Мария Метлицкая - Женский день

• Название: Женский день
• Автор: Мария Метлицкая
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-82755-8

Когда тебе плохо, знай – так будет не всегда. Но и когда ты уверен, что счастлив, помни – так тоже будет не всегда. Увы, мы часто забываем и о том и о другом. Но судьба не упускает момента вовремя найти утешение или, наоборот, щелкнуть по носу. И именно об этом новый роман Марии Метлицкой.

В канун Женского дня три успешные женщины – актриса, врач и писательница – пришли в студию популярного ток-шоу. Все три не сомневались, что от них ждут рассказа об истории успеха, о том, «как они сами себя сделали». Каждая из них не раз давала такое интервью, и со временем правда и вымысел перепутались настолько, что героини и сами порой не могли отличить одно от другого. Но все пошло совсем по другому сценарию. Женский день стал очередным испытанием – на прочность, порядочность, на умение любить и прощать. И очередным напоминанием – ни очень плохо, ни очень хорошо не бывает всегда.

---

– Может быть… мы тоже пойдем?

Вероника вздрогнула и беспомощно посмотрела на Женю.

– Вы думаете? – тихо переспросила она.

Женя пожала плечами. Стрекалова тяжело вздохнула и сказала:

– Думаю… что вы правы. Надо смываться.

В эту минуту в студию влетела Тобольчина – с обновленными свежей помадой губами, с широченной улыбкой и сияющими глазами.

– Что, девочки? Пишем? – радостно осведомилась она.

«Девочки» испуганно вздрогнули и переглянулись.

– Актриса, – развела руками Тобольчина, – человек эмоциональный, вспыльчивый, горячий… Бывает! – вздохнула она.

– Ну, а мы с вами… Продолжим!

– Евгения Владимировна, ваша судьба и вовсе загадка. До сорока вы были совсем обычной женщиной, ходили на службу, варили обед. Растили детей. И – вдруг! Вдруг вы стали писать. И чрез два года стали такой популярной и знаменитой! И люди говорят, что ваши романы им так близки и понятны, что, кажется, будто они написаны именно про нас. В чем же секрет, дорогая Евгения? И как вы решили писать? Озарение? Милость богов, так сказать? Или какие-то серьезные события, какой-то рубеж, Рубикон, после чего случилось вот это чудо? Откройте нам тайну! Тайну любимой писательницы…

– Никаких тайн, уверяю вас! Может быть, я вас сильно разочарую, но, поверьте мне, никаких тайн! Все очень просто – на работе начались неприятности, и я ушла. Было начало лета, и искать новую работу сразу не захотелось. Решила – отгуляю лето и уж по осени начну поиски. И вот дача. В воскресенье все разъезжаются – дети, муж. Я одна. Чем заняться? Садом? Правильно! А тут прихватил радикулит – ну, и какой из меня огородник? Тут и случилось – я открыла ноутбук и что-то попробовала. Долго не решалась отправить рукопись. В августе все же решилась. Отправила по электронке в пару издательств. И не сразу поверила, когда через пять месяцев получила ответ. Никто не поверил – ни дети, ни муж. А больше всех – я сама. Не поверила даже тогда, когда заключила договор. Не поверила, когда получила свои первые деньги. Совсем небольшие, но это понятно. Поверила, только когда впервые взяла книгу в руки. Вот тогда дыхание перехватило. На обложке моя фамилия и сзади моя фотография. Это было такое потрясение и такое чудо, что я положила книжку на подушку и все ночь гладила и листала ее. Вот, собственно, и все, – улыбнулась Женя.

– Вы сказали – все разъезжались в воскресенье? – вдруг уточнила Тобольчина. – В смысле – на работу?

Женя удивилась.

– Ну да, на работу. В понедельник же всем на работу. Детям – на учебу, взрослым на работу. Что вас так удивило?

– Угу, – задумчиво произнесла Тобольчина, – вот только… – она помолчала, – вот только, насколько я в курсе, ваш муж на работу тогда не ходил. В смысле – что он в тот момент находился в местах… не столь отдаленных. Не так ли?

Женя почувствовала, как кровь прилила к лицу. Дышать стало трудно, почти невозможно. Стало невыносимо тихо. Руки похолодели, а ноги стали ватными и тяжелыми.

– Да, – хрипло сказала она, – был такой… эпизод. Но – все позади! Ошибка следствия. Мужа оправдали и через год выпустили. Освободили. И принесли извинения.

– От сумы и от тюрьмы, как говорится… – приторно-сочувственно вздохнула Тобольчина и снова заулыбалась, – народная пословица. Да и бог со всем этим! Главное – что все хорошо закончилось, верно?

Почему-то Женя кивнула. Послушно кивнула, словно завороженная. Вместо того, чтобы плюнуть в морду этой стерве и громко хлопнуть дверью. Она сидела на стуле, словно приклеенная. Не было сил встать. Не было сил ответить. Просто не было ни на что сил…

– Евгения, дорогая, – снова запела Тобольчина, – а ваша дочка… Точнее – старшая дочка. Вы как-то обмолвились, что девочка проблемная. Особенно по сравнению с младшей. Вы говорили, что ваша младшая дочь – ну просто ангел. А вот другая… В смысле – старшая. Они совершенно разные, ваши девочки. Я долго рассматривала их фото – и вправду совсем разные! Младшая похожа на вас. А вот старшая – Мария, кажется, – на вас непохожа. И на вашего мужа тоже. И с сестрой они абсолютно разные! Кстати, а как они между собой? В смысле – девочки, сестры? Тоже воюют? Или сейчас все устаканилось? Наладилось со временем?

