Варвара Мадоши - Возьмите нас в стаю

• Название: Возьмите нас в стаю
• Автор: Варвара Мадоши
• Жанр: Научная Фантастика

Тимофей Крюков — «бывший десантник», а ныне работник дипкорпуса Земли, — получает назначение на мирную и интересную планету. Но межпланетное сообщество страшно не любит людей. Человечество согласны кое-как принимать, только если за него поручатся братья наши меньшие: собаки, слоны, дельфины…

К счастью, у Тима есть верный пес Джек, который помогает его продвижению по службе.

А еще — на Галактику надвигается древняя и грозная опасность, против которой могут выступить только люди.

---

Подумав, касатка добавила:

«Нужно больше сигналов».

«Что?» — удивился Алекс.

«Больше сигналов, — повторила Кора. — У тебя есть сигналы. У меня нет».

«Ты знаешь все те же сигналы, что и я».

«Нет. Ты знаешь больше».

«Хорошо, — сказал Алекс. — Вернемся и разучим еще сигналы».

А сам подумал, что Кора, пожалуй, права: новая планета, много незнакомых объектов, другие виды рыбы… Разгильдяйством с его стороны было до сих пор не пополнить Корин словарь, вот что!

Солнце опускалось, и им пора было плыть назад. Путешествие прошло без происшествий: Кора была так же оживлена и игрива, как всегда, и Алекс совсем было успокоился и решил, что ему показалось.

Только уже вечером, лежа в гамаке, он подумал: а что если Кора имела в виду, что там, у острова, было красиво? Не хорошо, не много еды, не интересно — а красиво? Способны ли касатки оценивать такие абстрактные понятия? Может быть, они учатся этому с возрастом, и Кора просто не знала нужного сигнала, потому что ее разлучили с матерью сравнительно молодой?

…Но Алекс много лет учил языки китовых, и нигде, нигде не встречал такого слова!

Может быть, это Кора и имела в виду — что ей нужно больше слов? Не для объектов, а для абстрактных понятий?

Нет, чепуха. Киты и дельфины почти разумны — на уровне слонов и собак, пожалуй, побольше, с тех пор, как их языки стали систематически расширять — но никогда еще они не проявляли инициативу, не стремились к абстрактному знанию или выражению своих чувств. Этого просто не могло случиться.

Или могло?

* * *

Кора была обижена.

Алекс обещал! Алекс обещал, что даст ей больше слов, больше сигналов, чтобы она могла рассказать ему все, что никак не могла! А вместо этого, как обычно, погладил ее по носу, спросил, не надо ли ей рыбы (вообще-то не надо, потому что она знатно поохотилась, но кто же откажется от дармовой рыбы?), дал ей эту рыбу и… и ушел к себе!

Где у него были экраны со словами, и другие люди, которые говорили слова, и слова эти складывались для них в смысл, а смысл нес тоску и любовь, вроде тех, к которым Кора прикоснулась пару дней назад и мучительно хотела сделать так, чтобы то место, куда они вошли, перестало ныть, чтобы утихло это чувство непокоя внутри, чтобы все стало понятно, просто и ясно, как раньше!

Но не плыть же обратно к этим развалинам!

Нет, теперь они вызывали у Коры безотчетный страх. Она помнила, как жутко ей было, когда океан озарился огнем.

Но куда же? Кто с ней будет говорить кроме Алекса? Не эти придурки дельфины, это уж точно…

Никогда Кора не чувствовала себя такой одинокой. Темнота океана раньше ничего не значила для нее — она мало ориентировалась на зрение. Но теперь ночь показалась ей еще горше от того, что на поверхность всплыли маленькие светящиеся существа — а Кора не могла с ними поговорить. Только съесть их… Впрочем, они были такие крошечные, что никакого вкуса не ощущалось.

Никогда она не чувствовала себя такой мучительно одинокой.

И тогда Кора собрала всю свою тоску, все свое мучительное непонимание, и бросила их, как песню, в ночной мрак. Она и пела тоже, зная, что никто ее не услышит и не откликнется — но ответ пришел.

Кто-то коснулся ее, как касается шкуры бок сородича, только все это было у нее в голове.

«Здравствуй, сестра! — сказал чистый и теплый голос, и Кора понимала, что стоит за каждым словом, хотя никогда раньше не слышала этого языка. — Как ты тут оказалась?»

Глава 27

Больше всего Тима поразило то, что на кораблях дотушей были оранжереи. По крайней мере, на том, который обследовали и тщательно картографировали представители Межзвездного Содружества. Причем не просто несколько цветочных горшков, невесть как случайно затесавшихся среди всего этого царства смертельной артиллерии и ядовитых ловушек — нет, несколько полноценных гидропонических отсеков, прекрасно оборудованных и, видимо, содержавшихся со знанием дела.

На Корабле — так Тим, вслед за другими сотрудниками Проекта привык называть его, просто Корабль — не нашли никаких следов семян или саженцев. Впрочем, на корабле вообще почти не нашли того, что можно было счесть личными вещами, кроме странных, потрепанных обломков. Гипотеза состояла в том, что корабль этот не бросили, его оставили.

