей Октябрьской) улицы, и уж никак не могло нумероваться однозначным числом. Осознав все это, капитан почувствовал себя сильным, как Антей[9], прильнувший к земле. Поэтому он свободной рукой рванул на груди ворот рубашки, и дурным голосом потребовал:

— Режьте, если чего сбрехав!

"Дознаватели" переглянулись. Хандыбин едва заметно кивнул подручному. Тот, хозяйственно задрав штанину на ноге капитана, аккуратно махнул ему по обнажившейся икре горелкой. На этот раз стало по-настоящему больно.

— Может, ты и вправду оттуда, откуда рассказываешь, — снова заговорил задушевным тоном директор, но меня интересует, от кого ты: от ментов, или от каких конкурентов неведомых?

В этот момент Быкову стало ужасно жалко себя и маму, которая не переживет, если с ним что-нибудь случится. И еще он как-то мгновенно осознал, что означает выражение "до слез обидно". А обидно ему было оттого, что не может он сейчас от души врезать Перу по его круглой морде, по этим сложенным дудочкой жирным губам, снова насвистывавшим любимую его мелодию, веселенькую, и поэтому особенно в данных обстоятельствах жуткую. Никогда в жизни капитан не испытывал еще такую оглушающую ненависть, и она, наверное, убила бы его, если бы природа не открыла предохранительный клапан, и из его глаз не вытекли бы две слезинки. Ощутив их вкус, он заговорил почти шепотом: