Елена Арсеньева - Грешные музы (новеллы)

• Название: Грешные музы (новеллы)
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12914-6

Время жестоко к женщинам — блекнут юные нежные лица, сгибаются под тяжестью лет прекрасные тела. И только на картинах, созданных художниками, они останутся навсегда молодыми и красивыми, по-прежнему вызывая восторг и восхищение. Какой должна быть женщина, чтобы «зажечь» художника, вдохновить на создание бессмертных произведений? Яркой, настойчивой, соблазнительной? Или тихой, бесплотной, точно сотканной из тумана? Никто не знает ответа на этот вопрос, ведь тайна рождения любви не раскрыта до сих пор... Об отношениях Пабло Пикассо и его возлюбленной Ольги Хохловой, Сальвадора Дали и Елены Дьяконовой, Амедео Модильяни и Анны Ахматовой читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой...

---

И Лидия вышла за Котьку…

Ну что ж, тетя Наташа как в воду глядела: ровно через год они разошлись, и Лидия порадовалась, что не стала менять фамилию, так и осталась Делекторской. Впрочем, Котя, который уверял, что только она виновата в их разводе, ледышка несчастная, ее и за это ужасно ругал, уверял, что она заранее готовилась его бросить, потому и не взяла его фамилию.

Да ладно, ей уже давно было наплевать на скандалиста Котю. Жаль только, что теперь можно было рассчитывать только на себя, и помочь тете Наташе с Таткой, застрявшим в Харбине, было совершенно нечем. А там вообще стала как бы советская страна. А потом японцы начали прибирать Китай к рукам, так что еще неизвестно, что было лучше.

Но в Париже для русских эмигрантов тоже медом не было намазано. Правда, многие знакомые Лидии, соседки по кварталу в Пасси, пошли работать продавщицами или манекенами в мезон де кутюр (модные дома). Они уверяли, что и Лидия может понравиться какому-нибудь кутюрье. Однако она точно знала, что оставаться в одном городе с Котей ей нельзя. Житья не даст, беспрестанно будет клянчить денег на кокаин, а то еще и зарежет!

Она тайно сбежала в Ниццу – и здесь ей наконец-то повезло!

Постепенно она кое-что узнавала о жизни своего хозяина.

Ко времени их встречи Анри Матисс прошел сорокалетний путь в искусстве. Он родился в 1869 году на севере Франции, в городе Като-Камбрези. Его отец торговал зерном, имел москательную лавку, но хотел дать сыну хорошее образование и сделать его, например, адвокатом. Однако матушка Анри, происходившая из старинного фламандского рода, в свободное время любила расписывать тарелки и мечтала о другой судьбе для обожаемого сына. Разумеется, отец победил, и, окончив в восемнадцать лет лицей, Анри получил в Париже юридическое образование, а потом устроился клерком к одному адвокату. До сих пор он и думать о живописи не думал. Но вот молодой человек слег вдруг надолго в постель после не слишком удачной операции аппендицита. И… он просто от скуки умирал, матушка захотела хоть как-нибудь развлечь сына: преподнесла Анри набор масляных красок, кисти, самоучитель по живописи, а потом и этюдник.

Через несколько месяцев, испортив всего лишь три-четыре холста, Матисс написал чудесный натюрморт, которым мог бы гордиться профессиональный художник. И больше он не захотел расставаться с искусством… оставшись, впрочем, самым серьезным и образованным среди своих богемных друзей.

Грандиозное панно «Танец», с которого и началось знакомство Лидии и Матисса, весьма своеобразно связало музеи трех стран: США, Франции и России. Это панно должно было украсить три арки свода музея в Мерионе площадью в пятьдесят квадратных метров. Однако из-за ошибки в масштабах автору пришлось два раза заново переписать весь холст, который затем должны были отправить за океан. Но французский искусствовед Луи Жилле выразил сожаление, что подобный шедевр увозится в США, а Франция даже не попыталась удержать его. К счастью, Парижский муниципалитет внял разумному совету Луи Жилле, и первоначальный вариант панно был приобретен Музеем современного искусства в Париже, а второй – американским Фондом Барнса.

Но вот через полгода прекрасное панно и все связанные с его созданием хлопоты были закончены, и Лидия встревожилась: снова нужно будет искать заработок. Она простилась с больной мадам Амели Матисс, с дочками художника…

Кстати, работая у художника и познакомившись с его семьей, Лидия подумала, что та противная брюнетка, которую она встретила у порога Матисса, была в общем-то права: на фоне этих ярких лиц с жаркими черными глазами, смуглых, с черными лоснящимися кудрями, ее бледную кожу, голубые глаза и светлые прямые волосы вполне можно было не заметить! Недаром Матисс ни разу не предложил ей позировать, а нанимал натурщиц, случалось, прямо на набережной Ниццы, где они торговали рыбой прямо с лодок своих мужей и братьев!

