Садриддин Айни - Рабы

• Название: Рабы
• Автор: Садриддин Айни
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

В романе «Рабы» С. Айни широко и на конкретном материале раскрывает жизнь народов Средней Азии до революции и после нее.

Безрадостна и темна жизнь угнетенного, а жизнь рабов и женщин — ужасна. Недаром Некадам, герой романа, сравнивает свою жизнь с положением птицы, попавшей к змее.

Но всему приходит конец. Приходит конец и безраздельному господству баев и мулл, народ с оружием в руках борется за равноправную, счастливую жизнь. Бывшие рабы берут власть в свои руки и начинают строить новое общество.

Вступительная статья М. Турсун-заде

Примечания М. Шукурова

Иллюстрации художника К. Туренко

---

Имам поддержал Абдуррахима-бая:

— Тем самым в мусульманской стране он отменил одно из важнейших положений шариата — право на рабовладение.

Но татарин перебил его:

— Как же освобождение может быть притеснением? Бог сам разберется в божественных вопросах, а нам надо толковать о земных.

— Конечно же, притеснение! — воскликнул Абдуррахим-бай. — А что же это? У меня больше ста рабов и рабынь. Часть их родилась у меня дома, другая — куплена на базаре. Я платил за них от пятидесяти до полутораста золотых за каждого, и вот, по договору с царем, эмир обязался через двенадцать лет всех их освободить. Сразу потерять весь этот товар! А я в него вложил десять тысяч золотых. Как это перенести?

Татарин почесал себе лоб, уселся поудобнее и серьезно сказал:

— Это так. Но сосчитай и то, что если раб стоит тебе, предположим, сто золотых, он будет на тебя работать еще двенадцать лет. В год он тебе будет стоить восемь с половиной золотых. А сколько он тебе заработает за год? Во много-много раз больше.

Гость повернулся к имаму:

— А насчет шариата я тебе, хазрет, напомню. Там ведь сказано, что у каждого раба есть право с согласия своего хозяина выкупить себя своей работой за три или четыре года.

— Верно! — согласился имам. — В шариате это есть. Это вопрос «выкупа».

— Ну вот видишь. И выходит, что царь еще больше, чем шариат, проявил к мусульманам-рабовладельцам милости и милосердия. И потом: смысл рабовладения в том, чтобы раб работал. Так? А раб, который еще двенадцать лет на тебя поработает и не получит и не заработает за это время ни горсти земли, ни ручья воды, ни двора, ни родины, куда он пойдет, освободившись? Куда он от тебя уйдет? А? Ему уходить некуда, он у тебя останется. И какие бы ни предложил ему условия, он их примет.

От этой долгой речи горло татарина пересохло. И он опять толкнул свой стакан к самовару, уже потухшему и остывающему.

— Налей горяченького!.. И потом надо понять, что этот приказ белого царя — большая милость для торговых людей и промышленников. Если прежде туркмены из набегов на Иран и на Афганистан приводили в год пятьсот рабов, теперь к вам из этих стран тысячи рабов придут сами. Не в рабство придут, а работать на тебя. А тебе от них нужна работа, а не их звание.

Татарин опять внимательно посмотрел на Абдуррахима-бая:

— Этот приказ царя дан эмиру, чтобы помочь купцам, когда они захотят развернуть свое дело. Одни рабы не обеспечат заводов работниками.

Татарин вздохнул.

— Тебе разве легко сейчас очищать хлопок? — Нелегко. А трудность в том, что хлопок, купленный тобой в этом году, волокном станет только к будущему году. Твои деньги целый год лежат в хлопке без движения. А если тут, у вас в Бухаре, построить хлопковые заводы, то хлопок, купленный тобою тут, через неделю уже в виде волокна будет готов к отправке в Москву. Твои деньги не через год, а через неделю к тебе вернутся для нового оборота. Тогда только поспевай поворачиваться! Сейчас в каждой деревне работает своя маслобойня, своя мыловарня. Сколько труда по всей стране разбито на это! А если будет хороший маслобойный завод в Шафрикане, его одного хватит на весь тумень. Так и с мылом. И масло и мыло станут дешевле. Я бы на твоем месте непременно тут поставил такие заводы. Мелкие маслобойни развалятся, и все пойдут к тебе, потому что это дешевле будет стоить. И в твой карман покатятся те деньги, которые сейчас растекаются по карманам мелких мыловаров. А мыловары, чтобы не помереть с голоду, пойдут к тебе работать мастерами. Но такой завод не сдвинешь руками покупных рабов. Для него нужен дешевый рабочий, такой, чтоб он сам к тебе пришел. И таких рабочих тебе понадобится много. Приказ царя помогает в этом, он открывает дорогу таким рабочим прямо на завод. И бери их и выжимай себе из них золото.

