Коллектив авторов - Екатерина Великая (1780-1790-е гг.)

• Название: Екатерина Великая (1780-1790-е гг.)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03078-6

Книга «Екатерина Великая» серии «Россия — путь сквозь века» продолжает рассказ о царствовании Екатерины II. В ней освещается внутренняя политика императрицы, ее деятельность по укреплению абсолютизма в России. Знаменитый «Наказ» Екатерины так и не стал основой для нового законодательства, но были проведены административные реформы. Екатерина еще более расширила привилегии дворянства, а крепостное право достигло своего апогея в ее правление. Народные восстания жестоко подавлялись. В то же время императрица в духе времени выступала сторонницей просветительских взглядов, вела переписку с Дидро и Вольтером. Это не помешало ей начать борьбу с революционной Францией, что сопровождалось наступлением реакции в России.

---

БИБИКОВ Александр Ильич (30.05.1729–09.04.1774 гг.) — генерал-аншеф, маршал комиссии для составления проекта нового Уложения, сенатор.

Молодой инженер начал военную службу в 1746 г. и в 1751 г. получил чин поручика и аудитора. Перед Семилетней войной (1756–1763 гг.) Бибикова отправили в поездку по Пруссии, Бранденбургу и Померании, чтобы узнать о состоянии войска и запасов провизии в армии. Он успешно справился с этим поручением и получил чин полковника. В Семилетней войне Бибиков командовал Третьим мушкетерским полком. В войне он отличился в сражении при Цорндорфе, а победа его полка над войсками генерала Вернера помогла падению крепости Кольберг. За участие в войне он получил звание генерал-майора.

В царствование Екатерины II Бибиков выполнял различные дипломатические поручения. В 1763–1764 гг. Екатерина II отправила генерала подавлять крестьянский мятеж на казанских и сибирских заводах. Через год бунт был подавлен. В 1765 г. его отправили на западную границу России, поскольку после смерти короля Августа III в Польше начались массовые волнения. Он стал известен как жестокий усмиритель восставших.

В 1767 г. Бибиков был назначен маршалом комиссии для составления проекта нового Уложения, которое было необходимо Екатерине, чтобы укрепиться натроне. В17 69 г.,уже после роспуска комиссии, Бибикову было поручено исследовать русско-финскую границу и разработать наступательно-оборонительный план на случай войны со Швецией.

В 1773 г. Бибиков возглавлял правительственные войска, посланные для усмирения пугачевского бунта. Бибиков получил указание принять управление Оренбургским краем. Он сформировал конный вооруженный корпус из 300 казаков и подавил бунт на большей части территорий. Выехав в освобожденный от войск Пугачева Оренбург, он внезапно заболел холерой и скончался. Е. С.

ПЕРЕМЕНА ЗАДАЧИ КОМИССИИ. Все эти кодификационные неудобства возбуждают вопрос: было ли составление проектов нового уложения настоящей целью Комиссии? С начала царствования Екатерина слышала вокруг себя толки о необходимости привести русские законы в порядок. Но сама она еще до Комиссии усвоила мысль о полной негодности этих законов и в 1767 г. писала из Казани, что здесь она увидела, как мало соответствуют они состоянию империи: они извели бесчисленное количество народа и только разрушали его благосостояние.

При составлении манифеста о созыве депутатов она колебалась, какой избрать путь в этом манифесте, продолжать ли начатое до нее упорядочение русских законов, соглашая их с «Наказом», или объявить все заботы об этом бесплодными и начать дело «с другого конца», а с какого — этого она не дописала в уцелевшем наброске. Она выбрала в манифесте 14 декабря 1766 г. первый путь, но если под вторым она разумела совершенно новый кодекс, то ход дел в Комиссии указал ей третий путь, по которому она и пошла.

В депутатских наказах, городских и дворянских, рядом с местными нуждами и сословными претензиями стоят заявления об отсутствии лекарей, аптек, больниц, богаделен, сиротских домов, хлебных казенных магазинов, банков, почтовых станций, школ — простейших средств благоустроенного гражданского общежития. Это уже не ответ на правительственный опрос обывателей об их нуждах, а обывательский запрос правительству о неисполнении им своих обязанностей. Петр I уже начинал заводить эти средства, но следовавшие за его смертью жалкие царствования не продолжили его начинаний и даже запустили и расстроили начатое.

По этим заявлениям Россия представляется каким-то разоренным или не обжитым еще домом с одними голыми стенами и темными углами, с податными плательщиками и присутственными местами. Особенно горьки жалобы на состояние правосудия: это — едва ли не самое больное место наказов без различия сословий. Дворяне жалуются на множество подсудностей, ожесточены против взяток, добродушно предполагая, что приказного человека можно от чего-нибудь удержать голосом совести, веря и не доверяя приказной совести, предлагают всех служащих в присутственных местах обязать специальной присягой «ко взяткам не касаться», а нарушителей этой присяги подвергать натуральной смертной казни, как бы ни была мала взятка; не желают иметь никакого дела с воеводскими и другими канцеляриями помимо своих выборных властей; дворянский депутат Лермонтов предлагал даже упразднить Юстиц-коллегию, как питомник судебной волокиты и ябеды, а дела переносить из местных судов прямо в Сенат. Горожане просят об уменьшении судов и штрафовании судей, а однодворцы и черносошные крестьяне — «о небытии им ни по каким делам, кроме подушного оклада, ведомым в присутственных местах».

От коронных судов и правлений сословия чураются, как от пристанищ нечистой силы. Взамен дорогих (формальных) судов с затяжным письменным делопроизводством и дворяне, и горожане, и крестьяне просят для дел маловажных (первой инстанции) близкого, скорого и дешевого словесного суда с выбранными из их среды судьями, которым подчинить и полицию, или особым выборным поручить полицейские дела.

Дворяне предлагали учредить мировых судей по примеру Англии и Голландии. В связи с выборным судом пробивается стремление сомкнуться в сословные общества, устроиться корпоративно. В городских наказах выражается желание, чтобы городские головы, временно установленные для выбора депутатов в Комиссию, стали постоянной должностью и избирались «вообще всеми гражданами».

Однодворцы и хлебопашцы ходатайствуют о выборе судей «всем обществом всего уезда» и из их же среды, только бы не из дворян, которые поступают по своим обычаям, требуют подвод, съестных припасов и прочего и дерутся, когда мужик возражает. Это корпоративное настроение с особенной силой сказывалось в дворянских наказах, соединяясь с притязанием занять господствующее положение в областном обществе и управлении. Они ходатайствуют о периодических уездных съездах, которые имели бы право надзора за ходом дел в уезде и в случае нарушения закона или притеснения кому-либо от судей и правителей доносить Сенату.

На съездах избираются судебно-полицейские власти, которым подчиняются не только дворяне и их крепостные, но и крестьяне дворцовые и экономические. Некоторые наказы желают даже заменить уездное коронное управление выборным дворянским, просят дать сословию право выбирать воевод и их товарищей. Резко выступает из общего уровня своеобразный наказ дмитровского дворянства. Прекрасно написанный, он совсем непритязателен, признает главным местным недостатком дворянства непрерывные ссоры и насилия между крестьянами разных владельцев, с чем не в силах сладить ни отдельные владельцы, ни продолжительный и «почти бесконечный» коронный суд со своими инстанциями и письменным производством.

Для суда скорого, близкого и дешевого по этим делам, обыкновенно малоценным, наказ предлагает разделить уезд на четыре округа с выборным из дворянства земским судьей во главе каждого; эти судьи, действуя под руководством предводителя, «в самой скорости» решают тяжбы между крепостными словесно, наказывая виноватых крестьян, а помещиков «смиряя полюбовно».

Ежегодно дворянство съезжается, выбирает предводителя (через два года) и новых земских судей и принимает отчет от прежних. По окончании выборов съезд превращается в сельскохозяйственное совещание: дворяне обмениваются мыслями по хозяйству, сообщают друг другу о мерах по устройству своих деревень, о своих агрономических опытах, придумывают новые опыты и распределяют их между собою. Кроме того, предводитель и земские судьи обязаны уговаривать дворян обучать своих детей полезным наукам и языкам, особенно стараться, чтобы они хорошо знали родной язык, а также «весьма склонять» помещиков нанимать дворов на сто искусного учителя для обучения крестьянских детей грамоте и первым правилам арифметики, толкуя каждому помещику, насколько полезнее для него грамотный крестьянин. «Не для одной сохи надобен крестьянин государству, грамота же пахать не помешает, тем паче, что те лета, в которые ребят можно грамоте обучать, пропадают почти без всякой пользы». Тут же предводитель напоминает помещикам, как разоряет их излишняя дворня, и всевозможно уговаривает всех «самим себе предписать закон», «чтоб ни малого куска земли не лежало впусте, ни у кого», а земским судьям смотреть за этим.

Люди образованные, проникнутые чувством долга перед отечеством, призывают свою землевладельческую братию работать на месте для сельского хозяйства и крестьянского просвещения, оградившись от казенных властей скромным самоуправлением. То же тяготение к деятельности на местах, только в грубых формах сословного эгоизма и господства с захватом чужих прав проходит очень заметной чертой и в других дворянских наказах.

Раздельность сословий, на которой настаивал князь Щербатов, точная разверстка прав между сословиями, сомкнутыми в местные общества, — преобладающий интерес классов, представленных в Комиссии уложения. Но они не довольствуются кодификационной обработкой своих прав: статьи закона — игрушки в руках приказных людей. Наказы хотят, чтобы статьи о правах сословий были разработаны в выборные сословные учреждения, с которыми не так легко обходиться.