К тому времени Лидия уже начала кое-что понимать в жизни своего мэтра. Он был деликатен и добродушен, но все-таки оставался мужчиной. Он искренне любил жену, которая делила с ним самые трудные времена Монмартра и Монпарнаса, однако… теперь она была прикована к постели. И хотя Матиссу было за шестьдесят, он отнюдь не стал стариком… Лидия прекрасно понимала, что не только позировать приглашает он молоденьких красавиц с такими тугими грудями, что они норовили просто-таки разорвать тесные блузки из дешевого ситца. Как-то раз Лидия, придя утром раньше хозяина, обнаружила, что малиновое покрывало на диване в мастерской, где по часу отдыхал днем Матисс (он очень мало спал ночью, часа три-четыре, не больше, и ему необходима была сиеста), смято устрашающим образом, скомкано невесть как…

Она стояла над покрывалом и глазела на него. И в это время вдруг отворилась дверь, и вошел мсье Матисс. Лидия тотчас отскочила к своему столу, как будто ее застигли за чем-то непотребным, например, за воровством картин мэтра, и почувствовала, что сейчас со стыда сгорит. А он как ни в чем не бывало подошел к дивану и расправил покрывало. Потом позвонил горничной и приказал принести завтрак себе и Лидии.

Раньше он никогда ее не угощал, этого не было в условиях их контракта!

Она выпила с ним кофе, не поднимая глаз от чашки.

Потом Матисс заговорил о том, что срок ее службы закончился, и дела вроде бы все переделаны, но мадам Амели нужна помощь, она становится все более слабой. К Лидии она привыкла и полюбила ее, она не хочет видеть чужое, равнодушное лицо около себя. Не может ли мадемуазель Лидия остаться работать у Матисса уже не секретарем, а помощницей дорогой Амели?

Лидия знала, что, согласно законодательству, эмигранты не имеют права на постоянный оплачиваемый труд, за исключением считаных профессий – манекена, статиста на киносъемке, временной няни, сиделки или натурщицы. То есть предложение Матисса для Лидии с ее паспортом эмигрантки и не слишком-то хорошим французским было просто спасением!

– Вы можете проводить у нас день, а вечером уходить домой, – продолжал мэтр. – Потом посмотрим – может быть, вы перейдете жить к нам. Разумеется, ваша плата сохранится, никаких вычетов из нее я не буду делать.

Лидия, которая до сей минуты сидела, опустив глаза, почти испуганно уставилась на Матисса. Странно – почему в первую встречу (да и потом) он показался ей таким веселым и приветливым? Сейчас художник разговаривал с ней холодно, как с чужой.

Это ранило ее до глубины души. Лидия разозлилась: да никогда в жизни! Он потому сделал ей такое предложение, что она догадалась, чем он тут занимался, на этом диване! Купить ее хочет, чтобы она не проболталась жене!

Нет, тут же подумала Лидия, это глупости. Если бы боялся, наоборот, хотел бы избавиться от нее. А он, наоборот, зовет жить у них в доме…

А между прочим, не ждет ли он, что и Лидия будет с ним заниматься на этом диване тем же, чем те девчонки с тугими грудями?!

Ну уж нет! Никогда!

Она набрала в легкие побольше воздуху, чтобы на одном дыхании выпалить: «Ну уж нет! Никогда!» – однако вместо этого выдохнула:

– Да! Да, я согласна.

Только потом до нее дошло, что же она сказала. И дошло вот еще что: Матисс отлично понял, что согласие ее касалось не только ухода за мадам Амели, но и относилось к малиновому дивану!

Однако, забегая вперед, скажем: прошло еще три года, прежде чем Матисс все-таки позвал ее на этот диван. А пока…

Шло время, и Лидия уж думала было, что она все себе нафантазировала. Матисс был вновь приветлив, добродушен, ровен – но и только. И очень заботлив, вот еще что! Случалось, он говорил ей: «Сегодня я задержал вас почти на час, вы вернетесь к себе очень поздно. Я советую вам перекусить в соседнем ресторанчике». И вручал Лидии купюру, которая удваивала ее дневной заработок. Но эти знаки внимания, конечно, уступали его поистине «королевским» подаркам: ежегодно Анри Матисс преподносил Лидии два своих оригинальных рисунка – один к Новому году, другой ко дню ее рождения. А ведь его работы уже стоили огромных денег! Лидия понимала: мэтр хочет косвенно обеспечить ее будущее: ведь он был уже немолод, а она по-прежнему оставалась одинокой, да к тому же в чужой стране.

И вот однажды… Однажды Лидия сидела на том пресловутом диване (сначала она его за три метра обходила, а потом привыкла, садилась как ни в чем не бывало!) и разбирала рисунки в папках, перекладывая их на стул. Матисс вошел с папкой для набросков под мышкой и сел напротив.

Лидия отложила папки и быстро пересела на свободный стул. Ей показалось неудобным сидеть при хозяине на его любимом диване. И вдруг Матисс скомандовал вполголоса:

– Не шевелитесь!

Раскрыв альбом, он принялся рисовать Лидию в очень привычной для нее позе: голова, опущенная на скрещенные на спинке стула руки.

Она сидела неподвижно, чувствуя, как под взглядом художника у нее начинает гореть тело. Наконец он отложил эту несчастную папку и карандаш… Наконец-то! Ведь еще минута – и Лидия бы на него просто набросилась. А так все же получилось в угоду приличиям – он сделал первый шаг к дивану…