Елена Калашникова - Траектория судьбы

• Название: Траектория судьбы
• Автор: Елена Калашникова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091593-4

Эту книгу Михаил Калашников написал как третье, дополненное издание, в котором он с неподдельной искренностью впервые рассказывает не только о коллегах-оружейниках, руководителях государства и т. д., но и о своих впечатлениях, о том, что оставило след в его сердце. Попав на войну в возрасте 22 лет и загоревшись идеей создания оружия простого в применении, он к 1947 году смог сконструировать автомат, ставший едва ли не первым символом, по которому жители разных стран до сих пор узнают Россию. Автомат Калашникова состоит на вооружении более 55 армий мира, за все время его существования было произведено около 100 000 000 экземпляров. Воспоминания Михаила Калашникова – это не просто рассказ об открытиях, совершенных на фоне самого трагичного периода в истории России. Это личная история человека, который, будучи сыном простого крестьянина-ссыльнопоселенца, благодаря своему таланту и трудолюбию стал выдающимся конструктором.

---

Уже в послевоенное время Георгий Семенович Шпагин рассказал мне, как ему пришлось торопиться с созданием ППШ в остром, бескомпромиссном соревновании с другими конструкторами, в частности с Б. Г. Шпитальным. И вот через полгода после начала работы конструктора пистолет-пулемет был подвергнут заводским испытаниям, а еще через два месяца – полигонным. 21 декабря 1940 года появилось постановление Комитета Обороны о принятии на вооружение Красной Армии пистолета-пулемета Шпагина (ППШ). До начала войны оставалось всего полгода.

Вот почему в первых боях с немцами войска Красной Армии испытывали острый недостаток в пистолетах-пулеметах.

Мне, рядовому бойцу, как и многим другим солдатам Великой Отечественной, конечно же, все это было неизвестно. Я тогда думал, что у нас, кроме В. А. Дегтярева, просто не нашлось конструктора, который сделал бы пистолет-пулемет легким по весу, небольшим по габаритам, надежным, безотказным в работе.

В госпитале, проснувшись от ночных кошмаров, я пытался мысленно представить себе, какой бы я сам сделал пистолет-пулемет? Утром, вытащив из тумбочки тетрадку, наспех делал наброски, чертежи. Потом неоднократно все переделывал…

Загоревшись идеей создания автоматического оружия, я с горечью осознал, что мне для этого не хватает знаний. Если при работе над счетчиком моторесурса мне было достаточно моего школьного образования, природной интуиции и опыта, приобретенного за время службы в армии механиком-водителем, то для создания пистолета-пулемета этого явно не хватает. Тут уже нужны специальные знания. Но где и как их получить, если прикован к госпитальной койке, если ноющая, тяжелая боль наполняет плечо и все тело и не дает ни читать, ни писать?..

Мне несказанно повезло – в нашем госпитале была неплохая библиотека, в которой я и нашел несколько нужных книг. Среди них – два тома «Эволюции стрелкового оружия» В. Г. Федорова, изданных Артиллерийской академией, наставления по трехлинейной винтовке, ручному пулемету Дегтярева, револьверу Нагана. Читал, сопоставлял, анализировал, чертил.

В госпитальной палате, где лежали и танкисты, и пехотинцы, и артиллеристы, и саперы, нередко вспыхивали споры о преимуществах и недостатках, сильных и слабых сторонах того или иного вида оружия. Участвовал в этих спорах я мало, но определенное впечатление от них осталось. С особенным интересом я слушал тех, кто сам ходил с пистолетом-пулеметом в атаку, сдерживал яростный натиск врага на свой окоп. Они убедительнее всего могли рассказать, каково оно, это автоматическое оружие, в действии, в ближнем бою. В моей заветной тетрадке после таких споров появлялись новые наброски. Размышляя о взаимодействии частей оружия, вновь обращался к книгам, наставлениям. Составил для себя сводную таблицу различных образцов автоматического оружия, проследил историю их появления и создания, сравнил тактико-технические характеристики.

Во многом мне помог разобраться лежащий в нашей палате лейтенант-десантник, до войны работавший в каком-то научно-исследовательском институте. Обычно молчаливый, он редко вступал в споры, но, тем не менее, внимательно слушал горячие, порой запальчивые слова раненых. Включался в разговор лишь тогда, когда слишком разгорались страсти.

Впоследствии я очень часто вспоминал того лейтенанта. Он как будто и в самом деле с неба свалился, этот десантник: рядом вдруг оказался человек, который мог и посоветовать, и разрешить многие мои сомнения…

Неоднократно мне приходилось слышать о моем почти фантастическом везении. И это действительно правда – часто случалось так, что стоило появиться какой-нибудь трудной загадке, как жизнь тут же начинала подсказывать способы ее постижения. К примеру: насколько труднее была бы моя задача, не окажись в библиотеке госпиталя двухтомника Федорова? Кстати, замечал не однажды: напряженная работа ума и особое состояние души словно мощным магнитом притягивают нужную тебе информацию. Не знаю, моя ли это особенность или общий для всех закон?..

Вернемся, однако, в палату госпиталя, где вспыхнул очередной спор. Чем хуже шли дела на фронте, тем яростней становились эти споры.

– Хар-роший пистолет-пулемет – вот что надо пехоте! – с застарелой болью опять начал разведчик с соседней койки. – Каждому! Только тогда почувствуем себя силой.

– Тоже мне сила, этот твой пистолет-пулемет. Возьми прицельную дальность стрельбы. Разве с винтовкой может сравниться? Мосинская-то, например, до двух тысяч берет, а самозарядка токаревская – до полутора. Ну а ППД? До пятисот метров едва дотягивает, – горячился сапер, лежавший у окна.

– Эх ты, мотыль саперный, – досадливо произнес разведчик. – Знал бы ты, как нас в финскую из своих «суоми» финны в ближнем бою косили. Затаятся в лесу, засядут на деревьях, подпустят поближе – и очередями. Что тут сделаешь со своей винтовкой? Один-два выстрела. А тебя в это время автоматическим огнем и накроют.

– Так разворотливей надо быть, – не отступал от своего сапер.

– Я хотел бы посмотреть, как ты развернешься между деревьями или в окопе с оружием, которое вместе со штыком более полутора метров длины имеет. Тебя уже к этому моменту несколько раз очередью прошьют. Какое облегчение настало, когда в нашей части стали заменять винтовки на дегтяревские ППД! Начали с нас, разведчиков. Вот уж тут-то мы финнам и показали кузькину мать. Против ихнего «суоми» наше оружие куда как лучше по всем статьям.

– А небольшая прицельная дальность и плохая кучность боя – ты об этом-то забыл опять, – не унимался сапер. Видимо, у него это в крови сидело – противоречить, свое доказывать, наперекор суждению другого идти.

– А вы знаете, что значит в переводе с латинского слово «автомат»? – негромко проговорил лейтенант. Все замолчали, ожидая продолжения фразы. –

Сам действует. Нажал – и работает, пока не остановишь. Так вот, основное достоинство пистолета-пулемета в том, что он действует в автоматическом режиме, у него высокий темп стрельбы, он легок и удобен в обращении. Думаю, что за таким скорострельным автоматическим оружием – будущее.

– И что, действительно наше оружие лучше, чем у немцев? Как же тут сравнить, если в частях в большинстве своем винтовки? – спросил артиллерист, до того не принимавший участия в разговоре.

– Сравнить можно только в бою. Но можете поверить на слово, наши ППД и пистолет-пулемет системы Шпагина (ППШ) солидно превосходят автоматическое оружие немцев. Перед тем как меня ранило, я сменил ППД на ППШ. Хорошо знаю достоинства и того и другого. Прав разведчик – чем больше у нас будет в войсках автоматического оружия, тем меньше мы сами станем нести потерь.

Лейтенант протянул руку к моей кровати, взял с одеяла листочек бумаги, на котором я делал очередной набросок, карандаш и стал что-то быстро писать.

– Сравнить хочу. Мне ведь довелось держать в руках и финский пистолет-пулемет «суоми» М-31, и немецкий МП-38, почему-то называемый у нас «шмайсером». К вашему сведению, конструктор Шмайсер к этому образцу отношения не имеет. МП-38, как и его собрат МП-40, создан фирмой «Эрма» и первоначально предназначался для парашютистов.

Чувствовалось, что десантник хорошо знал системы стрелкового оружия, был достаточно осведомлен в истории их создания. Все в палате с интересом слушали лейтенанта.

– Так вот, дегтяревский пистолет-пулемет, как и шпагинский, значительно легче, почти на сто миллиметров короче, чем «суоми». А это немаловажно, как понимаете. Гораздо выше у наших пистолетов-пулеметов и боевые свойства. Из МП-38, например, огонь можно вести только непрерывный, а у наших образцов есть переводчик на одиночную стрельбу. Посмотрите, я тут маленькую сравнительную табличку набросал на бумаге для наглядности.

Листочек пошел по рукам. Особенно внимательно разглядывал колонки цифр сапер, то и дело покачивая головой, словно не веря своим глазам. Его, видимо, заинтриговали слова, аргументы лейтенанта-десантника, и он недоверчиво поинтересовался:

– Так, значит, мы еще до войны были впереди наших противников в создании автоматов разных? Тогда возникает вопрос: почему их так мало в наших частях оказалось, может, вредительство какое тому причиной?

– Впереди иностранных конструкторов мы были – это точно. А что касается вопроса: почему мало автоматического оружия в войсках, однозначно тут не ответишь. Мое мнение, например, такое: в царское время не очень верили в творческий потенциал русских конструкторов, в будущее этого оружия, иностранные образцы считались лучшими. В наше время, считаю, недооценили работу таких конструкторов, как Федоров, Дегтярев, Симонов, их поиск в создании систем автоматического оружия.

Слушая лейтенанта, мы, кажется, забывали о своих ранениях. Его суждения, выводы были для нас своеобразным откровением. Мы все больше убеждались: он действительно знал много интересных и неожиданных вещей, этот спокойный, мужественный десантник, которому в бою крепко покалечило бедро. Никто не слышал от него ни стона, ни жалобы на боль. А страдал он не меньше каждого из нас. В нашей палате все были с тяжелыми ранениями.