Поппи Брайт - Ты мерзок в эту ночь? (ЛП)

• Название: Ты мерзок в эту ночь? (ЛП)
• Автор: Поппи Брайт
• Жанр: Маньяки

Еще одна коллекция атмосферных, пронизанных темной страстью и неподражаемо жутких рассказов от королевы ужасов Поппи З. Брайт, автора романов «Изысканный Труп» и «Потерянные Души».

---

Джастин оторвал взор от водоворота в своем марсианине и взглянул на дверь. В нее как раз заходил самый прекрасный мальчик, которого он когда-либо видел. И он улыбался: большой, солнечной, непосредственной и совершенно бесхитростной улыбкой.

Суко положил голову на плечо высокого блондина и выглянул из окна такси. Перед ними раскинулась конфетная панорама Западного Голливуда — размазанный по горячему асфальту неон, ковбои в марабу и стразовые драг-королевы позируют в свете проезжающих фар. Такси повернуло за угол, разделяя толпу, как река, уносящая Суко к любым берегам удивительных наслаждений, которые еще ждали его в эту ночь.

— Говоришь, откуда ты родом? — спросил мужчина. Пока Суко отвечал, нежные пальцы делали нечто возбуждающее с изнанкой его бедра, видневшегося сквозь драные черные джинсы. В голосе блондина, лишенном акцента, практически отсутствовали интонации.

Конечно же, никто в Эл-Эй не говорил с акцентом. Все были родом из других мест, но старались это как-нибудь скрыть, будто выскользнули из чрева лишь затем, чтобы отведать минералки с отдушкой и суши в Мелроуз. Но людей, которые разговаривали, как этот мужчина, Суко прежде не встречал. Его голос был мягким и низким, почти монотонным. На Суко он действовал расслабляюще; любой вид покоя действовал на него расслабляюще после циркового гвалта Патпонга и Западного Голливуда, которые, невзирая на расстояние величиной в полмира, были выкроены из одной кричаще яркой материи. Города ангелов — да уж, конечно. Падших ангелов.

Машина затормозила перед обветшалым квартирным зданием, которое выглядело так, будто было спроектировано по модели картонной коробки в далекие пятидесятые. Мужчина — Джастин, вспомнил Суко, его звали Джастин — заплатил таксисту, но чаевых не оставил. Такси сорвалось с обочины, грубо взвизгнув шинами по растрескавшемуся асфальту. Джастин отступил и наткнулся на Суко.

— Прости.

— Эй, никаких проблем, — вышло все еще невнятно — язык по привычке норовил отбарабанить маи пен раи — но Суко справился со всеми слогами. Джастин улыбнулся, впервые после того как представился. Его длинные тонкие пальцы сомкнулись на запястье Суко.

— Идем, — сказал он. — Удобнее заходить со двора.

Они повернули за угол здания, прошли под железной лестницей и миновали несколько мусорных баков, источавших отчетливый дух разложения. Суко споткнулся обо что-то мягкое. Глянул вниз, остановился и попятился, врезавшись в Джастина. Среди мусорных баков лежал молодой чернокожий парень — голова уперта в стену под болезненным углом, ноги широко раскинуты.

— Он мертв? — Суко стиснул в пальцах свой амулетик Будды. Дух покойного мог все еще витать в этом жутком переулке в поисках живых, которыми можно поживиться. При желании такие могли выпивать из людей души, высасывать через хребет, как ребенок — содовую через соломинку.

Но Джастин потряс головой.

— Просто пьян. Вон, видишь — рядом пустая бутылка.

— А выглядит мертвым.

Джастин легонько ткнул в бедро чернокожего носком ботинка. Через некоторое время мужчина зашевелился. Глаз не открыл, но дернул руками и широко разинул рот, всасывая воздух.

— Видишь? — Джастин потянул Суко за руку. — Пошли.

Они взобрались по железной лестнице и проникли в здание через пожарную дверь, которую подпирала расплющенная банка «Олд Милуоки», чтобы не закрылась. Джастин провел его по коридору, где царили только тени и грязь, остановился перед дверью, неотличимой от остальных, с номером 21, выбитым на табличке размером с куриное яйцо, и открыл сложный набор замков. Распахнув лишь узкую щелочку, втащил Суко внутрь, просочился следом и снова завозился с замками.

Суко сразу заметил запах. Поначалу лишь легкий отголосок, бледно-смуглым пальцем защекотавший в глотке, он перерос в волну, мощную и тошнотворную. Запах мусорных баков внизу, усиленный в сотню раз и перебиваемый другими оттенками — жареного масла, освежителя и чего-то химически едкого, от чего защипало в ноздрях. Это был запах гниения. И он заполнял квартиру.

Джастин заметил, как Суко морщит нос.

— Холодильник сломался, — сказал он. — Чертов хозяин квартиры сказал, что сможет заменить его только на той неделе. Я как раз купил кучу мяса по скидке, а теперь оно все испортилось. Так что имей в виду — холодильник лучше не открывать.

