Джек Уильямсон - Звездный мост

• Название: Звездный мост
• Автор: Джек Уильямсон
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0464-6

Роман знаменитых классиков фантастики написан в лучших традициях жанра космической оперы: галактические империи далекого будущего, звездные войны и противостояние миров, сильный мужественный герой, прелестная спасенная героиня, захватывающие, головокружительные приключения.

Межзвездная империя объединяет тысячи планет туннелями — каналами иного пространства, по которым гигантские расстояния преодолеваются за несколько часов. Главный герой романа, «солдат удачи» Хорн вступает в противоборство с империей и, чтобы победить, должен разгадать тайну звездных мостов.

Содержание:

В. Гаков. Джек Уильямсон — легионер времени

Звездный мост. Роман. Пер. с англ. М. Ишкова

Обложка художника: Т. Кидда (Tom Kidd)

Иллюстрации: О. Юдина

---

Только не надо нервничать, одернул он себя. Во-первых, это только одна из версий. Во-вторых, они никак не ожидали, что он одолеет межзвездное пространство, а этот факт в корне меняет все их планы. Он — живой свидетель, он — убийца, он — ненормальный, который сумел проникнуть на Эрон через небытие. Верно, изрядную панику он внес в их ряды. Если, конечно, они обнаружили его, а вот это было под большим сомнением. Они, должно быть, ищут его на разведывательном корабле Вендре. Точнее, и там тоже.

На душе как-то полегчало, и все равно ощущение вины не оставляло его. Вспомнился старый китаец с его рассуждениями.

«Все мы так думаем, — задумчиво сказал By. — Пытаемся по какому-то фрагменту определить, каким же должно быть целое. Смотрим изнутри и строим иллюзии насчет свободы воли, личного выбора. Стоит только издали окинуть взглядом всю картину — со стороны или спустя некоторое время, — сразу становится ясно, что человек влачит свою жизнь лишь потому, что какие-то силы подталкивают его. Иногда поддерживают, в других случаях толкают в пропасть. Тогда отдельные кусочки и сплавляются в цельную мозаику. К сожалению, порой это происходит слишком поздно».

Другими словами, старик сказал, что если что-то или кто-то движется, то это может происходить только под действием силы. Тогда как быть с проблемой выбора?

Выбор! Возможность самостоятельно решить задачу с двумя или со многими неизвестными… Что, в этом случае тоже сказывается чье-то влияние? Ведь он мог согласиться на предложение, сделанное в темной комнате, а мог и отказаться. Так же как и нынче — перед ним шесть кружков. Итого, шесть возможных решений. Неужели все они тоже просчитаны? К тому же он может вообще покинуть комнату! Вот это вряд ли, уныло подумал Хорн. Как раз на это он не пойдет никогда. Погибнуть от жажды или голода, быть безропотно схваченным в одном из этих коридоров? Тем, кто привел его сюда, уже известен ответ? Как еще можно проверить эту мысль, если не попытаться нажать одну из этих клавиш? Тогда какую?

На чем может основываться расчет тех неведомых кукловодов, которые загнали его сюда. На этот вопрос ответить легко. Перед человеком всегда реально стоит только один-единственный выбор — между жизнью и смертью. Он может быть отложен. Бывают моменты, когда эта проблема обостряется до трепета в сердце. Вот как сейчас… Они уверены в том, что он всеми силами будет цепляться за жизнь.

Помнится, он сказал старому китайцу:

«Я не желаю умирать!»

«Все мы не желаем, — ответил он, — никто не хочет смерти. И тем не менее это с каждым случается…»

Надо успокоиться. Надо прежде всего успокоиться! Что мы имеем — серебряный, золотой, оранжевый, зеленый, голубой, черный. Четверо исполнительных директоров, скорее всего, уже вернулись домой, только двоих не может быть на месте — Кохлнара и его дочери. Итак, золотой или серебряный? Конечно, и там, и там есть охрана. Она сейчас взбудоражена, люди не знают, что с ними будет дальше, — в таком состоянии они достаточно опасны. Самая большая неразбериха сейчас, вне всякого сомнения, царит в доме Генерального управляющего, однако нажать золотой кружок Хорн не мог заставить себя по чисто психологическим причинам.

Тогда, выходит, серебряный?!

Он чуть наклонился вперед и нажал на серебряный кружок. Мгновенно в камере стало темно, кресло под ним провалилось, и он невольно всплыл в воздух. Хорошо, что успел ухватиться одной рукой за подлокотник. Подтянувшись, он вновь устроился в кресле. Пошарил вокруг и неожиданно обнаружил привязной ремень. Застегнул его. Огляделся… Все шесть дисков погасли. Как там белый? Тоже не горит. Откуда же здесь этот мрачноватый кровавый оттенок? Хорн обернулся — красный кружок нагло пялился на него. Наемник откинулся к спинке кресла, попытался как можно глубже вжаться в него. Только теперь до него дошло, что все это время он был под наблюдением. Потом он попытался прикрыть зрачок ладонью. Решил, что, возможно, еще не слишком поздно. Неожиданно красное око погасло, и в следующее мгновение Хорна мягко прижало к сиденью. Кабина начала тормозить.