Самовар успели подогреть. Налили горячего чая, и татарин налил чай в блюдце. Держа блюдце у губ, он снова подтолкнул стакан к самовару.

— Налей, пускай пока стынет… Это не пустые слова, это я своими глазами видел в России. В России поодиночке рабов давно уже не продают, там их целыми деревнями продавали. Там каждая деревня принадлежала своему помещику. А у хорошего помещика таких деревень было не по одной, а по нескольку. Крестьянин от своей деревни уйти никуда не мог. Он не мог уйти в город и не мог взять другой работы, кроме работы на своего помещика. Если помещик продавал землю другому помещику, с землей и крестьяне переходили к другому хозяину. Это называлось: «крепостное право». Лет десять назад царь освободил этих рабов. Дал им право идти, куда хотят, работать, где хотят, делать, что хотят. Что делать крестьянину? А?

Никто не ответил на вопрос гостя. Тогда татарин ответил сам:

— Царь отрезал часть негодных земель у крупных помещиков и отдал их освобожденным крестьянам. Но с условием, что крестьяне ежегодно вместе с налогами будут платить и за эти земли.

Татарский купец выпил чуть остывший чай и, отодвинув стакан к самовару, продолжал громче:

— Вот в результате этого из деревни в город стала поступать рабочая сила. На фабриках и заводах стало много рабочих, получила развитие промышленность. Но крупные помещики сперва тоже не были согласны с этим мероприятием. А на самом деле они не очень пострадали: они продали крестьянам негодные земли, крестьянин не мог прокормиться одной этой землей и пошел задешево работать к тому же помещику или брал землю в аренду у того же помещика, принимал условия помещика, отдавал ему свой труд. У помещиков появилось много денег; отдав их в банк, помещики зажили на проценты, а эти деньги через банк пошли в руки купцов, помогая им строить новые заводы, чтоб еще больше рабочих рук обеспечить дешевой работой, чтоб еще больше денег положить в купеческий карман. Многие завели заводы и открыли большие магазины, стали расширять дело, ускорять обороты своего капитала.

Абдуррахима-бая захватил этот рассказ. Глаза его блестели. Ноздри раздувались. Повеселев, он спросил:

— А как ты думаешь, нам, кроме торговли, полезно завести завод?

— Да, думаю. Если ты не займешься, твои дети займутся. Но нужна такая сила, чтоб устоять против русских купцов, а они очень богаты, очень сильны. Им помогают банки, у них базар по всей России и в других странах.

Абдуррахим-бай беспокойно задвигался, не решаясь перебить гостя, но явно встревоженный.

— Но вы можете делать большие дела. Для этого у вас есть только один путь. Этот ваш путь в том, чтобы объединиться с нами, с татарами, или, как вы нас зовете, с ногаями. У нас одна вера: и вы мусульмане, и мы мусульмане. И если мы соединим наши капиталы, дело у нас пойдет. Но русские это понимают, и царь запретил татарам покупать у вас землю. У вас много сырья и много бедноты, чтобы это сырье обрабатывать. Рабочих рук много придет к вам и из соседних стран, когда найдется для них здесь работа и хлеб. И вот мы, купцы, должны подумать: если мы не соединим наши деньги, они уйдут к русским богачам… Русские купцы пришли сюда не затем, чтобы угнетать нашу веру или отстранить нас от нее. На что это им нужно? Они пришли за вашим сырьем, за вашими дешевыми рабочими. Царю нет дела до того, сколько раз в день будешь ты читать молитвы, хоть сто раз в день. Царю даже выгодно, чтоб больше молились, тогда думать меньше будут, смирнее будут.

Имам, повеселев, спросил богача татарина:

— Выходит, царь нам не помешает, а даже поможет?

— Молись, хазрет, и завлекай больше народу в мечеть, но и в молитвах говори, и почаще: «Будьте покорны своим хозяевам».

— Конечно, — согласился имам. — Платеж за соль, которую они ели у своих хозяев, равносилен обязанности перед богом.

— Опять ты о чем-то загрустил, хозяин? — спросил гость.

— Я слушаю вас. И все-таки нет ничего хорошего в приходе русских. Увеличилось число купцов, все рвут товар друг у друга. Если прежде на русских товарах мы зарабатывали по десяти рублей на рубль, теперь едва-едва удается на рубль заработать рубль. Да и не удается!