Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

• Название: Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели
• Автор: Николай Мельниченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-324-2

Черную военную шинель офицера ВМФ автор носил 33 года, – самую значительную и лучшую часть своей жизни. Укреплялась обороноспособность страны и Армии и Флоту все больше требовались инженеры.

Вместе с матросами автор строит Базу в сопках Забайкалья. Первый подъем, рейс полный счастья. Техническая психология матросов. Нулевая жизнь.

Женитьба, непростое получение жилья. Приезд жены.

Особое место в жизни автора занимает монтаж и сварка сооружений атомного полигона в снегах Новой Земли. Семикрылый пятихрен и пенная логистика. Жесткие сроки, необычные решения, напряжение всех сил. Шторм на всю жизнь. Полет над Карскими воротами

Объекты на “арбузных местах”. Первые авторадости и путешествия. Рождение сына. Последствия шторма в Баренцевом море. Штопор, подготовка к небытию. Костер в ледяной ночи.

Сложные объекты – сложные проблемы сварки. Начиная с нуля. Лаборатория. Изобретения. Проекты “СИРИУС” и “СПРУТ”. На новой орбите. Учебный центр. Конструкторское бюро Главного сварщика. Пора в запас…

---

– Бабушка, идти против воли родителей?

– А вони мене дуже питали (спрашивали)? Пішли вдвох, тай розписалися!

Так что у моей малышки тайное благословение все же было. У меня – его не было, но я уже давно был в «автономном плавании» и «судьбоносные решения» принимал сам.

Шестого сентября 1956 года мы пришли в бюро ЗАГС Сталинского района города Киева, – по месту временной прописки Эммы, и заявили миловидной усталой женщине, что мы хотим «сочетаться» законным браком. Ради торжественного случая мы приоделись: я был при эполетах, Малыш в самой эффектной черной блузке. Женщина (это была заведующая) оглядела нас:

– Да, конечно. Подавайте заявление и приходите через две недели со свидетелями.

Мы переглянулись. Это был удар, нами не предусмотренный и неотразимый. Постояли, подумали. Я пытаюсь переломить ход событий. Достаю отпускной билет, показываю его женщине:

– Смотрите. Отпуск у меня кончается. Через пять дней я должен быть уже в Ленинграде. Моя невеста остается в Киеве. Неизвестно, когда и где мы сможем найти целых две недели: я ведь человек военный…

Глаза женщины наполняются сочувствием и жалостью. Она говорит, что ее сын – тоже военный, и судьба бросает его по всем углам нашей большой Родины. Еще раз глядит на нас. Мы смотрим на нее честными глазами. Видимо, осмотр ее удовлетворяет, и она решается:

– Хорошо, дети, я оформлю ваш союз сразу и без свидетелей…

Начинает выписывать свидетельство о браке, и тут мы спотыкаемся на одном вопросе: фамилия жены после вступления в брак. Для Эммы наш брак – тайный. Она говорит, что ей надо оставить прежнюю фамилию, чтобы в институте все осталось по-прежнему. И тут женщина делает нам еще один огромный подарок, который мы смогли оценить гораздо позже:

– Доченька, не надо тебе оставлять свою фамилию: потом у тебя будут большие сложности и хлопоты. Смотри: новую твою фамилию я записываю на дальней странице паспорта, маленькими буквами. Никто и знать не будет! А твой паспорт до обмена будет с прежней фамилией на первой странице…

К сожалению, мы не знаем ни имени, ни адреса нашего доброго ангела, чтобы сказать ей спасибо. Союз, который она скрепила, формально нарушив закон, оказался прочнее многих, совершенных с многолюдными и многодневными ритуалами и с пышными свадьбами. Найти эту женщину сейчас невозможно: места нашей юности уже в другом государстве. Если она жива – дай Бог ей здоровья и радости. Если умерла – надежда только на наши торсионные поля: пусть они донесут к ее бессмертной душе нашу благодарность…

Мы теперь семья (06.09.1956)

Посещаем фотографию, где нас увековечивают в нашу главную дату. Праздновать свою свадьбу – только вдвоем – мы отправляемся в ресторан «Спорт» на Красноармейской площади (?), которая рядом с Бессарабским рынком и Крещатиком. У моей Малышки и у меня – пол-Киева друзей, но мы не можем и не хотим никого звать и видеть. Сообщаем, что у нас свадьба, только молоденькой официантке. Она изумленно ахает при виде столь многолюдной свадьбы и проникается к нам сочувствием. Сажает нас в уютное обособленное местечко, где могут сидеть только двое. Советует нам, что выбрать в меню, все наши желания исполняет быстро. Правда, мы никуда уже не торопимся…

Окруженные заботой нашей официантки, мы очень хорошо празднуем нашу свадьбу с минимальным количеством гостей, равным нулю. Впрочем, бывают и отрицательные величины. Из общего зала некое «лицо кавказской национальности», с лоснящейся рожей и усиками, непрерывно пялит глаза на мою супругу. Затем «лицо» не выдерживает и подходит, чтобы пригласить ее на танец. «Нет, не хочу» – отказывает ему жена. На второе и третье настойчивое приглашение говорю ему «нет» уже я, после умоляющего взгляда Эммы.