— Когда? — спросил Тим самый первый раз.

И Рульс, руководитель Проекта по Триоке, поглядел на него с упреком:

— Ну как же. Я точно помню, Гмакури говорила вам, что, по нашему мнению это колыбель.

— И? — подбодрил его Тим.

— Разумеется, он оставил его, потому что из него вырос, — буднично сказал Рульс.

…Расшифровки требовали не только личные записи, копию которых неведомый пассажир зачем-то — видимо, решил Тим после их чтения, — попросту из тщеславия, оставил на борту. Зрение дотушей было устроено совершенно иначе, чем у людей и у шемин-мингрелей; такой механизм глаз совпадал с видами зрения некоторых других рас в Содружестве, но конкретно жителям Триоки пришлось изрядно дешифровывать и видеозпаписи. Получившимся результатом можно было доверять только относительно.

И все же на них можно было разобрать, что в оранжереях росли не только овощи, фрукты или какая-нибудь загадочная инопланетная плесень. Чуть ли не на две трети их занимали цветы, причем не какие-нибудь там плотоядные мухоловки или липкие зубчатые недоразумения, которые выглядят хищно даже на картинке, а пахнут помойкой; нет. Там, конечно, не могло быть настоящих роз, лилий и гиацинтов, не говоря уже о фиалках, но Тим, казалось, находил их конвергентные формы.

Над краями гидропонических ящиков едва поднимались головки меленьких, золотисто-белых цветочках; с потолка свисали длинные, похожие на глицинии, пряди; высоко вверх вздымались на толстых, словно древесные ветви, стеблях, круглые соцветия, что-то вроде гигантских одуванчиков или декоративного лука с укропом. И, разумеется, более обычные цветковые, ростом где-то Тиму по колено, по пояс или даже с Тима целиком, всевозможных цветов и размеров..

— Из того, какого размера самые маленькие цветы, можем мы сделать вывод, что дотуш все-таки не был так велик, как нам показалось? — уточнил Тим. — Может быть, этот… трон, что мы видели в центральной рубке, сделан просто так?

— Просто так — для чего? — уточнил ведущий специалист по биологии дотушей.

— Из чувства юмора, — предположил Тим. — У них ведь есть чувство юмора. Или вам это понятие незнакомо?

Биолог, действительно очень чопорный мингрель пожилых лет, посмотрел на Таню с таким видом, что Тим без всякой телепатии понял: биолог хотел, чтобы Таня увела куда-нибудь этого сумасшедшего.

Но Таня приняла сторону Тима.

— В самом деле, — сказала она, — почему не могло случиться так, как говорил Тим?

— Потому что, — сказал тот, — исходя из этого чувства юмора в таком случае были переделаны и приборы управления в рубке. Многовато усилий, вы не находите?

— Так как же цветы? — не сдавался Тим. — Почему такие маленькие?

— Разные, — ответил биолог. — Но мы считаем, что у этого дотуша было очень острое зрение.

— И большая любовь к деталям, — добавила Таня. — В базе данных корабля есть ода, посвященная высохшему листу.

— Прямо японцы какие-то, — пробормотал Тим про себя по-русски, но пояснять не стал. Кажется, биолог решил, что он гнусно матерится, засуетился и под каким-то предлогом выставил их обоих из своего кабинета.

А еще Тим обнаружил, что если ярко осветить коридоры корабля, то материал, из которого он был сделан, начинал блистать переливами бежевого, кремового и нежно-зеленого. Образ мрачных монстров, строящих свои злодейсвие планы в гигантских мрачных крепостях, нашпигованных оружием, стремительно разваливался.

Вместо этого появлялся образ этаких странствующих меланхоличных эстетов, складывающих стихи и песни о тоске по утраченной любви (таким стихам посвящено было две трети базы данных), любующихся цветочками и живущих в высокотехнологичных башнях из слоновой кости… да, башнях, все еще нашпигованных оружием, но черт возьми, может, ребята были просто немного параноиками? В конце концов, если путешествуешь по космосу в гордом одиночестве, разумно принять всяческие меры предосторожности…

И с чего, собственно, Межзвездное Содружество вообще взяло, что они представляют какую-то опасность? Не говорят ли в них обычные предрассудки — вроде тех, которые заставляют к предубеждением относиться к людям и человечеству?

С этим вопросом он и обратился к Тане, когда мало-помалу ознакомился с основой материалов о дотушах. Они в это время сидели на траве у подножия того самого дерева, в ветвях которого Тим ночевал; был солнечный вечер обычного буднего дня. Большинство шемин-мингрелей закончили работу уже час назад — Тим их иногда убить хотел за скрупулезное соблюдение трудовой дисциплины! Но Таня никогда не отказывалась поговорить о работе подольше. В этом смысле она была чудачкой среди своих, не вполне вписывалась — то-то они с Тимом и нашли друг друга…