— А почему не ты… — Суко осекся и исправился. — Почему же ты его не выбросил?

— А… — секунду Джастин казался слегка удивленным. Потом пожал плечами. — Доберусь до него как-нибудь. Меня это не слишком напрягает.

Он извлек откуда-то бутылку рома, налил на пару дюймов в уже стоявший на стойке стакан и вмешал туда ложку сахара. В «Олене» Джастин, впечатленный любовью Суко к неразбавленному рому с сахаром, сказал, что дома у него есть немного дорогого Бакарди, которым он хочет Суко угостить. Кончики их пальцев поцеловались, когда стакан переходил из рук в руки, и по спине Суко пробежала едва различимая дрожь. Джастин был немного странным, но Суко мог с этим мириться — никаких проблем. И между ними ощущалось явное притяжение. Суко был уверен, что остаток ночи пройдет в страсти и нежности, в фейерверках и розах.

Джастин смотрел, как Суко потягивает ром. Его глаза были необычного, темного лилово-синего цвета, какого Суко прежде не встречал в бесконечном многообразии американских глаз. Под сахаром выпивка слегка горчила, как если бы стакан был не вполне чистым. Суко мог мириться и с этим — в баре Хай-Вей на Патпонг 3 чистые стаканы встречались редко.

— Дунуть хочешь? — спросил Джастин, когда рома у Суко поубавилось на дюйм.

— Конечно.

— Трава в спальне, — Суко собрался последовать туда за ним, но Джастин бросил. — Я принесу, — и поспешил прочь из кухни. Суко слышал, как он гремит в другой комнате, открывает и закрывает множество ящиков.

Суко отпил еще рома. Искоса взглянул на холодильник, современный монолит блестящего темного золота, лишенный уютного беспорядка, царившего на других холодильниках — дощечки для заметок, списки для покупок, магнитики в виде фруктов и овощей, на которых держались фотографии или мультяшные газетные вырезки. Он издавал едва различимый гул, звук исправно работающего компрессора. И запах гнили вроде бы исходил от всей квартиры, а не только от холодильника. Неужели он и впрямь сломан?

Он взялся за ручку и потянул. Секунду присосавшаяся резинка мягко сопротивлялась, а затем дверца широко распахнулась и в холодильнике зажегся свет.

Его окатило свежей волной разложения. Может, насчет испортившегося мяса Джастин и не соврал. Содержимое холодильника оказалось скудным и удручающим — полупустая упаковка дешевого пива на двадцать банок, замшелая банка горчицы «Гульденс Спайси Браун», несколько пухлых пакетов в фольге. Ржаво-красная пленка на нижней полке, наверное, сок, натекший из-под лотка с мясом. И, задвинутая подальше, пластиковая тортовница, которая бросалась в глаза на фоне бедных холостяцких запасов.

Суко тронул одну из пивных банок. Она была ледяной.

В тортовнице что-то шевелилось. Сквозь непрозрачный пластик он разобрал лишь слабое движение теней.

Суко захлопнул дверцу и отскочил. Джастин как раз заходил в кухню. Схватив Суко за руки, он уставился ему в лицо.

— Что случилось?

— Ничего… я…

— Ты что, открывал холодильник?

— Нет!

Джастин встряхнул его. Странные лиловые глаза потемнели, привлекательные черты сложились в злобную маску.

— Ты открывал гребаный холодильник?! — Суко ощутил капельки слюны у себя на лице, на губах. Он отчаянно желал, чтобы они попали на него каким-нибудь другим способом, каким угодно, только не этим. Раньше он хотел заниматься с этим человеком любовью.

— ТЫ…

— НЕТ!

Суко подумал, что сейчас расплачется. В то же время он чувствовал себя отстраненно, далеко от мерзкой сцены, как если бы парил где-нибудь в уголку и наблюдал за происходящим, но не слишком переживал о том, что случится дальше. Наверное, это ром. Но на опьянение не походило; чувство было каким-то знакомым. Больше всего напомнило тот раз, когда Ной уговорил его принять два валиума. Через час после поедания маленьких желтых пластинок Суко следил, как Ной у него отсасывает, с расстояния в миллион миль, недоумевая, как это может кого-нибудь возбуждать; как что угодно может кого-нибудь возбуждать.

Тогда он невзлюбил это ощущение. Теперь возненавидел окончательно, потому что оно его уносило.

Он боялся, что оно может стать последним, что он почувствует.

Боялся, что может и не стать.

Джастин наполовину отволок, наполовину отнес Суко в спальню и бросил на матрас. Нежные, гладкие кости мальчика перемещались под его руками, изысканные внутренности мальчика прощупывались под кожей живота. Ему хотелось сейчас же расстегнуть этот сладкий мешок кожи, погрузить зубы в бьющееся, полное крови сердце… но нет. На этого у него другие планы.