Из летописи

Надежда!..

Она рождается из безнадежности. Рождается в умах незрелых, но чистых, незлобивых… Надежда — это все, чем они богаты.

Истинная религия созревает среди рабов, питается их чаяниями. Без веры они бы погибли, сами бы кончили все счеты с жизнью. Вера рождается в их исстрадавшихся сердцах. Только она способна согреть их души.

Так и культ Великой энтропии! Он возник в среде бесчисленных рабов Эрона. Символом этой веры стал разделенный на две половинки круг. Он воплощал краеугольный постулат этой религии о неизбежности возрождения духа и материи, когда этот мир изменит свое положение. Наглядным объяснением этого тезиса является рисунок нищего, бородатого, лукаво улыбающегося бога, отдыхающего стоя на одной ноге. Стоит ему переступить на другую — и все страждущие, погибавшие в холоде и голоде, безжалостно и несправедливо убиенные возродятся вновь для сытой, спокойной, радостной жизни.

День возрождения!.. Его ждали со все более нарастающей силой, молились о его скором приходе, взывали, окликали небеса, такие разные на разных планетах. Пусть те, кто нынче последние, станут первыми, а те, кто были первыми, станут последними. Из тьмы невежества родился этот культ, в среде беглых, в пропитанных тяжким смрадом катакомбах. Там он взрос, незаконное дитя науки и отчаяния.

Официально культ Великой энтропии был запрещен, однако между собой златокожие признавали, что в этих верованиях что-то есть. Если бы его не было, подобную веру следовало придумать. Ожидание Судного дня позволяло держать огромную массу подневольных работников в повиновении.

Златокожий народ не понимал одной тонкости — угнетение связано с отчаянием, но не только с ним. Разделенный надвое круг мог истолковываться и по-другому…

Глава 10 Полый мир

Хорна несколько раз то вдавливало в кресло, то он ощущал легкость в теле и даже чуть всплывал над сиденьем. Потом вновь наваливалась тяжесть. Наконец режим торможения закончился, где-то вдали что-то глухо зашумело, и кабина остановилась.

Где он теперь? Кто мог бы подсказать ответ на этот вопрос?

Вновь загорелась панель управления — все диски засветились разом, даже белый и красный. Белые клавиши — так обе сразу.

Наконец кабина остановилась. Хорн отстегнул привязной ремень и, потянувшись, попытался сдвинуть входную створку в сторону. Она не поддалась. Тогда он на ощупь нашел кнопку, ткнул в нее, и дверца легко отъехала в сторону. Голубой свет хлынул в кабину. В проем была видна часть помещения, такого же пустого, как и те коридоры, по которым он еще совсем недавно разгуливал. Неожиданно погас красный круг — это как бы служило приглашением пожаловать в неведомый, пустотелый, окрашенный в голубое мир.

Хорн вышел из кабины и оказался в голубой комнате. Она действительно была пуста. Дверь в кабину закрывать не стал — было страшно рвать нить с тем, что хотя бы в какой-то степени было знакомо. Казалось, сомкнись створка — и он окажется навсегда запечатанным в этом голубом пронзительном сиянии. Хорн оглянулся — точно, в помещении никого не было, однако кое-какая обстановка здесь присутствовала. Стены и потолок были расписаны цветами. Растения были очень своеобразны, Хорн таких раньше не встречал. Сквозь фрески на потолке, в прогалах пробивалось голубое небо. Листва тоже была голубая, и к тому же она подрагивала!.. В нарисованных на стенах зарослях расхаживали какие-то странные голубые животные. При взгляде в упор они даже не помышляли сдвинуться с места, но стоило Хорну отвернуться, и он тут же ощущал за спиной чуть заметное шевеление. Несколько раз он резко оборачивался, однако и кусты, и животные, спрятавшиеся за ними, выглядели совсем невинно.

По полу росла голубая травка. Такой удивительный ковер расстилался под ногами… В углу комнаты пол приподнимался и образовывал мшистый курган, где местами из-под растительности проглядывали скальные выступы. Там и должен быть выход из этого своеобразного тамбура — Хорн решил это сразу и без всякого колебания. Тут он наконец определил источник удивительно мелодичного, позванивающего шума. Обогнув трубу, он обнаружил проложенный прямо по полу, в нешироком желобке, ручей.

Снаружи труба была разрисована точно так же, как и вся остальная комната. Даже дверь, ведущая в лифтовую кабину, сливалась с общим рисунком, исключение составлял правый угол, где было изображено солнышко, которое якобы должно освещать этот экзотический мирок. Светило казалось излишне голубым, чтобы выглядеть как подлинный портрет. Это была бело-голубая звезда, очень горячая.

Хорну комната не понравилась. Ночи на его собственном мире в Плеядах по яркости мало чем уступали дню. Там и цветов было изобилие. Ночи на Земле ему тоже не понравились. Тьма такая, что хоть глаз выколи.