– Ну, почему? – вопрошает «лицо». У нас считается честью, когда твою девушку приглашают на танец другие…

– А у нас за это морду бьют, – знакомлю я соискателя с обычаями своей страны, после чего межнациональный обмен культурными ценностями как-то сам собой угасает.

Первая брачная ночь

О, ночь мечты волшебной,

Восторги без конца…

(Ария Надира, «Искатели жемчуга», Бизе)

Сохраненное меню ресторана «Спорт» в тот день было бы уникальным документом: и нашим, и того времени. Можно было бы узнать, чем именно лакомились мы на нашей свадьбе. Впрочем, один компонент свадебного ужина стает известным очень скоро. Более того, – я запомнил его на всю оставшуюся жизнь…

За час до полуночи мы покидаем гостеприимную харчевню и берем такси. Едем на Сталинку. Не отпуская такси, довожу молодую жену до дверей. Прощаемся. Почти – как юные пионеры. Я возвращаюсь в машину, которая довозит меня до гостиницы. Мои соседи уже спят, тихонько укладываюсь на узкую койку и я, счастливый молодожен…

Через полчаса я уже сижу на койке: меня неудержимо мутит. Как месяц назад в Ленинграде. Только теперь меня гложет тревога за молодую жену. Она тоже отравилась? Она ведь не знает, как надо действовать. Сейчас, сейчас… Я приведу себя в чувство и поеду к ней.

Меня просто выворачивает. В общественном умывальнике я приникаю к водопроводному крану: надо выпить ведро воды. Жаль – нет марганцовки. Я пью, «выворачиваюсь», опять пью. Почему-то стает все хуже, я уже плохо соображаю, сильная боль просто корежит меня. Как сквозь вату доносятся слова:

– Вы – военный? Документы при себе есть? Возьмите документы!

Пытаюсь сосредоточиться. Я, оказывается, успел уже одеться «по гражданке», чтобы ехать к Эмме: на мне белые брюки с «военным» ремнем от кортика и синяя футболка с короткими рукавами. Возле меня стоят два дюжих военных «медбрата» с носилками; в дверях тревожно смотрит дежурная по гостинице, – это она вызвала военную скорую помощь.

Из тужурки забираю удостоверение личности. Медбратья спускают меня с третьего этажа и укладывают на лежак зеленого воронка.

Машина трогается. Подъемы, спуски, повороты вправо и влево. Сквозь окошко видны проплывающие мимо уличные светильники. Едем около получаса. Выходим у ярко освещенного подъезда. Медбратья вводят меня в приемное отделение госпиталя и уходят. Несколько пожилых санитарок смотрят с сочувствием на меня. Одна из них говорит, что мне придется ждать еще долго: у дежурного врача-хирурга сейчас началась неотложная операция…

Беру власть в свои руки. Я уже понял, почему не помогло «водолечение» в гостинице: вода была холодная.

– У вас есть теплая вода и марганцовка? – спрашиваю я у санитарок. Они подтверждают: все есть. Одна приносит кружку теплой воды и стеклянную пробирку с кристаллами марганцовки.

– Нет, девоньки, нужно целое ведро теплой воды…

«Девоньки» служат все-таки в военном госпитале и беспрекословно подчиняются командам. Добавляю в ведро марганцовки и на глазах изумленных санитарок начинаю лечиться, поглощая одну за другой большие кружки розовой воды, периодически возвращая принятое природе, точнее – помойному ведру. Сразу стает легче, боль почти проходит. Большое дело – опыт. Один вопрос стучит в голове: как там моя молодая жена? Начинаю соображать: если меня здесь «оприходуют», то опять заставят ждать, пока будут расти и набираться сил неторопливые микробы…

Удостоверение – в кармане брюк. Надо бежать немедленно.

– Где у вас туалет? – интересуюсь у «девонек». Они дружно выбрасывают руки в сторону входного коридора. Нахожу, очищаюсь от всех лекарств и их последствий, затем проскальзываю к подъезду. В освещенном окне недалекой проходной, клонясь на винтовку, дремлет часовой в форме курсанта. Когда я проходил возле него, он даже не шелохнулся. Я свободен!

Осматриваюсь и понимаю, что влип весьма основательно. При слабом свете светильников над колючей проволокой высоченного забора вижу, что я нахожусь во внутреннем дворе со складами. Оказывается, именно склады, а не вход в госпиталь, охранял задремавший часовой. В освещенном окне КПП вижу, что сейчас он уже бодрствует. В магазине винтовки, конечно, есть патроны. Уж не захочет ли он с перепугу пострелять по человеку, проникшему ночью на вверенные ему склады? Правила для часового известны… В любом случае мне грозит задержание и последующее ожидание, пока подрастут микробы. А что происходит сейчас с моей юной женой???

Возле забора, увенчанного козырьком из колючей проволоки, растут деревья. Крупная ветка одного дерева выходит за пределы ограды. Взбираюсь на дерево, перемещаюсь по этой ветке. Внизу метрах в четырех-пяти различаю булыжную мостовую и грохаюсь туда. Спасибо аэроклубу: приземляюсь по всем правилам, не сломав ни одной конечности, которыми заботливо снабдила меня природа и родители.

Теперь-то я точно на свободе: стою в неширокой, слабо освещенной пустынной улочке. Но где именно? Был такой анекдот. Пьяный спрашивает милиционера: