Дэвид Гриффитс - Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

• Название: Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет
• Автор: Дэвид Гриффитс
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4448-0047-8

В сборнике представлены переводы опубликованных ранее (в 1969 — 2008 гг.) и неопубликованных статей Дэвида М. Гриффитса — одного из лучших знатоков истории России XVIII века. Автор воссоздает круг идей эпохи Екатерины II, анализирует мировоззрение императрицы и изменение ее взглядов во времени. Благодаря этому Гриффитсу удается проникнуть в реформаторские замыслы Екатерины II, понять ее социальную политику и внешнеполитические проекты. Написанные ясно и увлекательно, статьи Гриффитса привлекут внимание не только специалистов, но и всех, кто интересуется историей XVIII века.

---

Детей следовало принимать в Воспитательный дом Бецкого в самом раннем возрасте; для того чтобы гарантировать достаточное количество воспитанников, поставщикам младенцев было обещано вознаграждение в размере двух рублей за голову, а также им было разрешено сохранять анонимность{437}. Лет до пяти-шести за детьми ухаживали кормилицы и надзирательницы; после этого начиналось формальное обучение. Хотя поначалу все ограничивалось чтением, письмом и законом Божьим, в свободное время воспитанников обучали также прясть и ткать. С одиннадцати лет детей знакомили с арифметикой, географией и счетоводством, а также с искусствами и ремеслами. Девочек дополнительно обучали домоводству. Такие предметы, как танцы, этикет и французский язык, традиционно преподававшиеся в школах для дворянских детей, считались необязательными для третьего сословия и были исключены из программы обучения{438}. Только по достижении четырнадцати лет воспитанник начинал изучать избранное им ремесло целенаправленно, у мастеров и ремесленников, работавших поблизости от Воспитательного дома. Ученика, выказавшего выдающиеся академические способности, следовало послать для продолжения образования в университет; творчески одаренного питомца определяли учиться в Академию художеств{439}.

Образование тех подкидышей, кто не был отправлен в другие учебные заведения, заканчивалось в 19–20 лет: к этому времени они окончательно вживались в роль доблестного гражданина, приуготовленную для них Бецким и императрицей. В течение 16–18 лет, проведенных в Воспитательном доме, воспитанник ни разу не покидал его пределов, даже чтобы навестить семью или друзей. Ему дозволялось видеться только с ближайшей родней, если таковая имелась, и только в присутствии надзирателя, поскольку больше всего Бецкой стремился оградить своих протеже от того, что считал порочным влиянием внешнего мира, — это опасение он разделял со множеством мыслителей эпохи Просвещения. Ко времени завершения обучения выпускники окончательно прониклись бы основополагающими ценностями нового третьего сословия (tiers-état): вселив в них «добрыя сердца и благие нравы», «праводушие», «просветив им разум, сколько потребно» посредством воспитания, в результате удастся «произвести… так сказать, новую породу, или новых отцов и матерей»{440}. После выпуска эти новые граждане войдут в городское общество с паспортами, подтверждающими их статус свободных людей. Они вступят в брак с себе подобными — такими же продуктами системы воспитания Бецкого, родят и взрастят новых граждан и покажут благой пример другим. Таким образом, роль, отведенная воспитанию де Буляром, Поленовым и Голицыным, у Бецкого достигла наивысшего значения.

Только сторонний наблюдатель мог предложить оптимальный способ решения проблемы, не пытаясь при этом обойти вопрос о крестьянской несвободе. Монтескьё, казалось, обрек Россию на вечную отсталость, но Дени Дидро, твердо веривший в мудрых законодателей и эффективность добрых законов, предложил России выход из исторического тупика. Он полагал, что нужно прибегнуть к рациональному законодательству, советуя императрице заполнить пробел между дворянством и крестьянством своим указом, не щадя существующие социальные структуры.

Проведя несколько месяцев в Гааге в тесном общении с Д.А. Голицыным, переведенным туда из Парижа, Дидро был прекрасно осведомлен о желании российской самодержицы создать третье сословие. Из Гааги философ отправился в Санкт-Петербург и представил государыне на рассмотрение ряд статей под заглавием «Беседы с Екатериной II» («Entretiens avec Catherine II»), в которых излагал свои соображения по реорганизации Российской империи. Две из этих «бесед» непосредственно связаны с нашей темой{441}. В одной из них, «О третьем сословии» (D’un tiers-état), Дидро точно подметил: «…я думаю, что Ваше Величество стремитесь образовать третье сословие»{442}. В другой, озаглавленной «О Петербурге» (De La ville de Saint-Pétersbourg), он указал на суть дилеммы, специфической для этого города: в столице России ощущался серьезный недостаток торгово-промышленного населения. Философ высказал надежду, что город может стать «более живым, более деятельным, более торговым», если в нем появятся «разнооразные работники, угольщики, плотники, каменщики, канатчики и т.д.», — это приблизит его по социальному составу к Парижу или Лиону. Конечно, добиться этого нелегко: «Подумавши хорошенько, я прихожу к убеждению, что главная разница между Россией и другими европейскими странами состоит именно в том, что Ваши подданные не собраны»{443}. Прежде всего его беспокоило состояние ремесел, поэтому Дидро порекомендовал перетягивать мастеровых в город из села, где, как уже было замечено де Буляром и Голицыным, они работали только на своих хозяев.

Однако одно дело высказаться в пользу привлечения ремесленников в города, другое — действительно обеспечить их переселение, поэтому Дидро формулировал свои советы весьма осторожно. В своем очерке о Санкт-Петербурге он изложил три возможных способа: «[населить ремесленниками города можно] Или дарованием абсолютной свободы, или дарованием свободы относительной, с ежегодной уплатой выкупа, или через иностранцев (par des Etrangers?)[168]»{444}. В своем сочинении о третьем сословии он — также осторожно, но гораздо позитивнее — рекомендовал императрице высочайшим указом дать волю крепостным ремесленникам, выказавшим особый талант, и разрешить им переехать в город и записаться там в цехи. Более того, всем подданным надлежит отправлять детей в государственные школы. Учеников из крепостных, проявивших особые способности к наукам, следует обучать за казенный счет с помощью развитой системы стипендий, а по окончании учебы даровать им вольную. Как мы видим, по мысли Дидро, новое третье сословие (tiers-état) должно состоять из бывших крепостных и казенных крестьян. Наконец, чтобы остановить отток людских ресурсов из числа преуспевших горожан в дворянское сословие, необходимо упразднить порочный обычай награждать зажиточных горожан дворянством за полезную государству службу{445}. Только подобными мерами можно сохранить целостность нового социального элемента.

* * *

Насколько позволяет объем статьи, проанализируем и другие заслуживающие внимания проекты. Григорий Николаевич Теплов, например, доказывал в Коммерц-коллегии, что благосостояние России следует оценивать не по традиционным показателям торгового баланса, а по объему общего экономического оборота. С такой точки зрения становится очевиден присущий России недостаток, причина которого — нехватка «между дворянством и крестьянством» «третьего стата людей». В Западной Европе, отмечал Теплов, ремесленники процветают, а с ними — и города, и нации. Петр Великий попытался создать в России соответствующую социально-экономическую структуру, но его начинания не были поддержаны наследниками в должной мере. Как следствие, на тот момент (1765 год) мастеровые в России по преимуществу — либо крепостные, либо государственные крестьяне, либо иностранцы. Исправить положение можно, разрешив крепостным, занятым ремеслом, выкупиться на волю и записаться в ремесленные цехи{446}. Точно так же и торгующих крестьян следует поощрять в преследовании ими коммерческих целей — это компенсирует существование таких купцов, «которых большая часть без науки, без воспитания, без доброй веры и кредита». Наконец, чтобы городские экономические занятия стали более престижными, необходимо отменить подушный оклад и разномастные виды тягла{447}. Не останавливаясь подробно на такого рода проектах, попробуем далее сделать кое-какие обобщения.

Во-первых, воцарение Екатерины Великой в июне 1762 года произошло на фоне широко распространившихся ожиданий новой эры — эры больших реформ, которая потребует участия просвещенного общества. Этот оптимизм был основан на убеждении, что новая императрица хорошо осознает недостатки в политике своих непосредственных предшественников и предпримет меры по их исправлению. Особенно важной казалась современникам неспособность предыдущих правителей создать посредством законодательства жизнеспособный городской слой и наделить его соответствующими правами и привилегиями. Политика Елизаветы Петровны и Петра III подвергалась особенно серьезным нападкам, поскольку, как считалось, они сильно отклонились от политического курса Петра I{448}. Одним из следствий была финансовая слабость, ставшая очевидной, когда Россия вступила в Семилетнюю войну. Однако потому, что социально-экономический зазор между Россией и Западом не считался непреодолимым, а приход к власти императрицы, провозгласившей себя продолжательницей политики Петра I, сопровождался настоящей эйфорией, в первые годы царствования Екатерины появился целый поток проектов, разрабатывавших способы привести социально-экономическую структуру России в соответствие с западноевропейской моделью. Согласно некоторым подсчетам, только в 1760-х годах правительство получило более ста проектов, многие из которых поступили через Комиссию о коммерции или были созданы самими членами этой Комиссии, — все эти проекты предлагали те или иные способы преодоления присущей России отсталости{449}. Как мы видели, целый ряд проектов был сосредоточен на осмыслении проблемы отсутствия третьего сословия.