– Господи, какая чушь! – пролепетала Женя. – Какая несусветная и кошмарная чушь! Откуда у вас такие бредовые сведения?

– Из вашего интервью, – с удовольствием уточнила Тобольчина.

– Бред, – повторила Женя, – у моих дочерей все в порядке. Они – близкие люди, подруги. И моя старшая дочь, Маруся, она давно уже… повзрослела. Удивляюсь, где вы такое… нарыли? Может быть, я не самая лучшая мать и у меня куча промахов в воспитании моих дочерей, но… Главное в своей жизни я сделала правильно!

– Ошибка? – словно обрадовалась Тобольчина. – Ну слава богу! – с облегчением выдохнула она. Кашлянула, глотнула воды и попыталась растянуть губы в улыбку.

– Ну вы уж не занижайте так свою самооценку! – попросила Тобольчина. – Быть женой, матерью и вдобавок писателем – уже о-го-го! Не скромничайте, дорогая Евгения!

– Я… – кашлянула в волнении Женя, – я и не скромничаю. Я говорю правду.

– Ну и славно, – выдохнула Тобольчина. – Дети есть дети. У каждого свой характер. И переходный возраст. Пубертат – как принято говорить ныне. У всех по-своему сложный. Но проходит и он.

Женя увидела, как тревожно смотрит на нее Вероника – и удивленно, с интересом, неожиданно вернувшаяся Ольшанская.

Тобольчина покрутила головой, разминая шею, и несколько раз сжала и разжала пальцы рук. Потом на минуту прикрыла глаза и замерла, словно зверь перед прыжком.

Женя сидела такая опустошенная, словно из нее вытряхнули все внутренности. Ей казалось, что если бы сейчас сказали – все, стоп, снято, – у нее бы совсем не было сил подняться и выйти из студии. К тому же начала болеть голова. Сковало затылок, и загудели виски. Верный признак того, что скоро, вот-вот начнется мигрень. А эта история долгая. Дня на четыре – в лучшем случае. Полный покой, зашторенные окна, два одеяла – озноб. И никаких праздников! Отменяются праздники. Точнее, их отменили. Марина Тобольчина отменила. Одним махом и тремя предложениями. Талантливо, что говорить. Не каждый способен. Что б ей… Всю жизнь она боялась ЭТОГО вопроса. Всю жизнь! Всю жизнь, каждую минуту она понимала, что ВСЕ ЭТО может однажды… выскочить. Как убийца из-за угла. И все, что она так долго, тщательно и, скорее всего, неумело строила, рухнет в секунду. Как домик Наф-Нафа. Вспомнила – было такое! В самом начале, когда она была совсем неопытной дурочкой. Лепила, что попало. Тогда в сердцах обмолвилась про Маруську – та и вправду тогда хорошо доставала!

Тобольчина глянула в подводку, пробежала глазами, одернула пиджак и крикнула:

– Я готова. Поехали!

– Вероника Юрьевна, – мягко улыбнулась Тобольчина, – ну, а теперь о вас. Какая интересная и, простите, непростая судьба! Девочка из глухого уральского городка. Точнее, поселка. С ранних лет в интернате. В пятом классе победительница трех областных олимпиад. Серебряная медаль. Поступление в медицинский институт. И дальше – сплошная сказка, просто история для сериала – общежитие, полуголодное существование, обноски. Шесть коек в ряд и отсутствие элементарных удобств. И вдруг… Брак с москвичом, прекрасная, профессорская семья, огромная квартира в сталинском доме. Сказка? Так не бывает? Золушка, честная, умная, трудолюбивая, получает все. Но! Останавливаться она не собирается – хотя, можно было бы, наконец, расслабиться. Она защищает диссертацию, делает карьеру, непостижимую, невероятную, блистательную. И к тому же рожает прекрасного сына. Воистину чудесная сказка! Никто не поверит. А ведь это все – чистая правда. Да, Вероника? Что это – награда за тяжелое детство? Плата за трудолюбие? Просто удача? Или высшая справедливость? В которую мы совсем перестали верить?

Вероника Стрекалова пожала плечами и тихо сказала:

– Не знаю. Просто… так получилось. Я… ничего для этого не делала. То есть… Делала, конечно. В смысле – старалась. В смысле – трудилась, – совсем растерялась и запуталась она. – А про мужа… Просто… мы встретились и полюбили. Наверное, так.

– Да не наверное, а наверняка! – продолжала напирать Тобольчина. – И слава богу, что все сложилось именно так и звезды совпали. Как говорится, судьба! Но – ваша скромность, Вероника, все же излишня. Своими заслугами и достижениями нужно гордиться. А вы их стесняетесь!

Стрекалова чуть порозовела и даже слегка улыбнулась. Словно расслабилась после сдачи самого трудного в жизни экзамена. Казалось, что экзекуция подошла к концу, но тут Тобольчина чуть подалась вперед и, уставившись на Веронику своим немигающим взглядом, вдруг спросила: